«Нищий царь не преступит порог…» Нищий царь не преступит порог, В Иордань улетели голубки. За небесно лиющийся слог Геба кровью отмоет нам кубки. Пурпур тот может кровию смыть, Кто не ведает новых пророчеств, Наш созвездный почет не избыть Прозябанием жалким изочеств. Знай, дары принесут не волхвы, А калечные странники ныне, Поелику и мертвые львы Остаются на Божьем помине. Убиенные только поймут, Что сии означают лобзанья, Лишь покойных сегодня проймут Благозвучные иносказанья. Чезнет матовый елочный снег, Не подтает он и под слезами. На рождественский Ноев ковчег Вступим с кубками и образами. Ах, зачем Богоматери лик На Его полотенце темнится, Аще был мальчик-царе велик, Аще Ироду утреня мнится. Вечно снится заутреня та, Повечерие ль благое в мире, Святари вспоминают Христа В Назарете и в святочном Трире. Бродит призрак по снежным углам И горит миротечным уголем, Рождество ль – надвигайтесь к столам, Десно мы с Божьим Сыном глаголем. В шаре каждом, в свечнице любой, На игличке точащихся дивной, Лик Спасителя рядом с тобой, Ирод-царь, будет смерти наивной Веселиться в трапезных ярких, Будет красть наши морные свечки, Только благие стоили их, Только наши и тлели сердечки. Эту хвою мы тризнили там, Где нельзя Рождество и вспомянуть, Черный пурпур по желтым листам Расточен, страшно даже возглянуть. Лишь рождественский свет премерцал Нам всеприсно за тьмой образною, Днесь еще с божевольных зерцал Он точится, патиной свечною Украшают эльфиры столы, Золотыя несут дарованья, Веселы мы теперь, веселы И светлы, сколь черед волхвованья Наступил и о злате горят Наши ели надмирные, блага Станет нощь и засим усмирят Иглы дев, чтобы рделась бумага. Можно ею иглицу убрать, Можно ей и бессмертье доверить, Жить не выйдет, пойдем умирать, Всё муаром любовь не отмерить. Вновь каждится и пляшет Звезда, Во Христе утром сим примиримся, Нам еще выбирать невода, Снег возьмем и с Звездой заискримся. Во торжественность бледных шаров И во таинство сумрачной хвои Окунемся, от бренных пиров Отойдя в сопредельны покои. Ангелочки с мелком на устах Нам той кровью распишут старизну. И со свечками в темных перстах Мы вспоем новогоднюю тризну. Пятый архаический триптих I Не изжити, Господь, агнцам страхи Суда, Поржавели в сребре херувимские трубы, Ангелки умерли, так созвали сюда Неживых царичей чернецы-страстолюбы. Смерти ждали, равно ж неурочно пришла, В очесах агнецов и Звезду угасила, С елок сняли шары – кутией зазвала, Пировать нам теперь, аще Божия сила. Вижди, нет у жалких и цветочных рядниц, И музыков они удушенных не спрячут, При Ироде пили, ныне падают ниц, Над колодами пусть векоприсно и плачут. Лиры наши тяжки и были на миру Пурпурово красны, индо кровию мылись, Хоть чрез хвою преслышь всенощную игру, В Новогодие мы страшным сном охранились. И взошли, свет-Господь, на пороги Твое, И с собой занесли те котомки да тесьмы, Перервалось одно бойных чад житие, Нет вкруг червных пухов, только, Господе, здесь мы. II Воскресение вновь да Твое ангелы, Святый Господе, чад не исцелят от скверны, Страхонемые мы, не поем прехвалы Нас вечор извели, даже мальчики серны. Чур, игрушки горят в среброхвойной гурбе, Хоть паяцы Твои, а восчествуем святки, Всяк златится, тризнясь, но приидем к Тебе, Девы бельны в гробах шьют ли царичам латки. Не пускали, Господь, тати нас на пиры, Злокалечили всех, что ж окладно креститься, Коль сокрали с елей нищи тесьмы-шары, Будет им балевать, по трапезным святиться. За престольной возней не блажались в терни, Так наслушались всласть сатанинских пеяний, Пурпур выливши, днесь умерли для родни, С перстов донных и Смерть не берет подаяний. Только, Господь, Звезда превысоко стоит, Льются звоны в нощи, ах, по нам эти звоны, Цвет-иглица досель червны слезы таит, Узри в них бойных чад, вижди наши короны. III В Гефсиманском саду черный морок доднесь, Тьмы блудниц-вояров и понтийская стража, Нищий царич ходил да безмолвствовал здесь, Рек иным Божий Сын – вот жалкая пропажа. Все Иуда никак не укажет перстом На блажного царя, бледны юноши персты, Кровью вейки точат, жить ему со Крестом, На осине висеть, буде усны отверсты. «Волошковый Сынку заплетайте венец, — Прекричим ко блядям в изголенные чресла, — То не Смерти-косы, но бытья первенец, Ждите царствия, коль ваша похоть воскресла». Ах, Господе, ступни мы скололи в раю, По аднице прошли, двоеперстия наши, Яко змеи, хранят разве славу Твою, Иисусе в терни как сыскати, не зряши. И не видно Тебе агнцев бельных и чад, Простиравших к Звезде воспробитые длани, И теперь ли узришь чермный наш вертоград — Он кровавей стократ зеленей Гефсимани. |
