«Прямо как было тогда, когда он нам заявил, что хочет жениться. А имя своей суженной долго не называл. Боясь чего-то. Быть может, наших неуклюжих советов в свой или ее адрес?» – Савелий был терпим к другу и не торопил его с ответом.

Сергей тоже не спешил с комментариями. Ведь его, казалось бы, бесшабашная дружеская шутка чуть было не расстроила эту свадьбу и не разбросала всех их в стороны. Троих неразлучных друзей.

– Савелий, а у тебя действительно большая проблема! Но она не только твоя, поверь. Это проблема наша общая. И всего ныне существующего человечества.

Он сделал паузу.

– И она не из области психологии, – продолжил он.

– Не понял! – Сергей мгновенно пододвинулся к столу и внимательно посмотрел в глаза Тимофея. – И у меня, как я тебя понял, тоже есть эта проблема? Да?

– И у тебя, и у меня и у этого ответственного дурака, которого ты ко мне приволок.

– Объясни, пожалуйста, друг наш, а то мы сирые так ничего и не поняли. Одно ясно. Савелий, по-видимому, у нас не псих. И это уже радует. Глаголь.

Тимофей устало опустился на скрипнувшую табуретку, жалостливо посмотрел на друзей и снова погрузился в свои мысли:

«Сказать им что ли?! А в то же время кому же, как не им, друзьям своим. Жена ни черта не понимает. Ругается, говорит, чтобы руки мыл чаще. Единомышленников нет, да и как им взяться у человека с электронным микроскопом в муниципальной квартире без какого-либо высшего образования. Псих – вот его имя. Научное!»

Тимофей решился, встал и торжественно произнес.

– А вы будете готовы к той правде, которую собираетесь услышать? Готовы вы к тому, что весь знакомый вам мир вдруг встанет дыбом? Кверху ногами. И то, что, казалось вам высшей степенью надежности, окажется шатким мостиком над бездонной пропастью? Готовы ли вы к этому?

– Не тяни , хватит с нас высокопарных фраз и научных бредней. Говори проще, если есть что сказать. Мы тут не нервные какие-то девицы. Порох нюхали. Вон, Савелий у нас – боевой офицер. Старший лейтенант запаса, а это тебе не хрен собачий.

– Шутишь все Сережа. А вопрос то действительно серьезный. Идем в кабинет, кое-что покажу.

Кабинет.

Тимофей еще в школьные годы всеми правдами и неправдами, выбил эту комнату у своих родителей. Отдельное помещение. Свою комнату в квартире. Кабинет – так он его нежно назвал, любя. Работал там, жил и спал.

Сейчас комната была основательно завалена грудами научных журналов с цветными графиками и картинками. И упаковками всевозможных лекарств. Можно было подумать, что владелец комнаты – это или мелкая фармацевтическая компания, или очень больной человек, страдающий не менее чем от сорока различных недугов, причем от всех одновременно.

В углу кабинета стоял диван.

Старый, потертый кожаный диван, который был особой гордостью Тимофея. О нем все в школе знали и про себя тихо завидовали его хозяину. Нередкие школьные и институтские оргии, которые друзья мутили в этой квартире, никоим образом не отразились на нем. По прошествии долгих лет он выглядел таким же старым и потертым, как и в те давнишние времена.

Новым в кабинете был только один предмет – огромный аппарат, занимающий чуть ли не всю свободную от дивана площадь. Видимо электронный. С множеством блестящих деталей, которые так и хотелось потрогать пальцами, покрутить и даже полизать.

С удовольствием, устроившись на уютном диване, который после жестких кухонных табуреток казался даже еще более уютным, чем в далеком детстве, когда компания сиживала на нем с очень привлекательными особами противоположного пола, Сергей и Савелий приготовились внимательно слушать.

– Давай профессор! Рассказывай нам, как космические корабли бороздят просторы Большого театра.

Тимофей устроился в кресле напротив друзей и начал:

– Я, как вы знаете, обижаться не умею и не хочу. Особенно на вас. Обижаются только дураки и ученые. Я, к сожалению, не ученый, а за дурака могу и в морду дать. Я вам сейчас просто расскажу все, о чем знаю. А выводы, делайте сами. Согласны?

– Да-а-а-а-а!

– Да.

– Итак, вы помните, что ушел я с третьего курса психфака. Кстати, я не корю вас за то, что вы даже не поинтересовались о причинах моего ухода. Ну да, понимаю, дело прошлое, молодое.

