- Блэр, скажи мне правду, - вздохнул Чак.

- Я в порядке, Чак, - тон был вспыльчивым. Не надо было толкать Блэр Уолдорф на это.

- Но это не так. Ты сейчас там как сиделка. Целый день в четырёх стенах. Ты ведёшь себя так только тогда, когда расстроена. Ты либо играешь в медсестру, Блэр, либо… - Чак остановился. Не хотелось поднимать тему пищевых расстройств Уолдорф. Конечно, он знал об этом и всегда следил, чтобы Блэр не убегала никуда сразу после еды. Единственный раз, когда Чака что-то напугало, был на День благодарения. Блэр думала, что её мать беременна, и сорвалась с места, сказав «Хочется пирога». Он нашёл её через несколько минут, стоявшую у стойки на кухне Ван дер Вудсенов. Девушка изящно ела отрезанный от большого пирога кусочек, Чак тут же понял, что всё нормально и больше драмы в этом дне не будет.

- Или я что? – спросила Блэр.

Он слышал вызов в её голосе. Басс вздохнул. Честность, напомнил он себе. Он должен быть честным с ней, чтобы вернуть доверие.

- Или ты сама больна, - медленно проговорил он.

Тишина повисла на том конце трубки. Он ждал, затаив дыхание, не зная, положит ли она сейчас трубку или ответит что-то.

- Ты знаешь? – спросила она так тихо, что он едва её услышал.

- Я знаю, - подтвердил Чак. – Ты забываешь, что я знаю всё о тебе, Блэр.

- Я не делала этого в течение долгого времени, - Блэр затарахтела, как ребёнок, которого обвинили в нарушение правил. – Последний раз это было на Дне благодарения два года назад. Отца не было, мама не испекла его пирог…

- Я знаю, Блэр, - мягко сказал Чак. – И я тебе верю.

- Откуда ты знаешь? – с любопытством в голове спросила она. – Единственный человек, который может это знать, - Серена. Больше никто, исключая родителей и Дороту, не в курсе.

- Я наблюдателен, Блэр, - объяснил Басс. – Я заметил, как ты исчезала после приёмов пищи и возвращалась минут через двадцать. При малейшем взгляде, брошенном на тебя, виновато опускала глаза. Это было так незначительно, что никто кроме меня не обращал внимания. Тогда я пару раз выходил за тобой, чтобы доказать свою правоту. Я слышал звук текущей воды, а потом рвоту. Знаешь, Блэр, моё сердце разбивалось от того, что ты делаешь это с собой.

- Я не могу поверить, что ты заметил, - в её голосе были слышны слёзы. – Никто никогда не замечал…

- Я никогда не понимал, почему этого не видит Нейт.

По мнению Чака, Арчибальд должен был видеть всё вокруг Блэр, знать её лучше всех и любить больше, чем кто-либо.

- Потому что Нейт не хотел видеть меня, - ответила Блэр. – Я не могла контролировать его влюблённость в Серену, не могла контролировать уход отца от матери… Но я могла следить за тем, что говорила мне Элеонор. Она укоряла меня, увидев очередную свою модель на моём теле. И я не могла уже контролировать что-либо.

Эти слова заставили сердце Чака сжаться. Как Блэр могла думать о том, что она недостаточно красивая для платьев своей матери? Она была слишком красивая для них!

- Обещай мне, что этого больше никогда не повторится, - быстро попросил он.

- Чак, это болезнь. Я не могу обещать ничего. Я только могу попробовать.

Чак кивнул, хоть Блэр и не могла его увидеть.

- Тогда пообещай мне, что если ты почувствуешь хотя бы необходимость в этом, то придёшь ко мне. Независимо от того, вместе мы или по отдельности, ты придёшь ко мне.

- Я обещаю, - тихо сказала она.

- Спасибо, - ответил он. Его взгляд упал на открытый дневник. – У тебя есть несколько минут? – спросил Чак, меняя тему.

- Да…

- Позволь прочитать тебе немного. Дневник моего отца, - молчание Блэр послужило знаком к продолжению. – «25 мая 1993. Чак многое унаследовал от матери, но кое-что у него есть и от меня. Сегодня он строил большое здание из кубиков, а потом оно рухнуло. Сын произнёс «уткин сын», но, думаю, это был «сукин сын». Я, должно быть, сам не заметил, как сказал это когда-то, а он запомнил».

