- О, нет! – простонал Гэйвин, в отчаянии обхватив голову руками.

Тинос же, напротив, выпрямился и сверкнул глазами, ощущая небывалое воодушевление. Вообще-то элементаль не отличался особым красноречием и даром убеждения, но сейчас он точно знал, что и как должен сказать предводителю ангелов, чтобы склонить его на свою сторону.

- Послушайте, мне вполне понятна ваша любовь к своему городу. Не только вам одним хочется, чтобы он жил и процветал – уж поверьте, мне он тоже успел запасть в душу. Но… Знаете, я долго жил среди эрафийцев и помню, с каким почтением в их песнях и легендах говорилось об ангелах. В их понятиях ангелы – это Свет, добро, надежда, спасение, и они ведь не зря так считали. Когда приходила беда, ваши собратья собственных жизней не жалели, чтоб другим помочь. И от подземцев Эрафию отстаивали, кровь свою проливали наравне с людьми, и потом уже, в Судный день, открыли им порталы в Аксеот, а сами почти все погибли. А теперь на вас опять смотрят с надеждой – и неужели вы эту надежду обманете? Вам ведь на сей раз даже не нужно рисковать собой – только покинуть Целесту, и всё. Нет слов, здешние постройки прекрасны – но неужели они важнее миллионов жизней, которые, кроме вас, спасти некому?! В чем же тогда состоит ваше служение Свету – неужели только в сохранении ваших жилищ?

- Не только жилищ, нет, - горько вздохнул Зораим, явно задетый словами элементаля. – Разве вы не поняли, что Целеста – это не одни лишь дома и улицы? Это определенный уклад жизни, где нет места ничему суетному и приземленному. Чистая мудрость, чистый Свет, который мы хотим сохранить незамутненным - и потому стараемся поменьше контактировать с миром, полным зла и греха. А те из нас, кто спустился к людям в Эрафию… У нас с ними перед этим большой спор вышел, как раз-таки о способах служения Свету. Они видели свое предназначение в помощи людям – и что? Где они теперь? Погибли, пусть даже и геройски, и на этом их миссия закончилась. Никто больше людям Свет не несет. А мы в Целесте будем вечно хранить его в первозданной чистоте.

- Для кого? – сдавленным голосом спросил Тинос, чувствуя, как в груди закипает гнев. – Весь мир погибнет, а Целеста останется? И будет спокойно наслаждаться истинным Светом и высшей мудростью, вися при этом над мертвой пустыней, заваленной трупами неповинных людей и эльфов, тоже стремившихся к Свету?

Щека Зораима нервно передернулась.

- А вы думаете, меня не тяготит происходящее на Антагарихе, и особенно наша неспособность вмешаться? И, уверяю вас, это тяготит здесь не только меня. Ладно, утро вечера мудренее. Идите спать, а завтра разберемся. Гэйвин, вы помните, где тут ваша спальня?

- Помню, - устало-безразличным голосом отозвался маг. – На втором этаже, предпоследняя комната слева. Спокойной ночи, Зораим.

- Спокойной ночи. Отдыхайте, а я должен посовещаться с остальными горожанами. Утром я сообщу вам о нашем решении.

Всю ночь Гэйвин без сна ворочался на широкой золотой кровати с пуховой периной и дорогим шелковым бельем, а Тинос, наполовину высунувшись из поставленной специально для него серебряной ванны на изогнутых ножках, тоскливо глядел в окно, за которым ярко блестели крупные, кажущиеся совсем близкими звезды и сияли нежным светом контуры дворцов и храмов. Внезапно маг ни с того ни с сего вскочил и со всей силы врезал кулаком по кованому набалдашнику на спинке кровати.

- Да правы ведь они, тысячу раз правы! Весь этот злополучный мир не стоит и камушка на мостовой Целесты! Надо забрать сюда Улиссу, и пусть тогда на Антагарихе творится что угодно!

- Гэйвин, что ты такое говоришь? - попытался образумить его Тинос. – Нельзя же так…

- А чтобы Целеста погибла – так можно?

Элементаль промолчал. Ни спорить с магом, ни тем более соглашаться с ним не хотелось.

Ранним утром в дверь постучали. На пороге стоял Зораим, строгий и собранный.

- Вставайте, - сказал он. – Времени мало, надо готовиться к телепортации.

Ведомые Зораимом, элементаль и маг вышли из замка и направились в еще незнакомый конец города. На окутанных предрассветной дымкой улицах царило необыкновенное оживление. Повсюду были ангелы, они летали между домами, двигались колоннами по узким висячим дорожкам, собирались в толпы на площадях.

