Для суфиев же главное условие в том, чтобы удержать состояние готовности до «момента», когда учение начнет действовать. Это подразумевает фокусировку внимания на учении только в тот период времени, когда учение обретет способность воздействия, тогда как любая другая деятельность осуществляется до и после того. С определенной точки зрения все это, конечно, означает, что суфии создают социально-экономические группы, функция которых «быть в мире, но не от мира» (суфийский девиз), и при этом не тратят свою духовную энергию на эмоциональные и благочестивые мысли (молитвы, литании, чтения и т.п.), которые оказывают на людей обуславливающее воздействие.

Придется признать, что принцип, лежащий в основе этой интересной организации, поневоле рождает у наблюдающего предположение о наличии здесь, и в самом деле, необычной проницательности. То, что этот принцип отсутствует практически во всех других духовно ориентированных сообществах, или то, что они отвергли его, не должно вводить нас в заблуждение относительно возможного существования здесь некоего метода и знания, которые, быть может, совершенно неизвестны в других организациях. Как знать, не в этом ли и заключается суфийский секрет?

Согласно суфиям, существование подобных организаций, разумеется, возможно только благодаря присутствию суфиев, обладающих необходимым знанием для построения того, что кажется всего лишь мирской организацией, которая, тем не менее, тончайшим образом связана с учением, учениками и внешним миром.

В результате того, что несколько лет назад суфийский авторитет, Идрис Шах, провозгласил существование духовной подоплеки в структурах с виду совсем нерелигиозных, появились попытки создания так называемых суфийских ферм, лагерей, коммерческих компаний и т.д., и, как правило, создателями всего этого были обыкновенные имитаторы. Как уже неоднократно отмечалось в прошлом, страсть к подражанию не всегда связана с желанием обмануть других, но почти всегда есть признак незрелости. Поэтому читатели должны быть предупреждены относительно присоединения к любой «суфийской» организации, претендующей на то, что она якобы работает по принципу мирской организации, у которой имеется и внутреннее содержание. Все подлинные суфии находятся в непосредственном контакте друг с другом, и в каждый период времени в мире существует только одна суфийская организация, управляющая единым целым всей суфийской активности.

Существование такого тонко-настроенного инструмента, как всеобщая суфийская организация, со своими собственными органами коммуникации и своими собственными программами, основанными на прямом восприятии Истины, лежащей за пределами внешнего, делает нелепыми почти все наши попытки изучения суфиев через вторичные источники. Далее, смехотворным выглядит также тщательное изучение суфийских молитв, упражнений и методов, если они изучаются изолированно. Суфий, коль скоро он работает в созвучии с действующим целым, никогда не будет в состоянии показать (в большей степени, чем это будет доступно воспринимающей способности стороннего наблюдателя), какова действительная функция того или иного упражнения и т.д., ибо вне контекста все это теряет всякий смысл.

Не учитывая тех, кто знаком с подлинными суфиями (а таких очень мало, и они не принадлежат к общей массе), люди, по обыкновению, формируют свои впечатления о суфиях на основе печатной информации.

Словари и энциклопедии, как правило, слишком запутаны или их содержание чересчур ограничено, чтобы в них можно было найти сколько-нибудь полезный материал. Помимо них существуют статьи в популярных и специальных (религиозных, философских и академических) журналах, которые мучительно проталкивают какую-то одну единственную точку зрения, что никак не назовешь адекватной основой для изучения этого предмета. Кроме того, широким спросом пользуются еще две базовые категории книг, которые представляют третий источник информации о суфиях. В первую из этих категорий входят популярные работы, путающие суфизм с культами, оккультизмом или различными системами мысли, такими как йога или дзен. В последнее время особенно много материалов такого рода появилось в результате растущего интереса широкой публики к экспериментальной религии и психологии. Все эти работы по своему качеству весьма разнятся. Очень редко они являются результатом глубокого исследования, и их авторы, в большинстве случаев, описывают «скроенные» на новый лад старые техники и полагаются на информацию, которую черпают из авантюрных культов. Ко второй категории книг относятся произведения «самозваных специалистов», и среди них немало востоковедов, работы которых (в силу университетского или иного официального статуса авторов) считаются авторитетными.

Похоже, никто пока не пытался проверить, что думают об этих материалах подлинные суфии, и, желая прояснить этот вопрос, автор настоящей статьи опросил некоторых суфиев из Африки, а так же с Ближнего и Дальнего Востока.

Нет никакого секрета в том, что суфии и профессиональные или объявленные таковыми ученые всегда плохо совмещались друг с другом, и это видно из самых доступных ранних записей о суфизме, более чем тысячелетней давности.

В числе суфиев, казненных в прошлом, в результате показаний ученых теологов, – доблестный Халадж, великий суфийский мученик. Один из самых основных суфийских учителей Ибн ал-Араби (известный на Востоке как Величайший Мастер, Шейх аль Кабир) был вынужден предстать перед исламской инквизицией и убеждать ученых в том, что его книга «Толкователь желаний» относится к мистическим произведениям, а не к любовной поэзии. Как ни странно, ему это удалось, и, как считает большинство комментаторов, он тем самым показал скорее то, что превосходил ученых в искусстве диспута и интерпретации, чем то, что ученые теологи были поборниками справедливости. Позиции средневековых схоластов живы и по сей день в умах таких современных ориенталистов, как высоко почитаемый Игназ Голдзихар, который, невзирая на почти единодушное признание заслуг Араби, назвал его «мошенником» и не счел даже необходимым привести какие-то доказательства его так называемого «мошенничества».

На фоне кратко упомянутых здесь прецедентов, любому станет ясно, почему современные суфии относятся к ученым с некоторой долей подозрения.

Есть две основные причины такого осторожного отношения суфиев к ученым:

1. Ученые замечены в искажениях, непонимании и неправильной передаче фактов, и, в доказательство этой их тенденции, суфии приводят немало примеров, что действительно сводит на нет притязания ученых на объективность, например, в подходе к изучаемым материалам.

2. Ученые, претендуя на авторитет, склонны внушать людям, читающим их труды, что все, о чем они пишут, и те выводы, к которым приходят, незыблемы и правильны.

Вот основные замечания современных суфиев, подтвердившиеся в результате исследования того, что было опубликовано о суфиях учеными и «специалистами»:

• Многие заявления ученых противоречивы, как, например, один авторитет пишет, что Суфизм произошел от Христианства, а на следующей странице утверждает, что суфизм является самопроизводным движением. Опять-таки, другой хорошо известный авторитет говорит, что Суфизм ограничивается только мусульманами и, в то же время, – что все христиане суфии.

• Поразительно многочисленны исследователи Суфизма, путающие его с какой-нибудь разновидностью оккультизма и прибегающие к странной фразеологии и идеям, которым нет никакого подтверждения в классической суфийской литературе.

• Западные исследователи Ислама в своих ссылках на суфийские материалы и суфийский контекст совершают поистине детские ошибки, чем выдают свое вопиющее незнание Ислама и обстановки, в которой жили ранние суфии.

• Плохое знание персидского и арабского – основных языков суфийских классических произведений – совершенно очевидно у нескольких западных ученых. В их числе такие именитые профессора как Арбери и Никольсон.