- Ты строил отели, даже когда был малышом. И я, кажется, была права, когда сказала, что ты такой как есть с самого рождения.

- Гостиница, которую я строил, рухнула, - заметил Чак. – Это немного иронично, не правда ли?

- Возможно, - согласилась Блэр. – Прочитай ещё что-нибудь мне.

- Давай посмотрим, - сказал Чак, перелистнув страницу. – Вот это ещё не читал. «13 июня 1993. Понял, что прошло уже два года со смерти Эвелин. Думаю, что вспомнил об этом только из-за дня рождения Чарльза. У меня была небольшая встреча по работе, сосредоточиться на ней было легче, чем на жене и сыне. Я скучаю по её улыбке. Это неправильно, что Чарльз растёт без неё. Мне интересно, хороший ли я для него отец? Счастлив ли он? Даю ли я ему всё необходимое? Что будет, когда он подрастёт? Что я буду делать потом? Он будет задавать вопросы, совершать ошибки, а что буду делать я?»

Чак закончил читать, заметка оборвалась. Он уже не раз замечал, что отец задаёт вопросы, но не отвечает на них. Кажется, что будет что-то ещё, но дальше начинается следующая запись.

- Он действительно любил твою маму, - сказала Блэр. – Твою настоящую маму.

- Да, кажется, это так, - согласился Чак.

- И он любил тебя.

- Может быть, - Басс не хотел в это верить. Пока он ещё полностью не простил отца, хотя узнавал его больше и больше с помощью дневников.

- Любил, - произнесла Блэр с уверенностью. – Спасибо, что поделился ими со мной.

Чак улыбнулся, понимая, что это был один из самых их открытых и честных разговоров. Такой, которого у них никогда раньше не было. Это было совсем не так сложно, как он думал.

- Мы только что начали всё с чистого листа.

- С чистого листа? Дай угадаю. Ты собираешь вещи и улетаешь в другую страну? – язва Блэр вернулась, стена между ними встала на место, но в ней уже не было нескольких кирпичей.

- Я имел в виду, что поговорил с тобой начистоту.

- О, - явно удивлённо произнесла Блэр. Чак посмотрел на часы и увидел, как сильно они заболтались.

- Я должен идти, - сказал он. – У меня утром встреча с советом директоров «Bass Industries», чтобы обсудить планы, связанные с моим возвращением на пост генерального директора. А потом ещё надо посмотреть несколько мест, что нашёл мой агент по недвижимости.

- Ты переезжаешь? – спросила Блэр. – Значит отель продан?

- Я подписал документы утром, - подтвердил он. – У меня есть шестьдесят дней, чтобы выехать, но я хочу управиться за тридцать.

- К чему такая спешка?

- Дом должен быть местом, где можно расслабиться, отдохнуть после тяжёлого трудового дня, а не постоянным напоминанием о собственных ошибках.

- Иногда я задаюсь вопросом, как ты так говоришь, если даже не понимаешь, где ошибся?

- Я продал тебя моему дяде, потерял твоё доверие. Я точно знаю, что это было неправильно.

На другом конце провода Блэр печально покачала головой.

- Если ты думаешь, что это единственное, что препятствует нашим отношениям, то ты ошибаешься. Доверять тебе очень трудно, даже когда ты понимаешь, что сделал. Даже в ситуации с Джеком. Это очень сложно, поверь.

- Блэр…

- Спокойной ночи, Чак, - сказала она и нажала на кнопку отбоя.

Он вздохнул и опустил трубку на кровать, голова упала на подушку. В голове начали прокручиваться дни с того самого, когда Блэр ушла от него.

Он лгал и манипулировал ей. Он с готовностью признал это. Но ведь и Блэр лгала ему раньше. Это неважно на самом деле, но хоть какую-то скидку можно сделать, не так ли? Он понимал, что так не построить доверительные отношения. Он делал ей больно, поэтому Блэр теперь осторожничает со своим сердцем. Она права. Надо просто доверять друг другу. Но что он ещё может сделать?

Конечно, он признавался себе, что является не идеальным бойфрендом, но думал, что достаточно неплохо справляется. Он был уверен, что у неё было всё, чего ей только хотелось. Он делал так, что Блэр Уолдорф вновь вспоминала, что она Блэр Уолдорф. Не надо и ходить далеко, например, та история с фотографиями на премьере фильма. Он покупал ей подарки и не изменял. Что ещё, кроме манипулирования, он делал не так?