Он пристально взглянул в глаза своих друзей.

– Итак, ушел я и все. Не будем больше об этом. Вы знаете о моем давнишнем пристрастии к микробиологии? Его я не бросил и по сей день.

Он сделал широкий реверанс.

– Вы видите сейчас мою любимую игрушку!

– Это электронное чудо твое? – аккуратно задал вопрос Савелий.

– Мое. Из-за него я продал все более-менее ценное, даже коллекцию марок. Ты помнишь, наверное, знаменитый коллекционный «Маврикий» отца? Потом у меня появился спонсор. Но об этом потом.

Он замолчал на секунду.

– Так вот, продал все личное, как оказалось ненужное, и купил этого электронного зверя в одном из разорившихся институтов. Это – электронный микроскоп.

Он сделал многозначительную паузу.

– Вы что, дебилы, что ли конченные? Где аплодисменты и крики восторга?! Вы вообще-то знаете, что такое электронный микроскоп?

– Мы ошарашены, мы восхищены, это просто чудо! Другими словами это не назовешь. Да, Сергей?

– Да! Ты озвучил мою мысль, Савелий. Лучше и не скажешь. Я в восхищении! А можно я покручу чего-нибудь, – Сергей приготовился было встать с дивана.

– Нет, категорически нет, не думайте даже об этом. Это слишком чувствительная вещь. Не для мужицких рук. Ну ладно уж, принимаю ваши неуклюжие извинения, экс-дебилы.

Тимофей слегка успокоился.

– С помощью этого зверя я продолжил исследования, но уже на более высоком уровне. Суть исследований, если вы помните, заключалась в определении адекватности термина – «живая клетка».

– Я сейчас уже всего не припомню, извини. Но ты так мельтешил со своими стеклышками с супом, доказывая, что он живой! Так импульсивно это обосновывая, что мозги дыбом вставали.

– Прекрати, Сергей, дай ему договорить.

– Так вот. Скажу короче. Одной фразой.

Тимофей перевел дух.

– Все мы с вами – зомби. Все, ныне живущие. Звери и люди!

Зависла зловещая тишина. Диван под Сергеем жалобно скрипнул.

– Ну! Я думал, будет серьёзный доклад, даже приготовился немного поспать, а тут сразу зомби и все. Я не согласен. Я доклада хочу. Основательного! – сказал Сергей, в глазах которого замелькали веселые искорки. Верный признак того, что его заинтересовала тема.

– Хорошо. Будет тебе доклад. Основательный, но не очень научный. Сам понимаешь, что если бы до этого дошло, то сейчас слушать его было бы некому. Или все в одночасье стали шизофрениками, укокошив друг друга. Или, что более вероятно, спились.

– Савелий! А ты-то что молчишь? Урезонь ученого!

– Пусть говорит, Серега. Я о чем-то смутно начинаю догадываться.

– Хорошо. Но будь добр, Тимофей, придерживайся регламента. Вон, за окном уже шесть утра, а мы все вокруг да около. Зомби – это значит контроль. Я правильно формулирую?

– И да, и нет.

– Разъясни. Все! Обещаю! Мешать больше не буду. Клянусь памятью тещи.

– Хорошо. Представьте себе огромный океан. Это в прошлом наша с вами Земля. И на этой планете живут пока только несколько тысяч, ну пусть даже сотен тысяч маленьких беззащитных существ. Это – бактерии.

Он смешно сдвинул надбровные дуги как в раннем детстве, когда хотел сосредоточиться над решением сложного вопроса.

– Итак. В их жизни существовало две возможности: выжить или погибнуть. Другой альтернативы нет.

Но для того, чтобы выжить, необходимо было общаться с себе подобными с целью обмена и сохранения накопленной информации. А для того, чтобы общаться, следует, как минимум, перемещаться.

А если вас триллионы, но вы такие маленькие, что общение друг с другом может занять у вас годы? Что остается сделать для достижения цели? Правильно! Укрупняться.

Укрупняться самим для этих существ было невозможно. А быть может, они этого просто не хотели. Поэтому был избран иной путь. Их путь. И они принялись укрупнять окружающих, не теряя при этом своей сущности. Оставаясь всегда самими собой, но пока что в тени, работали, строго контролируя процесс. Начали биологическое строительство высокоорганизованных органических структур. Создавая для них все более изощренные схемы пищевых цепочек, кормя, охраняя и оберегая себя. Свою цивилизацию.