Так я и продолжал служить в войсках до того, как мне исполнилось тридцать пять. Потом меня списали в запас и отправили на отдых. Теперь я мог делать всё, что захочу, при этом получая пособие. Несколько месяцев я шатался по мегаполису, не зная, чем заняться. Всё, что я делал и умел делать, – это воевать. Я начал употреблять всё, на что хватало моего пособия. Мой разум затуманился. Алкоголь, секс, наркотики, драки – я был на самом дне. Ходил в каком-то рванье, – Мигель дернул свою черную робу. – Даже эта одежда лучше, чем та, что была на мне тогда. Мне не было места в том мире. Там у каждого были дела, кроме меня. Каждый житель зарабатывал кри и тратил их на свои удовольствия. Каждый был занят, спешил на работу, спешил обратно, потом развлекаться. А у меня дел не было. Я думал устроиться на работу, и у меня даже получилось. Я стал вышибалой в одном из баров. Но оказалось, что бить людей так, как учили меня, нельзя. Я их просто калечил, и меня уволили.
Спас меня один из бывших вояк. Мы встретились в баре, и за бутылкой дешевого синтетического рома он рассказал свою историю. Она очень была похожа на мою, за исключением мелких деталей. Такой же бывший вояка, как и я. Тоже пил и не мог найти себе место. А потом пошел в полицию. Там такие как он, оказывается, нужны. Вообще нужны все, кто умеет держать оружие, имеет дисциплину и способен поддерживать порядок.
Три месяца в полицейской академии прошли очень быстро. Это было легкое для меня время, так как я знал больше, чем знали наши инструкторы. Мои показатели были на очень высоком уровне относительно остальных рекрутов. Тогда мне предложили пройти курс следователя. И, немного подумав, я согласился.
Через два года обучения и постоянной практики я вышел на самостоятельную работу. Быть следователем оказалось очень интересно и непривычно. По сути, я был предоставлен самому себе. Убийства, грабеж и насилие происходили постоянно. И я мог выбрать любое происшествие и расследовать его. Мне еженедельно платили небольшую сумму и премию, если я раскрою хоть что-то. А особо громкие дела оплачивались по повышенной ставке.
Нам были предоставлены доступы почти ко всем базам данных, кроме самых секретных. Мы могли наблюдать, сравнивать, анализировать и сопоставлять факты. Несколько раз мне повезло. Преступление было полностью заснято наблюдающим дроном. Доказывать ничего не нужно, только сопоставить и проверить личность. Иногда люди пытались представить дело так, как будто преступление совершил кто-то другой. Такие преступления раскрывались очень быстро, и за них хорошо платили. Особенно большая премия была за раскрытие убийств, и я сосредоточился именно на них.
Несколько дел мне так и не удалось закрыть, не хватало данных и фактов. Но в целом я был достаточно успешным следователем. Несколько раз даже номинировался на премию «Следователь года», но так ни разу и не выиграл.
К тридцати восьми годам накопил на первую часть нанороботов. Установил их, а в голову – управляющий модуль. В мозгу как раз осталось место после модуля, установленного в армии и изъятого после окончания службы. Но мне хватило только на одну четвертую часть от максимально возможного количества. Но я всё равно несколько дней ходил и радовался покупке. Нанороботы много раз меня выручали, это прекрасный имплантат. Жаль, что не смог купить большего количества. И жаль, что возможности мозга ограничены. Мы, люди, можем управлять только ограниченным количеством нанороботов. Если их будет слишком много, то наш мозг начинает разрушаться. Но даже так я очень доволен своим имплантатом и не стал бы его менять ни на какой другой.
– Что было дальше? – спросил доктор, желудок которого издал характерный звук. – Пора уже обедать, – улыбнулся Свамп.
– Осталось еще немного. Расскажу всё, и пойдем пообедаем, – ответил Мигель, который не заметил, как пролетело время, пока он вспоминал свое прошлое.
А потом началась история, из-за которой я попал сюда.
