Попрощавшись с королем, элементаль опрометью бросился прочь из дворца. В городском саду он прыгнул в пруд и принялся яростно нарезать круги вдоль берега, изо всех сил хлопая по воде хвостом и обдавая брызгами проходящих мимо эльфов - так, что те в ужасе шарахались в сторону. Это просто ужасно, когда страной правит такой безалаберный король! Его отец Элдрих был всё-таки более осмотрителен и, наверное, не стал бы вот так отмахиваться от предупреждений об опасности. Немного успокоившись, Тинос подумал: а почему, собственно, Ариан должен ему верить? Он ведь и впрямь не может подтвердить свои слова ничем конкретным, да и сам толком не понимает, какая именно угроза исходит из Стихийных Плоскостей. Может быть, беспокоиться действительно не о чем, и он зря порет горячку? Но вновь всплывшее в памяти леденящее чувство смертельной опасности, испытанное тогда у Главного храма друидов, подсказало: нет, не зря. Только вот как убедить в этом эльфов? Им, конечно, трудно поверить, что Сопряжение может оказаться враждебным – они привыкли видеть в нем союзника и наверняка даже не слышали об Эскатоне, пытавшемся силой стихий разрушить Жаддам…
Тинос опустился на дно и в задумчивости прислонился к обросшему водорослями камню. Наверное, надо было рассказать про Эскатона королю. Хотя что, собственно, он может рассказать, если и сам лишь урывками помнит тогдашние события в Плоскостях? От тех времен в памяти остались яркие и крайне неприятные ощущения, но для Ариана это не аргумент – ему нужны конкретные факты, а их-то как раз и нет. Кем был этот Эскатон, откуда пришел в Плоскости, зачем стремился разрушить мир – всё это так и осталось неизвестным. Наверное, лишь боровшиеся с ним жаддамские герои могли бы дать ответ на эти вопросы и внятно объяснить, что происходило тогда в мире Сопряжения. Но их уже не спросить – почти сто тридцать лет прошло, все уже давно поумирали… Хотя, может быть, и не все – среди них, кажется, были эльфы, и вот их-то есть шанс застать в живых, ведь среди этого народа и трехсотлетние старики не редкость, а некоторые дотягивают даже до четырехсот. Правда, ни лиц, ни имен тех героев он не запомнил, но своим подвигом они наверняка заработали всенародную известность, а значит, разыскать их вполне реально – достаточно расспросить местных жителей. Да, пожалуй, имеет смысл наведаться в Жаддам и попытаться разузнать всё про ту историю с Эскатоном. Если добытые сведения и не помогут убедить короля осторожнее относиться к Стихийным Плоскостям, то, по крайней мере, могут оказаться полезными для понимания того, что там происходит. Во всяком случае, попытка не пытка, тем более что до Жаддама легко добраться водным путем – протекающая через Пирпонт река Пири впадает в Серентини, а та несет свои воды в океан. При хорошем умении плавать – а уж в этом-то Тиносу нет равных – дорога не займет много времени.
Нырнув в Пири, Тинос сложил плавники и отдался во власть течения. Оно было довольно сильным, река быстро несла элементаля в нужном направлении, и он счел разумным поберечь силы для предстоящего плавания через океан. Расслабленно болтаясь в толще воды, Тинос с горечью думал о Сопряжении – и даже не столько о заполонившем его неведомом зле, сколько о своих несбывшихся надеждах. Значит, все-таки не суждено ему вернуться домой. Он так радовался, когда впервые услышал от королевского гонца в Спаварде о возможности восстановить связь измерений – а теперь готов сделать всё от него зависящее, чтобы этого не произошло. Пусть уж лучше он никогда больше не увидит родную Плоскость и не услышит волнующего зова водной стихии. И все-таки даже сейчас в его душе продолжала теплиться надежда: ведь на грозного Эскатона Разрушителя жаддамцы всё же нашли управу – так, может, и теперь они помогут избавить Сопряжение от власти новой неизвестной силы?
