Вера, это нечто такое, что суфийский кандидат должен найти в самом себе вопреки кажущимся внешним свидетельствам. Это одна из причин, по которым суфийские мастера идут даже на то, чтобы тем, кто хотел бы у них учиться, казаться смешными или недостойными доверия.

Никто иной, как шейх Шибли1, когда один человек попросился к нему в ученики, сказал: «Повторяй за мной: Нет Бога, кроме Бога и Шибли его Пророк!» Этим он хотел проверить является ли покорность этого человека лакейской или нет.

Как подчеркивают суфийские учителя, недостаток веры в учителя чаще всего проявляется в ученике, если последний ожидает внимания и инструкций от учителя, даже не выполнив того, что необходимо выполнить в качестве предварительного условия.

Чтобы привести пример этого важного аспекта суфизма, вспомним, что шейх Аджал Ширази так сказал одному из претендентов в ученики, который попросил дать ему зикр (священную формулу): «Потворствуй другим в том, что ты не разрешаешь самому себе. Желай другим то, чего желаешь для себя».

Спустя некоторое время, человек этот пришел к дверям шейха, снова выпрашивая формулу для повторений и говоря при этом, что, как бы то ни было, он как ученик шейха вправе на это рассчитывать.

«Могу ли я дать тебе второй урок, – ответил мастер, – если ты ничего не извлек из первого?»2

Один из первостепенных аспектов концепции «веры» состоит в том, что этот технический термин подразумевает некую активность и позицию, которая в свою очередь ведет к развитию в индивидууме способности. Монахи и другие люди, в том числе и отшельники, тратили всю свою жизнь, одержимо пытаясь обрести веру, чем лишали себя возможности перейти к следующей стадии.

В учениях, приводимых Худжвири (Кашф аль-Махджуб) эта проблема проиллюстрирована в сообщении о Халладже, наставляющем знаменитого Ибрагима Кхавасса.

Когда Халадж пришел в Куфу, его посетил Кхавас. Халадж спросил Кхаваса: «О Ибрагим, что ты приобрел в результате двух десятилетий изучения суфизма?»

Кхавас сказал:

«Я концентрировался на доктрине веры».

Ответил ему Халадж:

«И ты потратил свое время, культивируя духовность, там где должно было быть Уничтожение в Единстве?»

Худжвири далее объясняет, что вера означает определенную позицию и уверенность.

«Если человек истратит всю свою жизнь на исцеление своего духовного естества, ему понадобится еще одна жизнь для исцеления своего физического естества, и он распрощается с этой жизнью, прежде чем найдет хоть какой-нибудь след или признак Бога».3

Приведенная выше история о шейхе Ширази подчеркивает также еще одну характеристику веры, на которую обращают внимание суфийские мастера: «Люди, неспособные верить, сами недостойны веры, и потому им нельзя доверять важные вещи». Человек, желавший стать учеником Ширази, не верил, что учитель сам способен удовлетворить его потребности, когда они проявятся. И ему, в свою очередь, так же не следовало доверять практику тех позиций, которые были предписаны ему на первой встрече.

Ученик, попросивший Ширази дать ему дальнейшие указания, не проявил, как мы видим, веры; но, возможно, самому ему казалось, будто он просит мастера дать ему веру, хотя он не осознавал при этом, что первый урок был ему преподан до того, как он будет в состоянии получить второй.

В самом деле, вера, согласно одной из версий суфийского путешествия, приходит только на четвертой стадии. Первая стадия – покаяние (Таубат), уход от нежелательного (предосудительного). Вторая стадия – Инабад (возвращение к правильному). Третья стадия – самоотречение (Зухд), и только затем наступает вера. Оценка мастером кандидата, выраженная в терминах «Не позволяй другим того, чего ты не желаешь себе. Желай другим то, чего желаешь для себя», явно включает в себя практики, составляющие эти первые три стадии.4

Инструкции, которые мастер дает студенту, составляют практику или практики, необходимые для достижения «стоянки» (Макам), на которую студент должен «пребыть». Далее, по словам Худжвири, ученик должен держаться этой стадии, выполняя все обязательства, относящиеся к этой «стоянке», и находиться в этом состоянии, пока не постигнет его совершенства настолько, насколько это в его человеческих возможностях. Ему не дозволено покидать свою «стоянку», не выполнив связанных с ней обязательств.

Хотя будущий суфий должен в достаточной мере «верить» своему ментору, чтобы быть в состоянии следовать его инструкциям в отношении реализации трех стадий, предшествующих достижению веры, на проявление подлинной веры ученик все же не будет способен, пока не пройдет все четыре стадии. И все-таки ученики обладают необходимыми способностями, чтобы проявлять такую ограниченную надежность.

Сама вера, как определил ее Аль Газали,5 составлена из знания, состояния и работы (в суфийской технической терминологии Илм, Хал и Амл). Эти три элемента создают настроенность обучающихся на то, чему они учатся. Когда суфийский мастер тренирует своих учеников, посредством ли слов, знаков или действий, он готовит их к использованию позиции, включающей эти три перечисленных элемента.

Обучение учеников, состоящее в том, чтобы отучить их от приверженности к внешнему, от автоматизма и буквализма, берет начало в далеком суфийском прошлом и может считаться основным требованием суфийского учения. В самом деле, уверенность обычного человека в том, что «видеть – значит верить», у суфия должна быть заменена более гибким пониманием, прежде чем раскроются его высшие умственные способности.

Сэр Ричард Бартон6 рассказал историю о великом суфийском мастере Баязиде и куртизанке. Ученики Баязида так высоко чтили его, из-за этого пренебрегая тем, чему он учил, что он решил разрушить их обусловленность. Суфийская пословица гласит: «Человек не должен быть почитаем ценой того, что он представляет». Однажды Баязид находился в окружении группы восхищенных последователей, пребывавших в тисках убеждения, что благочестие и его внешний вид неразделимы. Баязид отправил послание женщине легкого поведения, в котором он просил прислать ему его одежды, забытые у нее дома, а также сообщить, сколько он ей должен. Подобно этому, Шамсуддин из Табриза, учитель Руми, однажды в виде теста попросил одного из своих учеников, чтобы тот одолжил ему свою жену.

Эта необходимая техника повлекла за собой то, что имитаторы, претендуя, будто они тоже суфийские мастера, и, пользуясь доверием других людей, стали обманывать их. Но аргумент, выдвигаемый в некоторых кругах о запрете такой практики, по этой причине не имеет веса, минимум по двум причинам. Первая причина: нет свидетельств тому, что за многие века существования этой практики, злоупотребления лжесуфиев принесли какой-либо непоправимый вред, по крайней мере, сколько-нибудь больший, чем злоупотребления других обманщиков и еретиков. Вторая причина: если следовать этому принципу, то мы (по словам одного современного мастера) с таким же успехом можем запретить свободу слова, чтобы негодяи не злоупотребляли ею.

Изучение высказываний и поступков таких суфийских мастеров, как те, что приведены выше, так же, как и опыт общения с современными суфиями, с совершенной очевидностью открывает следующее:

1. Вера не есть рабство; люди склонны неправильно понимать «веру»;

2. Вера нужна до того, как человек сможет усвоить уроки;

3. Мастер стимулирует именно такую веру, которая нужна конкретному человеку;

4. Мастер может стимулировать ее посредством слов, действий или с помощью книг;

5. До того, как наступит эта стадия, существуют другие стадии, точно так же нуждающиеся в стимулах;

6. Многие воображают, что они ищут знания, тогда как на самом деле ищут внимания или чего-то еще, о чем они подспудно думают;