Однажды я был в офисе, просматривал список совершенных преступлений и отбирал те, за которые возьмусь. Мне на глаза попадались грабежи, убийства, взломы, кража информации, насилие, драки и воровство имплантатов. Я отбрасывал всё ненужное мне, все-таки следователем был не я один, и другие тоже имели свою специализацию. То, что мне подходило, я внимательно изучал. Отобрал примерно пять дел разной степени сложности и уже думал заканчивать. Мысли убежали вперед, и я представлял, как пойду домой, по дороге зайду в полюбившийся мне бар и выпью пару рюмок покрепче и повкуснее. А потом буду спать столько, сколько смогу. В последние дни было много работы, и я чертовски устал. Пока мои мысли текли сами по себе, я лениво просматривал ленту происшествий.
И тут мои глаза наткнулись на очередное убийство. Маленькая девочка была похищена из Дома ребенка, а потом истерзана, изнасилована и убита. В моей голове как будто что-то переключилось. Как я раньше не замечал этого? Почему не обращал внимания? Всё необходимое было в моих руках и рядом со мной. Я вспомнил, что видел уже такие убийства, и не только девочек, но и мальчиков. Выбросив всё лишнее из головы, я стал рыться в базе убийств.
Отфильтровывал, сопоставлял факты, просматривал видео с места убийства, смотрел анализы медиков. Таких убийств скопилось уже достаточно, чтобы объявить о маньяке. Начались они пятнадцать лет назад. Но в последнее время участились. Я решил внимательно присмотреться к этому делу и при необходимости привлечь других следователей. Скопировав всю информацию об этих убийствах и других, которые отобрал ранее, я пошел домой.
Заглянул в бар и, как планировал, выпил пару рюмок хорошего крепкого виски. Алкоголь расслабил тело, но не голову. Мои мысли все время бродили около убийств детей. Никак не удавалось переключиться на что-то другое.
Утром, когда я проснулся, первое, о чем я подумал, – это о деле. Надо было прекращать забивать себе голову ненужными мыслями, а упорядочить и спланировать свою деятельность. Позавтракав, я сел в кресло и стал работать. У меня было пять убийств. Я разделил время на до и после обеда. Утром я расследовал обычные дела, а вечером занимался серийным убийцей.
Расследование захватило меня. Работать было увлекательно, и все свои силы я отдавал этому делу. Постепенно стало выясняться, что в основном серийного убийцу интересуют дети от 10 до 12 лет. Он ворует их из трех Домов ребенка, остальные дома почему-то остаются нетронутыми. За пятнадцать лет своей деятельности маньяк убил семьдесят два ребенка, при этом это только те тела, которые удалось найти. Еще четырнадцать детей считались пропавшими без вести. Ни одной записи убийства или даже намека на это не было. Пришлось действовать более старомодными средствами.
Я отправился во все три Дома ребенка и поговорил с управляющими. Все из них сокрушались о судьбе пропавших детей. Но один вызвал у меня подозрения. Когда в разговоре я поднял эту тему, он стал заметно нервничать и обильно потел. Он явно что-то скрывал, только неизвестно было, касалось ли это убийств детей. Или он виноват в чем-то другом. На всякий случай я это запомнил, записал и прикрепил к нему наблюдающего дрона.
Дома, на большой цифровой доске-экране, которая висела у меня на стене, я стал создавать систему расследования. Обычно люди использовали ее как простой телевизор или работали на ней. Я предпочитал работать на небольшом планшете, который носил с собой, а на экране составлять полные картины произошедшего. У меня появилась первая точка. Управляющий седьмым Домом ребенка – Август Шмидт. Следовало найти еще точки и понять, как они связаны между собой. Я стал копать дальше.
Обратившись к медикам, я узнал, что все раны были нанесены тремя разными способами. При помощи ножа, плетки и кулаков. Наносил их один и тот же человек, что в очередной раз убедило меня, что это серийный убийца. Нож был одним и тем же, а вот плетки со временем менялись. Убийца был правшой и не очень высокого роста. Он держал детей связанными, о чем свидетельствовали следы на руках и ногах. Потом он их мучал и насиловал, а через пару дней развлечений убивал и бросал труп там, где не было никакого наблюдения. Как он похищал детей и как потом вывозил трупы, еще только предстояло узнать. Следов ДНК преступник не оставлял.