Задумавшись, Тинос и не заметил, как достиг устья Пири и оказался в Серентини. Великая авлийская река была здесь гораздо шире и глубже, чем в Спаварде. Тинос всплыл на поверхность и осмотрелся. По берегам тянулся лес, сквозь ажурные ветви начинающих распускаться деревьев кое-где проглядывали изящные шатры храмов. Далеко впереди река круто поворачивала влево. «Это там, что ли, строят первый алтарь?» - подумал Тинос, вспомнив слова Властителя Стихий. Подплыв поближе, он увидел на опушке леса большой палаточный лагерь, а чуть ниже по течению, сразу за поворотом, располагалась и сама стройка. Не в силах преодолеть любопытства, элементаль вылез на берег и направился к возводимому сооружению.
Работа была в разгаре. Одни строители разбивали кирками лежащие на земле каменные глыбы, другие тщательно обтесывали и полировали отколотые от них куски, третьи месили раствор. Внимание Тиноса привлекли несколько эльфов, сосредоточенно сидящих в позе, обычно применяемой магами для медитации – со скрещенными ногами и сложенными перед грудью ладонями. Пристроившись к группе гномов, расположившихся неподалеку на травке, элементаль стал наблюдать за одним из магов. Не меняя позы, тот начал ритмично качаться, затем разомкнул руки и простер их по направлению к куче камней, что-то тихо нашептывая. Тело эльфа раскачивалось всё сильнее, ладони волнообразно поднимались и опускались, голос постепенно набирал громкость – и в какой-то момент камни перед ним вспыхнули красноватым светом, будто озаренные изнутри пламенем. Маг встал и, обернувшись к скучающим в ожидании строителям, сделал приглашающий жест рукой. Дружно вскочив, гномы ринулись к светящимся камням, быстро расхватали их и куда-то понесли. Проследовав за ними, Тинос пришел к строящемуся алтарю. Трапециевидное сооружение состояло пока лишь из нескольких слоев плотно пригнанных друг к другу камней, но его длина и ширина не оставляли сомнений в том, что в завершенном виде этот алтарь превзойдет размером все культовые постройки Священных рощ. Гномы, выстроившись в длинную очередь, один за другим подходили и укладывали на место заряженные магией камни. Еще пара десятков строителей, окружив алтарь со всех сторон, разравнивали раствор на его поверхности и поправляли криво лежащие камни, а друиды в плащах и с посохами внимательно наблюдали за процессом, время от времени давая рабочим короткие четкие указания. Тинос встал в стороне и долго глядел на алтарь, пламенеющий зловещим магическим огнем. И вновь, как у Главного храма друидов, он уловил в воздухе что-то тяжелое, страшное, враждебное всему живому. Над недостроенным алтарем будто нависла грозная незримая тень, нетерпеливо ожидающая эльфийских молитв, чтобы, вобрав в себя их энергию, с сокрушительной силой обрушиться на Священные рощи.
В груди Тиноса поднялась горячая волна протеста. Нельзя, ни в коем случае нельзя позволить совершиться непоправимому! «Лорд Акваландр! – мысленно воззвал он. – Сделай же что-нибудь, залей водой это адское пламя!» Но лорд не откликнулся, алтарь всё так же светился недобрым красноватым светом, а авлийцы, не обращая на Тиноса никакого внимания, продолжали старательно и увлеченно готовить себе погибель. «Значит, придется самому… Ох, только б никого не утопить!» Впившись взглядом в поблескивающую вдали речную гладь, элементаль напряг все свои магические силы, призывая течение Серентини подчиниться его воле. И река повиновалась. Мутная волна – невысокая, но достаточная, чтобы почти доверху залить алтарь – вышла из берегов и нехотя поползла в сторону леса. Тело Тиноса налилось неимоверной тяжестью, напряжение было таким, будто он тянул к себе огромную каменную глыбу. Казалось, он вот-вот лопнет и растечется лужей, и единственное, о чем он мечтал – чтобы это не произошло раньше, чем вода захлестнет алтарь. «Река, река!» - послышались истошные крики. Рабочие, побросав камни и инструменты, опрометью кинулись вглубь леса.
- Смотрите, это он колдует! – закричал какой-то долговязый эльф, указывая пальцем на Тиноса. Тот вздрогнул, потерял концентрацию, и водный поток, совсем немного не дойдя до алтаря, отхлынул назад.
