Не-е-ет, он предпочитал торговлю.

Когда в Нью Рино началась заваруха, Бодан думал недолго – и между перестрелкой и канализацией выбрал последнюю. Муравьи и свинокроты хотя бы не стреляют из энерго-пушек.

Он планировал, как минимум, добраться до окраин и уже там вылезти, отчистить дерьмо и побыстрее свалить за пределы города, но, видимо, от волнения и страха только запутался в подземных ходах.

Паника окончательно захватила его, когда он понял, что не может вспомнить дороги назад. Бить лбом стену – для мудаков, но Бодан уже не мог мыслить трезво. За кирпичной кладкой ему чудились звуки – чей-то подвал, и хозяин вряд ли обрадуется дыре… Но у него была взрывчатка, и очень хотелось выбраться хоть куда-нибудь.

В конце концов, он взрослый мужик, он торговец, и сможет договориться, – размышлял он, осторожно перебираясь через образовавшийся развал.

И там…

– Бум! – восторженно произнес парень в лохмотьях.

И развел руками.

– Бум!..

– Э-э-эй… Малыш, – натянуто улыбнулся Бодан, столкнувшись с, очевидно, психом.

Паренек – чумазый и тощий, так, что смотреть жалко, – без какой-либо агрессии уставился на пришельца.

– А г-где… А ты здесь живешь? – с показным радушием спросил Бодан, оглядываясь. – А… как тебя зовут?

Имени у него не было, и да, он жил в подвале. Бодан никогда не считал себя образцом добродетели, но и то поразился условиям – некто «Э-эл» держал бедолагу здесь, без окон, с удобствами в виде ведра и корыта с тухлой водой, на какой-то вонючей еде, и заставлял работать… Хотя… Найденыш с таким восторгом показывал новому другу свои поделки, что становилось ясно – он свою жизнь мраком и ужасом явно не считает.

И парень делал удивительные вещи. «Волшебные», – с суеверным страхом подумал Бодан. Слабоумный чудила брал обычные винтовки и револьверы и доводил их до совершенства. Объяснить ничего не мог, просто знал и делал.

– А ты не хочешь выбраться отсюда? – спросил Бодан быстрее, чем осознал собственный план. Чутье работало на него – он мгновенно увидел выгоду и вцепился в нее. Да и парня стало жаль. – Понимаешь, выйдем на поверхность, я все тебе покажу, – принялся расписывать он ничего не понимающему уникуму. – Там много интересного. Например, говорящий свинокрот с печеньками… То есть, нет, это не то… О, печеньки! Я угощу тебя печеньками. Это явно лучше твоей жратвы. И…

Очень медленно до Бодана, сквозь шок встречи и ослепительные перспективы, дошел один факт.

Хозяин подвала, этот сучий «Эл», не мог не слышать взрыва. Однако не появился.

– Пойдем, – решил Бодан. – Пойдем, все не могло сложиться лучше!

Его догадки подтвердились – «Эл» влип, и влип крупно. Не умер – но это только пока.

Бодан попросил найденыша постоять в комнате, а сам стал пробираться между полками с запчастями и ящиками патронов.

Туда, где казнили Элдриджа.

Иначе как казнью это трудно было назвать. Двое парней поставили дрожащего торговца на колени и приставили пушки к его затылку. Третий смотрел на это с неодобрением, но ничего не предпринимал. Только говорил о том, что, хоть они и друзья, не стоило так навязчиво интересоваться оружием Сальваторе.

Элдридж клялся, что он ничего не получал и не продавал, – и напрасно.

Это была казнь, и Бодан ее видел.

Один из Сальваторе перевернул труп Элдриджа ногой. «Цветочки», – некстати вспомнил Бодан. И, не выдержав, упал на колени, сдерживая подступающую рвоту.

– А это что за хрен?!

Под дулами пистолетов Бодан выплевывал признание за признанием, разом выложив Сальваторе чуть ли не всю свою жизнь. «Только не трогайте», – звучало через каждое слово.

– Не трогайте меня, – жалобно закончил он.

И внезапно осознал, что один из гангстеров смотрит на него без злобы.

– Это ж Бодан, – сказал он двум другим. Очень просто сказал, даже дружелюбно. – Нам как-то трапперы про печеньки рассказывали. И про говорящую крысу.

Бодан узнал не лицо, а приметную, идиотскую наклейку Hello Kitty на рукояти пистолета – только теперь оружие было другим.

– Андерс, – выдохнул Бодан, хватаясь за сердце. – Черт бы тебя побрал, Андерс. Я действительно испугался!

