Сжимая в зубах сигару, Ринальдо смотрел на погрязший в огне, крови и разврате город, и сердце его ликовало. Теперь в городе не было никого главнее его. Он стал самым большим боссом, а тех, кто пытался этому сопротивляться, он без жалости сжил со света.

– Приведите ее ко мне, – бросил он своим людям, отпив из бокала бренди.

Ее привели почти сразу, как будто держали за дверью. Дива сверкнула в него глазами из-под траурной вуали.

– Что тебе нужно от меня? – с вызовом спросила она.

– Ты, – посмеялся он, вразвалочку приближаясь к ней.

– Ты жалок. Нищий, который стал принцем. Тебе не идет этот костюм, он слишком велик. Он из гардероба Карлито, ведь так? Ты всё донашиваешь за ним? Его вещи, его автомобили, его квартиры, его… супругу. Я знаю, ты возьмешь меня и будешь обладать моим телом, но ты никогда не получишь мою душу.

– Ах ты, сука! – он замахнулся и сорвал с нее вуаль, ударив по щеке. – Это всё ради тебя! Всё было сделано ради тебя! Я! Я подставил Гвидо! Я отправил Карлито эту посылку из ада! Я развязал эту войну! Я! Я люблю тебя. И буду доказывать тебе это каждую минуту. И начну прямо сейчас.

Грубо схватив за плечи, Ринальдо повалил ее на пол. Дива не сопротивлялась и не издавала ни звука, пока он не закончил свое дело.

Он встал, оставив ее лежать на полу и, хлебнув виски прямо из бутылки, схватил пистолет. Всё было не так, как он хотел, как представлял в своих мечтах. Вся его жизнь была потрачена напрасно, и обладание желанной женщиной не принесло никакого удовлетворения.

– Тогда ты сдохнешь, – прошипел он сквозь зубы и, прицелившись, пустил ей пулю в лоб. А потом еще и еще, пока в револьвере не остался один патрон.

Судорожно вздохнув, Ринальдо отпрянул, только сейчас начиная осознавать случившееся. Его взгляд зацепился за отражение в зеркале. Он увидел свои слипшиеся взъерошенные волосы и поросшее щетиной лицо и испытал такое отвращение, какого не испытывал никогда в жизни. Он действительно был жалок. Тогда Ринальдо поднял руку и пустил последнюю пулю себе в голову. Но пуля лишь чиркнула ухо, пронзив его адской болью.

– Ты даже себя убить не можешь! – закричал он.

На улице раздался вой сирен. Метнувшись к окну, Ринальдо увидел, как у дома останавливаются полицейские автомобили и из них выскакивают копы.

Бежать, скрываться… нет, он знал, что должен сделать. Это был шанс. Шанс рассказать всё.

Он спешил вниз по лестнице, спотыкаясь на ступенях. Пистолет, всё еще зажатый в его руке, сверкал во вспышках сирен. Полицейские, расценив его как угрозу, дали залп из винтовок.

Ринальдо упал и продолжил ползти, захлебываясь собственной кровью. Впереди в прямоугольнике света стояла Лючия, прижимая к груди младенца. Их младенца.

«Зачем принесла она его? Зачем?» – билась мысль в голове Ринальдо.

Хотела напомнить о себе? Ведь он вычеркнул их из своей памяти, переступив порог новой жизни. Забыл, как о досадной неприятности. И именно сейчас Ринальдо вдруг осознал, как сильно был неправ.

Он потянулся к ней, но она лишь покачала головой и, развернувшись, ушла прочь.

Ринальдо смотрел ей вслед, и из его глаз катились слезы. Он плакал. Впервые в жизни с тех пор, как сменил мокрые пеленки на штанишки. Плакал, пока душа не покинула его бренное тело.

Родилась в Казахстане в бывшей казачьей станице Пресногорьковке. Окончила факультет журналистики Уральского государственного университета.

Работала корреспондентом районной газеты «Светлый путь», возглавляла информационный отдел «Новости» областной партийной газеты «Ленинский путь» (г. Кустанай), сотрудничала с республиканской молодежной газетой «Ленинская смена» (г. Алма-Ата).

