«Лазарь шлях указует к огню…» Лазарь шлях указует к огню, Скорбь зальем не слезами, так водкой И на смертную выйдем стерню Величавою царской походкой. Нам в четверг суждено умереть, Потому не страшись воскресений. Белый снег и во гробе гореть Будет светом чудесных спасений. Всё боялись наперсники лжи Чайльд Гарольда узнать в гордой стати, Ненавидели всё, так скажи, Чтоб шелками стелили полати. Лишь однажды поддавшись слезам Фарисейским, пустым уговорам, Мы погибли, как чернь к образам, Соль прижглась ко святым нашим взорам. Мы погибли и в твердь фиолет Не вольем, крут гостинец окольный, Но для Господа правого нет Мертвых, свет и заблещет – престольный. Всяк воскреснет, кто смерть попирал Новой смертью, мы ж в гниль окунулись Здесь еще, слыша адский хорал, И смотри, до Суда не проснулись. В ямах нас багрецом обведут, Но не выжгут вовек Божьей славы, Эти черные взоры пойдут К звезд алмазам – для мертвой оправы. «И червонней среда, нежли прочие дни…» И червонней среда, нежли прочие дни, По средам лишь птенцов ангелочки жалеют, Вдоль убойных колод извилися огни, Ах, на них ли, Господь, наши пухи алеют. Коли не было сил страстотерпствовать-жить Раздарили венцы, не пречли обереги, Так и неча теперь о любови тужить, Геть венечную бель восточати на бреги. Поперхнулись одно мертвокровной водой, А хотели всего из кринички напиться, И юродствуем днесь пред безумной Звездой, Вот сойдем – набегут в нашу кровь заступиться. «Ах, Господь, мы с крестов не сошли…» Ах, Господь, мы с крестов не сошли, Не избыли мучительный гнус, Нас по черной иглице влекли И в зеленях рыдал Иисус. Желтых нет иль соцветших чернил, Но из Леты прельется Звезда, Поелику Спаситель хранил Убиенных невинно всегда. Скажет Он: «Эти лики темны, Только истинно вам говорю, Их виждите у яркой стены, Лишь они присномилы царю. Оттого ли, что всех предали, На заклания выдали чад, Будет в тьме иудейской земли Только желтию цвесть вертоград». Семнадцатый архаический этюд Ничего откупить не сумели в миру, Лихоимцы взяли даже сребра колечки, И трапезничать им за сие на юру, Нощно пити, а мы восчадим, яко свечки. И морили ж, Господь, сирых чадов Твоих, Заставляли алкать вод из мертвой криницы, Хлебы травлены есть и черствиться на их, Что чертоги златы, как червеют вязницы. Вот и кончилась жизнь, и пришли мы сюда, Смертью трачены все, в жалкой рвани-старизне, Буде промысел Твой – выбирай невода, Розных ангелов кличь, весело им во тризне. Наши слезы одно горних царствий красней, Отгремели пиры, вспоминанья, Господе, Тлеют с первой Звездой, мы не виждим огней, А и сами горим бойной кровью в колоде. «Мы преминем святые зелени…» Мы преминем святые зелени, Во алтарные идя врата, И падем на худые колени, Беспричинная смерть золота. Если наши кровавые тризны Много дали терниев лубкам, Отречемся от бойной старизны И раздарим венцы ангелкам. Это, Господи, мы лишь стучимся В алтари, осыпаючи злать, Крови нет, хоть зеленью сочимся И кричим, и кричим – исполать. «И когда со Креста воспробитого бережно сняли…» И когда со Креста воспробитого бережно сняли И прогнали мошку с побледневшего смертно чела, Вновь аида-царя в имяреке глупцы не узнали, Восвояси пошли, и была их печаль весела. Золотой, золотой Ершалаим безмолвствует втуне — Кровь Христоса ли смыть, как потянут на стогны царей И распнут за любовь, не Марие, а жалкой матруне Чернь дозволит рыдать близ крестов и чумных алтарей. Подходила к ним Смерть и ея не узнали надежи, Голубые цари, Ершалаим омыла гроза И во бели садов замелькали исчерные рожи, И сквозь кровь пропеклась Иисуса больная слеза. Хорошо ль балевать на поминках по Божием Сыне, Мед и пиво алкать, запивати худое вино, Буде всех провели, до последней звезды на помине Вас и вырежут всех и упрячут потайно в рядно. Человеческий сын, а не мальчик Господний гуляет В белом льне и цветках, возлюбившим его говорит, Чтобы шли по домам, и слезою убийц похмеляет, Прекровавой слезой – нощных звезд она ярче горит. «Мы на звездное небо смотрели с тобой…» Мы на звездное небо смотрели с тобой, Всё искали блажную Звезду. Смерть пугала зимовой своей ворожбой, Забываясь в исчадном бреду. Драгоценные вкруг прележали снега — Хлеб для нищенской нашей сумы. Во любови топилися их жемчуга, Наливались отрутью зимы. Светлый Господь, почто же твои голубки Сатанеют в горнилище нег — На изгнившие темных венков лепестки Осыпается искристый снег. «Наспех царевы днесь побросаем доспехи…» Наспех царевы днесь побросаем доспехи И войдем в безымянные Божьи хоромы. Наши кости черны для вороньей потехи Да горят вечной славой пустые шеломы. Страстотерпцы встречалися нам по дороге В змейках крови, с побитыми сребром перстами. Забывали всечасно о Господе Боге, Припадем уж теперь к Его ризе устами. Скажет Господи: «Черни избыты потравы, Чада вольны, во аде пусть кружат вороны. Воплетайте в венцы свои сорные травы, Слезы скудные лейте на эти короны». Разве ангелы косточки наши поднимут, Возрыдавши, снесут их к заросшему храму, Поелику измертвые чада не имут Ни любови Господней, ни царского сраму. |
