С тяжёлым вздохом Чак оглянулся, чтобы найти место, куда сесть. Выбор был маленьким: бортик, пол и большой кондиционер. Подумав, что надо установить сюда какую-нибудь нормальную мебель, он сел на кондиционер. Поудобнее устроившись, он открыл дневник, принесённый с собой.

Басс заметил, что по ошибке схватил не тот блокнот, на котором остановился в предыдущий раз. Записи в этом были сделаны в последний год жизни Барта. Первая заметка была датирована днём, следующим за свадьбой с Лили. Чак собирался читать всё по порядку, но последние мысли отца были слишком соблазнительными. Он глубоко вздохнул и погрузился в чтение.

“По иронии судьбы, это первая запись в дневник в новом статусе, статусе молодожёна. Совершенно логично, что новая жизнь начинается с нового дневника. У меня было много женщин после Эвелин, но только Лили смогла стать второй женщиной моей жизни. Но даже Лили не сможет никогда занять место Эвелин. И я думаю, что она это понимает. Лили действительно важна для меня, надеюсь, этого будет достаточно.

Наша свадьба была очень красивой. Эрик, ещё мальчишка, был настоящим джентльменом. Думаю, что что-то происходит с Сереной. Возможно, причина – Дэн, с которым она встречается, но кто её знает? Она была идеальной дочерью в последнее время, но не стоит забывать об её прошлом.

Но больше всего меня удивил Чарльз.

Когда я попросил его быть свидетелем, он, должно быть, подумал, что так я просто хочу проследить за его местонахождением. Я, возможно, и преследовал эту цель немного, но мой выбор был основан только на доверии. Кого бы я ещё попросил? Он мой сын, у него моя кровь, он настоящий Басс. Он – наследник всего, созданного мною, и того, что я ещё создам.

Его речь на приёме была гораздо лучше, чем я ожидал. Ему ведь только семнадцать. Я не ожидал такого трогательного тоста. Он звучал так, будто его произносит взрослый мужчина, а не семнадцатилетний парень. Потом я понял, что могу благодарить за это младшую Уолдорф. Я видел, как они танцевали с Чаком, обмениваясь поцелуями. Я всегда любил Блэр, но был искренне удивлён, что что-то происходит между ней и моим сыном, поскольку думал, что она девушка Нейта.

Я заметил изменения в Чаке в последнее время. Я думаю, что и за это можно поблагодарить Блэр. Не знаю её очень хорошо, но с первого взгляда понятно, что она отличается от всех девушек её возраста. Она – больше чем другие. Похожа на Чарльза. Он действительно в последнее время вырос в моих глазах. Я горжусь им. Мне страшно показать это ему, но я действительно горжусь. Я надеюсь, что мы с Лили дадим ему настоящую семью. Это займёт достаточно времени, но я постараюсь, чтобы он чувствовал себя комфортно. Сейчас такое время, когда остаётся лишь пробовать делать что-то новое”.

Чак почувствовал, как в горле образовался комок. Он вспомнил последние дни с отцом, признал, что тот сильно изменился после свадьбы. Барт был сложным человеком и неидеальным отцом, но действительно сделал попытку вернуть сыну семью. Чак не мог избавиться от одной мысли: что было бы, если отец остался жив. Но прошлое не изменить, а если бы он только мог, то обязательно полетел с Блэр в Тоскану.

Чак не знал, что его речь свидетеля так поразила отца, не знал, что отец видел сильную привязанность к Блэр. Младший Басс всегда был уверен, что Барту нравится Блэр, но осознание того, что он одобряет её как спутницу жизни сына, обрадовало Чака даже сейчас, когда отца уже нет рядом. Такое правильное чувство в душе разбавило абсолютно неправильные. Он вспомнил свою речь ещё раз.

“Мой отец – тот, кто получает всё, что хочет. И Лили Ван дер Вудсен не стала исключением. Он ухаживал за ней в типичной манере Бассов – порой совсем не изысканно”.

Чак вспомнил, как встретился глазами с Блэр, сидящей через пару столиков от него. Она была единственной гостьей, понимающей смысл тоста. Бассу не понадобилось обманывать, тогда он хотел, чтобы она всё поняла раз и навсегда.

“Наблюдая за тем, как папа ухаживает за Лили, я научился у него настойчивости. Перед лицом настоящей любви не стоит сдаваться, даже если объект вашей любви умоляет об этом”.