– Да я удивлен, что штаны еще сухие, – хмыкнул знакомый и обернулся к товарищам. – Эй. Кажется… Кажется, господин Сальваторе просил нас, кроме всего прочего, найти замену этому сраному ублюдку, – он кивнул на труп.

А потом – на Бодана.

И Бодан подумал, что это лучший день в его жизни.

– Запугивание прошло успешно, – пискнул он. – Я весь ваш.

И все было бы совсем хорошо, если бы позади не раздалось протяжное и нестройное «Бод-да-ан!»

Андерс, с непередаваемым выражением лица, ругнулся – «Ну, нет же, Бодан, мать твою, я только…» – и прицелился куда-то за его спину.

– Нет! – пронзительно выкрикнул Бодан, вскочив.

Он подбежал к найденышу и заслонил того, на всякий случай зажмурившись. Потом, осознав, что никто не стреляет, развернулся и прижал парня к себе, успокаивающе гладя того по спине.

– Не стреляйте, – попросил он. – Это… Это мой сын.

Пальцы туго соображающего паренька сжались – неужели что-то понял? – на его плечах, и он забубнил что-то про колдовство. «Да-да, – согласился Бодан. – Это магия. Колдовство и бум, да-да…»

– Нихрена ж себе, – высказался Андерс.

Гангстеры убрались из «этого бардака», пообещав зайти скоро и подробно проконсультировать Бодана насчет его новой должности.

– Сын? – спросил найденыш, пытаясь заглянуть за его спину.

– Сын, – кивнул Бодан, приходя в себя. – Ничего, мальчик, мы с тобой тут так хорошо заживем… Вот увидишь. А туда не смотри.

– Там Эл… Ч-что с Эл-л?

Бодан будто снова увидел изувеченное лицо Элдриджа.

– Цветочки, – нервно усмехнулся он, заставляя чудика смотреть только на себя.

Лицо «сынка» расплылось в широкой восторженной улыбке.

– Колдовство! – заговорщицки шепнул он, разводя руками.

И Бодан смог улыбнуться в ответ.

========== Так, как должно (Авелин, Донник, Изабела) ==========

Ее звали – Авелин. А-ве-лин, вот так вот выспренно и звучно. Как будто не потертая куртка на плечах, а тяжелая броня старого образца, со стальными наплечниками и модифицированной кирасой; как будто вместо дробовика у нее в руках долбаный меч.

Мэру Аскорти она сразу не понравилась, и поняла это по недоброму взгляду. И довольно быстро чувства стали взаимными.

Сначала была Руни. Старая женщина, всеобщая любимица, как оказалось, когда-то задолжала мэру небольшую сумму денег. Небольшую для него, конечно, а для старушки – почти неподъемную. Тогда ее долг выплатил местный шахтер, но арендная плата за убитую халупу продолжала расти, и Руни по-прежнему едва сводила концы с концами…

Потом Авелин напоролась на безобразную драку в салуне «Маламут». На резонный вопрос «Куда смотрят мэр и шериф?» хозяйка заведения, Лу, лишь выразительно скривилась. И поставила Авелин бесплатный стаканчик виски в благодарность за растащенных по углам шахтеров.

Оглядев салун, Авелин тогда подхватила одного из драчунов, помогла тому вправить на место нос и довольно легко втерлась в доверие. Обаятельной она никогда не была, но на простых работяг действовали ее… скажем так, манеры. «Личный шарм», как выражались некоторые знакомые.

Так, выпивая за знакомство, мимоходом извинившись за разбитое лицо, Авелин и узнала, что шериф Реддинга сейчас лежит с раненой ногой, а мэр смотрит разве что себе в карман. Реддинг был предоставлен сам себе и медленно тонул в наркотиках, поставляемых из гнилого Нью Рино.

Не то чтобы Авелин горела за справедливость… Ну, точнее, она бы этого не признала. Просто были правильные вещи и неправильные, а у нее хватало сил исправить хоть что-то. Бетани – хорошая девчушка, попавшая в дурную компанию, – смеялась и называла Авелин рыцарем. Позже Авелин столкнулась с настоящими рыцарями – паладинами Братства Стали, – и даже выбила одному из них челюсть. Паршивые ублюдки, которым плевать на все, кроме своих драгоценных технологий. Воровали бы людей, ставили бы на них опыты – и ничем не отличались бы от Анклава. Единственную справедливость Авелин иногда наблюдала только со стороны полиции НКР и некоторых охранников в других городах. Немного – но на это можно было ориентироваться.