Тот утвердительно кивнул.

– Ты на ней в эту деревню ездил? – опять зашептал в самое ухо Ивана Рябинин.

– Да, почитай раз в месяц на ярмарку, – тоже шепотом ответил тот, и искоса взглянул на цыгана, который не смотрел в их сторону, а был занят тем, что позвал худого подростка лет пятнадцати приглядеть за лошадями, пока он сам будет занят экспериментом.

Рябинин приказал цыгану вывести лошадь на слияние дорог, которые вели в разные направления. Одна к цыганским шатрам, другие три в соседние деревни, из которых народ приезжал на ярмарку.

– Отпусти лошадь! – обратился оперативник к пастуху. – Лошадь сама знает дорогу домой. А нам надо лишь пойти за ней и увидеть куда она нас приведет. А вам всем, – обвел он взглядом присутствующих, – я запрещаю, отдавать лошади команды, звать ее по имени, разговаривать с ней и прикасаться. Отойдите от нее на десять метров и не приближайтесь. Ваша задача только следить за ней и все. Все меня поняли?!

Да! – закивали участники эксперимента.

– Хитрый ты барин, однако, – улыбнулся цыган в усы.

Лошадь, как будто решила испытать нервы всех присутствующих. Она постояла минут сорок на перепутье, взирая на людей, которые стояли и не говорили ей, что они от нее хотят. Потом она поплелась к реке, долго пила, паслась на берегу, медленно жуя пожухлую траву. И уже самому Рябинину хотелось стегануть ее по рыжему заду, чтобы придать ускорение. Что давным-давно предлагали сделать его спутники.

Наконец часа через два, когда Рябинин приказал скрыться всем с глаз лошади, и из-за кустов наблюдать за ней, та направилась к дороге. Там она еще постояла минут десять и двинулась в сторону дома. Иван облегченно вздохнул.

Уже поздним вечером, когда на улице совсем стемнело, лошадь добрела к своему овину и встала на свое законное место к кормушке.

Братья отдали цыгану оставшиеся деньги, а недостачу пришлось покрыть Ивану, в счет будущей отработки братьев в поле.

После сытного ужина Иван от души поблагодарил Рябинина за лошадь, и пообещал отвезти того в Латуринск через день. Чтобы накануне собрать провиант и отдохнуть, так как все устали за эти два дня поисков.

Рябинин отключился сразу, как только голова коснулась подушки, и даже странные сны ему сегодня не снились.

Глава 10

«Выставка странного художника»

Андрея вечером дома ждал сюрприз. Настя накрыла праздничный стол и достала из холодильника бутылку шампанского. И вообще она вся светилась от счастья.

– У нас праздник? – спросил жену Тихомиров. И стал мысленно перебирать все даты, какие только вспомнил.

«День рождения жены – 8 мая, сына – 18 июня, день свадьбы – 17 февраля. Может быть день нашего знакомства? Тогда тоже была осень, но точную дату не помню. А я ведь даже цветов не купил», – расстроился он.

– Не мучайся не вспомнишь! – рассмеялась Настя, глядя на его напрягшееся лицо. – Пришло подтверждение из Москвы, я теперь кандидат исторических наук.

– Поздравляю! – Обнял ее Андрей, и прижав к себе поцеловал. – Так ты у меня теперь умная не только на деле, но и на бумаге?

– Угу, – кивнула Настя.

– А почему ты мне не сказала раньше, я бы цветов купил, – упрекнул он жену.

– Потому что, во-первых – у тебя был выключен телефон, и ты был недоступен, во-вторых, я знала, что ты на операциях и трубку не возьмешь, в-третьих, на поиски цветов ушло бы дополнительное время, и ты не успел бы к ужину. Так что мой руки, и идем к столу, – отстранила она от себя мужа и подала полотенце.

После ужина Настя сообщила Андрею, что в субботу он должен отложить все свои дела, и она поведет его на выставку.

– Пообещай мне, что мы обязательно пойдем в галерею. Мне девчата с работы звонили, делились своими впечатлениями. Говорят, появился некий молодой художник, его картины такие глубокие, в них столько мистики и тайного смысла, что невозможно оторвать взгляда. Словно каждая картина – это некий ребус, который нужно отгадать. И каждому увидевшему картину открывается только его прочтение, его видение. Все его картины, каждый трактуют по-своему. Говорят, этот художник такой талант. А названия картин… Ты не представляешь, они так странно называются: «Сны леса», «Смерть ангела», «Кровь и пепел», «Калинов мост»…

– А как зовут этого художника? – напрягся Тихомиров.