Блер была объектом его любви тогда и, тем более, сейчас. Она просила его сдаться, остаться в стороне от неё. Только тогда между ними стоял Нейт, а через пару лет встал отель. Он не задумывался об этом до встречи в Центральном парке. Уолдорф была необходимой частью его существования. Такой же важной, как воздух. Она, в конце концов, его настоящая и единственная любовь.

“А Лили научила меня прощать. Она дала отцу второй шанс, и я считаю, что он действительно был достоин этого”.

Чак не в первый раз пообещал себе, что заслужит прощения Блэр. Он будет достойным её, её любви, доверия. Она даст ему ещё один шанс. Конечно, это уже не второй его шанс, и даже не третий, но ещё один ему точно не понадобится. Басс был уверен в этом.

“И в один прекрасный день, я надеюсь, появится кто-то, кто будет делать то же самое для меня”.

Кто-то – это Блэр. Она сделала его лучше, и они оба знали это. Чак падает в пропасть без неё. Снова и снова. Он мог бы только пожелать, чтобы она стала ещё более счастливой женщиной рядом с ним. Но не понимал до конца, как это возможно.

Басс вздохнул и поднялся. Он закрыл дневник, прочитав лишь одну запись. Чак намерен продолжать борьбу за Блэр, начиная с того момента, как её самолёт приземлится. Парень полез в карман за телефоном и обнаружил, что оставил его на журнальном столике. Басс вернулся в пентхаус и нашёл сотовый там, где оставил. Чак уже почти нажал кнопку быстрого набора, чтобы позвонить Блэр, как из лифта вышел Нейт с большой сумкой через плечо.

- Соскучился по мне? – спросил Басс, подняв бровь.

- Я просто забыл своё зарядное устройство. Не беспокойся, я уйду меньше, чем через две минуты, - ответил Нейт уже из своей комнаты.

- Никто не заставляет тебя уходить.

Арчибальд вернулся в гостиную и посмотрел на Чака. Тот опять пытался что-то сказать. И в итоге остановился на правде.

- Ты же знаешь, что всё это только дымовая завеса, правда? Вечеринки и проститутки. Я не смотрел ни на одну женщину после Блэр. Все эти вечера я проводил здесь с бутылкой скотча и снотворным, пытаясь отвлечься от своих воспоминаний. Ты думаешь, что я не понимаю, что сделал, Натаниэль? Но поверь мне, никто – абсолютно никто – не осознаёт мою вину больше, чем я сам.

Чак не дал Арчибальду ответить. Хватит на сегодня. Он повернулся и пошёл в свою спальню. Закрыв за собой дверь, сел на край кровати и сделал глубокий вдох, чтобы почувствовать аромат Блэр. Как Басс и думал, она уже летела над океаном – сработала переадресация вызова на голосовую почту.

- Блэр…

Он сделал паузу. Чак не думал о том, что скажет ей. Он сам не был до конца уверен, почему звонит.

- Блэр, это я. Я, наверное, последний человек, которого ты хочешь слышать, но… Мне просто необходимо рассказать тебе кое-что… - Чак недоумевал, почему не может собраться. – Помнишь мою речь на свадьбе отца и Лили? Я сегодня читал запись Барта, которую он сделал через день после бракосочетания. Он пишет там о тебе, пишет, что любит тебя, что ты – хорошая пара для меня. Он видел нас танцующими, целующимися. Я думаю, что он понял, что те мои слова родились для тебя. Ты знаешь, что я не поехал тогда в Тоскану из-за того, что он сказал мне. Но сейчас я пересмотрел свои взгляды по поводу его мнения о нас. – Он опять замолчал, понимая, что не знает, как закончить. – Блэр, я не сдамся. Я не собираюсь ставить точку в нашей истории. Вероятно, должен, но что-то останавливает меня. И я просто…Ну, я просто хотел, чтобы ты знала.

Чак повесил трубку и лёг на кровать, голова казалась совсем пустой. Он некоторое время смотрел на потолок, но сон всё не приходил. Басс думал о таблетках, лежащих в тумбочке, но решил, что пора заканчивать с ними. Встал, чтобы переодеться в пижаму. Как только он начал расстегивать рубашку, зазвонил телефон.

Зловещие чувства захлестнули его. Инстинкт подсказывал, что этот звонок не принесёт добрую весть. Чак уставился на BlackBerry, лежащий в центре постели. Когда мелодия прекратилась, Басс выдохнул, но через пару секунд сотовый снова зазвонил. Чак протянул руку и взял трубку, на дисплее высвечивалось «Руфус Хамфри». Внутри всё мгновенно застыло, что-то тяжёлое поселилось в животе. Существовала лишь одна причина, по которой Руфус мог звонить.