Яков Есепкин На смерть Цины © Я. Есепкин. 2020 Часть первая Фарфоровый альбом «Всё поют золотые кимвалы…» Всё поют золотые кимвалы Над гранитом летейской волны, Юровые орут зазывалы, Сукровично мы сами темны. И за что убивали невинных, Мало ль вретищ царям, Антиох, Жабьей кожи на рылах кувшинных, Терневым ли не чаять подвох. Ах, никчёмное это веселье, Эта патина лилий желтей, Божедревка венчает похмелье, Просят милостынь дети детей. Где вы, райские маковки, где вы, Здесь бушует огонь ледяной, В смерть списались всецарские девы, Гробы их под яркою стеной. Отмерли золотыя во цвети Одуванчики бойных судеб, Хоть увидят беззвездные нети Сей пурпурный точащийся хлеб. «Мы терни ль кровию златили —…» Мы терни ль кровию златили — Доднесь колючкой перевиты, Но за бессмертье восплатили И все теперь со жизнью квиты. Полынь завилась в черногрозди, И слова Господу не скажем, Лишь на венчающие гвозди Перстами тонкими укажем. Широки лживые объятья, Пусть алчут други вин и брашен, Ах, наши столпные распятья Взнесутся дале горних башен. «У Господа на каменных коленях…» У Господа на каменных коленях Вольно в крови младенчикам сидеть, Во райских отражаяся зеленях, На Боженьку восторженно глядеть. Ах, смерти мы не ждали в воскресенье, Случайно погоститься забрела. Всё видели чудесное спасенье, Серебро изливали в зеркала. Бредем вот по нескошенному лугу, Над каждым свой веночек возгорит, Она здесь не препятствует досугу, А коску сорным точивом острит. Вороны позасеяли прокосы, Слилися с колосками сорняки, И смерть свои отбеленные косы Вплетает в те нещадные венки. «Отчитаем псалмы, серебро из очей…» Отчитаем псалмы, серебро из очей Тратно выльем, Господь, и к Тебе застучимся, Ни считать, ни пропеть набоженных речей, Крови нет для письма, а и даром влачимся. Не алмазные всем, чумовые венцы Источили вечор фарисейские орды, Веселятся оне: «Были вы гордецы, По седмице страстной будьте смертию горды». В пированьях теперь премолчим тяжело, Кушать маковых яств и настоек сливовых Не желаем, Господь, нагулялись зело, Как воскресные мы – виждь нас в тлумных столовых. «Сплети мне свой губительный венок…»
Сплети мне свой губительный венок Из терний, ниспадающих оплечь, Чтоб не был я до Смерти одинок, Ответствовал на суетную речь. Скажу я: «Вот окончилась игра, Встречал я во юдоли ангелков, Ан в сирое узилище пора, Тебе ж – сплетати золото венков». Не бойся, травы сорны воплети, Чернобыльником венчики увей, Тогда я изъявлюся во плоти, Скажу тогда – попробуй-ка, убей. Пусть черные ромашки на ветру Слезой сребрят убойный мой венец, Красна ли Смерть, красна ли на миру, Не скажет закровавленный Отец. Ах, верил я до смертного конца Тебе одной, сжигая лет мосток, Урви же со точащего венца Ромашковый изгнивший лепесток. «Незабудки цветут и левкои в крови…» Незабудки цветут и левкои в крови, И эринии ткутся из снов, Как не вынести нам божевольной любви, Хоть приимем дары вещунов. Пожалели хлебы на лазурном вине, Дали травленых яблок-лузги, Но еще мы явимся во бледном огне И тогда расточатся враги. Станут вретища наши одесно сиять, Раны страшные хмель обовьет, Рядом с Господом будем темно предстоять, Смерть ли Божиих агнцев собьет. «Ах, Господи, пурпурная Звезда…» Ах, Господи, пурпурная Звезда Всекрасит иверийскую лозу, В Твое мы изливали невода Последнюю кровавую слезу. Горели колокольчики темно, А мы уже не видели Твоих Очес, и нищим смертникам одно Как узреть сребро с чернию на их. Ни красок, ни холодных родников, Лишь ангелы Господние снуют И тесьмами во черены цветков Те слезы прекровавые лиют. «Се трапеза иль тризна, успенным равно…» Се трапеза иль тризна, успенным равно, Век им Божии псальмы слагать, Монастырское днесь прославляют вино, А и мертвых нельзя оболгать. Но в коронах у всех паки звезды-цветки Блещут, Господь, под сорной травой, Именинные яства отравно горьки, Пресквернится, кто будет живой. Вместе с татями нас заседать обрекли, Пити-плакать во аде огней, Как чурались музык и терницей почли — Пусть немеют от жалких теней. |