– Виктор Себастьянов. – ответила Настя, сделав ударение в имени на второй слог во французском стиле. Ты что-нибудь слышал об этом художнике?

– Нет. – соврал Андрей, избегая лишних вопросов.

– Ну, так как насчет субботы? – спросила она, и приподняла игриво брови.

– Обязательно сходим. – заверил ее он, и нежно поцеловал в щеку. – После такого ужина, я просто обязан сходить с тобой на выставку.

Андрей очень устал, но сон не шел. Он снова и снова мысленно возвращался к названиям картин Витьки Силиванова.

«Что там в этих новых его картинах? О чем они? Возможно они прольют свет на очередное исчезновение Антонова? К стати завтра нужно будет позвонить Рябинину узнать, как его дела и сообщить о выставке. Возможно он тоже присоединиться к ним и посетит галерею. А вечером можно будет посидеть обмозговать увиденное. Да и с самим Витькой нужно будет поговорить. Как же так я о нем совсем забыл. Закрутился, замотался и забыл. А ему, наверное, нужна была помощь, поддержка, особенно после того как Тоня погибла», – стал накручивать себя Тихомиров. «Мальчишка ведь сирота. Завтра поговорю с Настей и предложу взять над ним опеку. Если он конечно захочет… Надо же Виктор Себастьянов…» – ухмыльнулся он сам себе.

Постепенно сон стал одолевать уставшее тело и сознание Тихомирова. И он провалился в черную пустоту. Но покоя не почувствовал, наоборот, повсюду ощущалась тревога и холод. Андрей ничего не видел в темноте в которой оказался, только чувствовал дыханье смерти. Его пробирал озноб, стучали зубы, тело сковала судорога, и он закричал от боли и бессилия.

– Андрей! Андрей, что с тобой? – трясла его за плечо жена, проснувшаяся от крика.

– Сон приснился странный, – успокоил он ее. – Спи. Извини, что разбудил… – сделал он вид, что снова уснул.

Когда рядом послышалось ровное и тихое дыхание Насти, он потихоньку встал и вышел на кухню. Заварил себе крепкого чаю и стал всматриваться в темноту окна. Так в этой позе он просидел до утра. Позже поднялась Настя, стала собирать сына в детский сад.

– Давно сидишь? – заглянула она в его чашку с холодным чаем.

Андрей вздрогнул выйдя из оцепенения:

– Нет, не очень, – ответил он. – Кстати, а сегодня эта выставка есть?

– Какая выставка? – не поняла Настя.

– Ну ты вчера говорила, что мы с тобой в субботу пойдем на выставку в художественную галерею, – напомнил он ей.

– А-а-а, ты об этом? – вспомнила Настя. – Она будет две недели. Вход свободный. С десяти утра, до восьми вечера.

– Хорошо, – сказал Андрей глядя в окно.

– Ты, что сегодня собрался на выставку? – удивилась жена.

– Нет, – снова соврал он ей. – Просто так спросил, на ум пришло, – стал оправдываться Тихомиров.

– А-а-а! – многозначительно произнесла Настя и сделала вид, что поверила. – Операции у тебя сегодня назначены? – промежду-прочим, спросила она.

– Да, порок сердца в одиннадцать, – вылил остывший чай в раковину Андрей.

– Так значит часов в шесть вечера ты освободишься? – налила она ему свежего чаю и протянула бутерброд. – Может быть мы тогда сегодня успеем на выставку, чтобы не дожидаться субботы? Я могу заехать за тобой. Ванюшку раньше из садика заберу и к маме отвезу.

– Нет, нет, – замотал он головой. – Не беспокойся! Вдруг что-то пойдет не так, вдруг придется задержаться. В субботу сходим.

– Хорошо, – согласилась Настя. – В субботу, так в субботу, – подозрительно взглянула она на мужа. А про себя подумала: «Что-то с этой выставкой не так. И художника он этого наверняка знает. Что он от меня скрывает? Очень интересно. Надо все-таки Ваньку раньше из сада забрать».