Ребёнок тут же почувствовал прикосновение родного человека и дал знать об этом, толкнув маленькой пяточкой в его широкую ладонь.

“Всё в порядке, папа, я не боюсь”.

— Никтимена! — позвал он.

И из дальнего угла большой спальни слетела большая белая сова.

Приземлившись рядом с хозяевами, она тут же превратилась в миниатюрную девушку.

Никтимена попала во служение Афины уже очень давно: та её спасла от верной смерти, взяла под своё крыло и со временем научила обращаться в птицу. Эта девчонка одна из самых верных прислужниц Паллады.

— Приведи стражу и вместе с ними уводи госпожу из замка, — дал распоряжение Бог Войны, всё ещё судорожно сжимая ладони супруги.

— Да, Господин. — И тут же исчезла в поисках охранников.

— Ты должна сбежать как можно дальше от Греции, — продолжил Арес, понимая, что у них осталось не больше минуты. — Спрячься где-нибудь в глуши, не смей ни с кем связываться — всё это может быть один сплошной заговор, нам нельзя никому верить.

— Пошли со мной, — еле сдерживая слёзы, промямлила девушка. — Тебе не нужно участвовать в этой бойне.

Сама не верила в то, что говорила.

Он ведь полководец — он не может бросить своих людей один на один с этой чудовищной ратью и сбежать, как последний трус.

— Я найду вас чуть позже…

“Когда заставлю отца захлебнуться собственной кровью”, — не хотел добавлять он.

— Ты погибнешь, — обречённо проскулила в ответ каштановолосая.

Послышался самоуверенный смешок, и на губах мужчины расплылась нахальная улыбка.

— Не говори глупостей. Я буду в порядке.

Он снимает с шеи длинную серебряную цепь, на которой поблёскивает красивый медальон с изображением маленькой совушки, и надевает на шею любимой.

На самом деле, ещё в далёком детстве, это она подарила ему этот медальон.

— Наша вечность ещё не закончена, — клятвенно заверяет он и, не оборачиваясь, уходит в самый эпицентр бойни.

***

— Выпустите меня сейчас же! — Аид не находил себе места.

Шнырял по каменистому полу туда-сюда, нервозно взмахивал руками и громко требовал, чтобы его немедленно отпустили из под стражи.

Что за чертовщина творится?!

— Ваш брат приказал нам охранять Вас здесь, Вы не можете выйти из под нашего надзора, пока его Царственность не прибудет сюда сам, — чётко по слогам отрапортовал стражник.

У Бога Смерти чесались руки, чтобы самолично продырявить его пустую башку тем золотым копьём, которое он любовно держал в руках — дар своим воинам от младшего братца.

Но сейчас он был бессилен.

Сидел в одиночестве в сырой темнице, закованный в древние цепи, с помощью которых однажды он сам и его братья обезоружили когда-то Кроноса и свергли его.

Теперь он был похож на простого человека: слабый до безобразия.

— Что же такого я сделал, что мой дорогой брат решил вдруг заковать меня в кандалы? — едва не брызжа слюной, выплюнул правитель царства Мёртвых.

Но слуги молчали.

Это заставляло Бога злится ещё больше.

— Отвечай, когда с тобой говорит твой Бог!

— Не стоит даже стараться, младший братец, — насмешливо фыркнул откуда-то из темноты знакомый звонкий голос. — Они подчиняются только Зевсу.

— Лахесис? — Удивление Аида было практически безгранично.

Из-за чего даже злость на время отступила.

— Что Вы здесь делаете?

Вместе со средней сестрой послышались смешки уже и от остальной троицы.

— Как и ты, сидим в темнице, чтобы не смочь помешать нашему Верховному Царю творить историю, — пояснила его собеседница.

— Историю?

Ему это всё, ох, как не нравится.

— Историю… — с тяжёлым вздохом согласилась Атропос. — … которую пишут победители, — безэмоционально подытожила она, вероятно, услышав шёпот ветра, который донёс ей плохие известия.

Предназначение не сбылось.

Вселенная будет разгневана.

И ближе к себе поднесла три шёлковые перламутровые нитки, крепко сжимая в собственной ладони.