- Нам нужно как можно равномернее распределиться вокруг места катастрофы, - объяснял на ходу Зораим. – Поэтому мы разобьемся на сотни и будем телепортироваться одновременно из нескольких порталов, из каждого – в определенную точку. Моя сотня собирается на площади Солнца, вы со мной?

Гэйвин угрюмо кивнул.

Вскоре они достигли большой круглой площади, окруженной величественными зданиями, среди которых в первую очередь бросался в глаза устремленный ввысь белокаменный храм с золотым солнечным знаком на заостренном шпиле. Здесь уже собралось около восьмидесяти ангелов; они стояли со склоненными головами и опущенными крыльями, продолжая тихо напевать свою магическую песнь, звучавшую сейчас особенно возвышенно и печально. Постояли еще немного, подождали оставшихся; когда собралась вся сотня, из толпы вступил облаченный в золотую мантию ангел, отличавшийся от остальных особой мудростью во взгляде и висящим на шее тяжелым амулетом из золота и драгоценных камней. Он молча сделал знак рукой, и все расступились, освобождая место в центре площади; затем распростер крылья, и протянувшаяся между ними светящаяся дуга, коснувшись мраморной мостовой, обратилась в затянутую туманом арку.

- Идемте, - тихо произнес этот ангел, и вся сотня устремилась в открывшийся портал.

У самой арки Тинос задержался и обернулся назад, жадно вглядываясь в очертания дворцов и храмов и пытаясь накрепко, на всю жизнь запечатлеть их в своей памяти.

- Хватит смотреть, - довольно резко окрикнул его оказавшийся рядом Зораим. – Ни к чему это. Шагайте быстрее, и не оглядывайтесь!

И, схватив элементаля за плавник, он утянул его за собой в портал.

Телепортация была подобна низвержению из рая в ад: в один момент светлая красота, гармония и покой небесного города сменились свистом ветра, грязным снегом, развороченной землей и несущимися в лицо клубами пыли. На краю изломанного леса, нещадно терзаемого ураганом, в нескольких десятков шагов от вздымающейся до небес черной стены смешавшихся Стихий, из последних сил колдовали стоящие шеренгой друиды – еле держащиеся на ногах, в изодранных одеждах, с осунувшимися лицами и воспаленными глазами. При виде хлынувшей с небес лавины ангелов эльфы разом прекратили колдовство; одни из них упали на колени, другие с раскрытыми ртами потрясенно застыли на месте.

- Эльфы, не обращайте на нас внимания! – воскликнул Зораим, пытаясь перекричать грохот катаклизма. – Продолжайте сдерживать Стихии!

Обернувшись к Тиносу и Гэйвину, он добавил:

- А вы стойте здесь. Ближе не подходите – опасно.

Сам же Зораим вместе с остальными ангелами направился к самому краю зоны разрушения. Их белоснежные одеяния тут же почернели от пыли; чудовищный ветер вырывал им волосы, выворачивал крылья и едва не сбивал с ног. Но, стойко сопротивляясь силе смерча, пытающегося втянуть их в свою воронку, ангелы выстроились в цепь и затянули песню. Не ту, которую они пели в Целесте – совсем иную, бодрую и маршеобразную, в четком ритме которой слышались нотки праведного гнева и непоколебимой уверенности. Энергичный напор звонких ангельских голосов будто соперничал со свирепым ревом смертоносного хаоса и в конце концов взял верх. Ураган постепенно начал стихать, и вздымавшаяся до небес стена пыли, грязи и снега, лишившись поддерживавшей ее силы, медленно осела, открыв вид на изуродованную землю, будто перепаханную гигантским плугом до самых горных пород.

Ангелы смолкли, и в воздухе повисла гробовая тишина. Но продолжалась она недолго: друиды, придя в себя от потрясения, с восторженными криками бросились к своим спасителям, принялись обнимать их, целовать ноги, благодарить… А Тинос и Гэйвин, не сговариваясь, отвернулись от этой картины всеобщего ликования и устремили взгляды на юго-запад. Они знали: там, вдали, за невидимыми отсюда Вольными Пустошами, рушатся сейчас величественные дворцы и сияющие неземным светом храмы, падают в океанскую пучину мраморные плиты площадей и ажурные ограды улиц. Гибнет город, прекраснее которого нет и никогда не будет ни на Антагарихе, ни в Энроте, ни в Аксеоте или иных далеких мирах…