Член Союза писателей России, Академии российской литературы, Интернационального Союза писателей, полномочный представитель Международной гильдии писателей по Красноярскому краю, дважды лауреат золотых медалей им. К. Симонова, «Личность года – 2013». Награждена золотым дипломом конкурса «Её величество книга» (Германия), многими медалями и дипломами российских и международных конкурсов. В 2016 году роман «Горячие тени» получил высший балл на ежегодной писательской конференции в Нью-Йорке.

Издано 18 книг прозы и 4 сборника стихов. Произведения печатаются в Германии, Казахстане, Японии и Хорватии. На стихи Тамары Булевич красноярскими композиторами написано немало песен и романсов.

Автор активно участвует в общественной жизни, многие годы являясь членом Общественного совета министерства культуры Красноярского края.

Каменистая дорога всё круче убегала из-под колес в горный урман. Держа крепко руль в мускулистых руках, Сергей Чащин успевал любоваться тайгой. Завораживало, обновляло и исцеляло душу ее величие, несущее в себе суровость древних причудливых скал, таинственность недоступных ущелий, вековой сумрак непроходимых распадков, свет и чистоту бесконечных серебряных нитей бесстрашно летящих к подножию горы ручейков.

Сергей торопил старенький уазик выше в горы. На дальнем зимовье отца, теперь уже собственном, не был с прошлой осени. Это зимовье он строил с отцом, будучи подростком. А помнилось всё до мелочей: как валили вековые листвянки, подбирая одну к одной по обхвату, шкурили, долбили тесаками пазы, собирали венцы и клали с помощью лебедки один на другой.

Отцу хотелось, чтобы изба была просторнее, чем та, ближняя, срубленная им в молодые годы и завалившаяся на подмытый талой водой бок, напоминая ему о многом, добром и худом. Тогда он не имел своего угодья. Поставил избу вблизи заимки для охотничьих нужд. Позже на собственных лесных просторах срубил еще три: ладненькие, утепленные, с емкими лабазами для зимней охоты на песцов и соболей.

Здесь, в медвежьем закоулке, малодоступном для вседозволенности ненасытного человека, полно всякого промыслового зверья. Отец оставил Сергею двенадцать берлог бурых медведей, стадо диких оленей и несколько лосиных лежбищ.

…Наконец-то неподалеку замаячило большое, вытянутое с юга на север, сосновое болото – излюбленное глухариное поместье.

«Запаздываю. Влюбленные красавцы небось вдоволь напелись, наплясались. Бывало, к этой поре мы с отцом уже отводили душу, неделями днюя и ночуя на токовищах. А нынче всё работа да работа. Из-за нелетных погод часто запаздывали с материка вахтовики. А потому начальство замучило местных бурильщиков с подменами. Буровую, как дитя, не бросишь на кого попало. Спасибо бригадиру, дал все-таки для охоты семь денечков, семь золотых деньков. Да и годовщину отца надо отметить. Вновь и вновь буду прокручивать калейдоскоп наших с ним судеб».

Щемящей болью в сердце сын помнит ту горестную весну, навсегда разлучившую его с отцом. Погиб Василий Чащин в тайге не от клыков дикого зверья, с которым прожил свой век бок о бок. Погиб от подлой предательской браконьерской пули злого, ненасытного человека.

В одночасье оборвалась счастливая и беззаботная юность Сергея. Отец был для него большим миром познания и добра, в который теперь ему предстояло войти самостоятельно. Придется торить к нему тропинку в один след. Без отца. Но в сердце сына жил и живет отцовский повелительный голос предостережением, назиданием, вечным зовом к добру.

«Мои мысли, отец, с тобой и о тебе, пока буду жив». И сейчас припомнилось, как был отец непреклонен и строг на глухариной охоте. Глухарей боготворил, о них знал все тонкости и секреты. Его душа купалась в их трелях. Заклинал Сергея не губить глухариные стаи на галечниках у речных отмелей и яров, считал это таким же преступлением, как дитя загубить у материнской груди.

На охоте отец требовал неукоснительного подчинения. И не дай бог без надобности заломить ветку, сорвать жарок, пламенем костра подпалить ствол или лапы хвойников. Даст такой взбучки, мало не покажется. «Топай-ка домой пешком, коль в тайге вести себя по-человечески не можешь!»