Зевс дал ей их, чтобы завершить начатое им кровавое безумство.

— Это же… — угадать энергию обоих любимых племянников и их ещё не рождённого первенца, с которым ему клятвенно пообещали давать нянчится: он уже даже составил список развлекательных программ по мрачным подземельям своего Царства, — было проще простого.

Но… для чего оно всё это?

Ответ ему стал очевиден, когда старшая Мойра вытащила из глубокого кармана своей чёрной мантии старые ножницы.

— НЕ смей! — прокричал Аид, но помешать свершиться кощунству не дали всё та же Лахесис и Клото. — Нет… — только и вымолвил всегда холодный, эгоцентричный мужчина.

Единственные люди, к которым он по-настоящему был привязан… Теперь их…

Ох…

Он до боли сжал челюсти, силясь справиться с внезапной, накатившей на него не хуже, чем посланные Посейдоном хитрые воды Атлантического океана, одним мигом захлестнувшие Атлантиду, волной боли, заморозившей старое сердце, и гнилой жаркой злостью на весь этот проклятый несправедливый мир.

Его брат — чудовище, убившее своих же детей ради восхваления собственного непомерно раздутого эго.

Так нельзя.

Каким бы Верховным Божеством он ни был. Каким бы царём не являлся для всех них.

И он обязательно заплатит за свой проступок.

Собственной головой.

***

— НЕТ!!! — разорвал удушающую тишину громкий пронзительный крик.

Зевс, окончательно очистив меч от крови своего главного врага, посмотрел перед собой, заставая довольно жалкую картину:

Его дочь, едва сдерживая рвущие глотку рыдания, зажав рот левой рукой, а правой —прикрывая живот, сотрясалась видимой крупной дрожью.

На мраморном полу, в нескольких метрах от неё, захлёбываясь собственной кровью лежал её единокровный брат.

Супруг.

Любимый человек.

— Зачем? Почему? — только и выдавила из себя она, становясь перед почти-трупом на колени.

Мальчишка из последних сил за что-то её чихвостил и приказывал убираться подальше отсюда.

Неужели ещё не понял?

Для всего этого слишком поздно.

— Я защищаю то, что дорого мне, — только и ответил Громовержец. — Вы пошли против меня, а значит, пошли против всех ваших близких. Вы были угрозой.

— Мы ничего не сделали…

— Тебе так только кажется, — подойдя ближе к Палладе, которая уложив его голову себе на колени, судорожно стирала пот и кровь с лица своего всё-никак-не-собирающегося-подыхать-ублюдка. — Я не могу оставить тебя в живых.

Арес ещё сильнее забился, как в предсмертном припадке, шипя, хрипя, сопя, в конце концов, пока ещё не онемевшей рукой нащупывая меч, и собираясь встать для ещё одного поединка.

Афина не позволила.

Они проиграли. Пора это принять.

Зевс только незадачливо хмыкнул на неразумные действия своего отпрыска, он ведь явно продырявил ему лёгкое, а для верности прошёлся острым длинным клинком ещё и рядом с сердцем, даже доспехи не защитили — он специально заставил Гефеста сковать настолько могучий меч.

Боги, конечно, не умирают так же скоро, как и люди, но и жить с такими ранами больше пяти минут не могут.

Каштановолосая только удивлённо на него посмотрела, взглядом говоря: “Неужели ты поднимешь руку на беременную женщину? На свою любимую дочь? А как же твой внук?”

— Этот ребёнок опасен, — объяснил на её молчаливый и осуждающий взгляд отец. — Ему не место в этом мире.

Опустила глаза в пол, видимо, смекая наконец, что именно произошло.

А шкатулка Пандоры, оказывается, так легко открывалась.

— Хорошо, — поднимая янтарные глаза, полные слёз, которые ручьём стекали по её бледным щекам, на своего родителя, на своего убийцу, прошелестела она одними губами. — Но дай нам минуту… попрощаться.

Громовержец долго не думал.

Он не добрый старичок, но и не кровожадный ублюдок, чтобы поступать так жестоко.

Отошёл от несчастных на несколько шагов, про себя считая секунды.

Ровно минута — не больше.

Но уже через половину добросердечно дарованного им времени понял, что это была только уловка.