— Что? — капитан поднял на неё свои зелено-голубые глаза.

Эмма поспешила опустить голову: так, чтобы длинные светлые волосы скрыли её пылающие щёки. Почему господь наградил этого засранца такой красотой?

— Ты… — девушка прочистила горло, вспомнила о том, что она, вообще-то, актриса, и гордо расправила плечи. — Ты зачем сейчас моё дело изучаешь?

— Я хочу сам заняться расследованием, — Эмма едва успела приоткрыть рот, когда поднятая ладонь капитана её остановила. — Да-да, у меня нет полномочий и все такое. Но они и не понадобятся. Что-то в этом деле меня настораживает. Такой скряга, как Эванс, подобные преступления расщёлкивает на раз. К тому же, наш психопат на улики не разменивается. Он будет копать в одну сторону, а я в другую.

— Для бывшего копа ты слишком помешан на этом.

У Джеффа как-то слишком истерично вдруг дёрнулся правый глаз.

До взрыва атомной бомбы: пять, четыре, три, два…

Она испуганно округлила глаза, когда мужчина закатил рукава своей рубашки и медленно двинулся в сторону тумбы, на которой уселась актриса. Джефф старался дышать ровно и не срываться, когда угрожающе склонился над испуганной девушкой, поставил руки по обе стороны от бёдер Эммы и с немой претензией заглянул в огромные голубые глаза. Он буквально слышал, как напряженную тишину разрезает бешеный стук её сердца.

Кожа блондинки мгновенно покрылась мурашками. Горячее дыхание мужчины опаляло её лицо, когда он, отодвигая прядь пшеничных кудрей, с угрозой прошептал:

— Меня, чёрт тебя подери, не уволили.

Он не отодвигался от Эммы ни на дюйм и всё ждал, когда она в испуге отпихнет его от себя и заистерит. Но вместо этого актриса едва слышно хохотнула — прямо в его шею, и та мгновенно отреагировала мурашками. Джефф сжал челюсти и в недоумении уставился на её весёлое личико.

— Для тебя это такая больная тема! — воскликнула она.

— По крайней мере, за мной не гоняется умалишенный маньяк-извращенец.

— А в записке он угрожал тебе. Ты мой телохранитель, а значит, он охотится на нас

обоих.

— В таком случае, он ещё и самоубийца.

К огромному сожалению Эммы, Джефф отстранился. Он вернулся к чёртовой папке и открыл последнюю исписанную страницу с показаниями сегодняшних событий. Все содержимое этой папки больше напоминало капитану художественное произведение, — уж слишком неправдоподобно звучали, например, описания улик, а об окровавленном ошейнике, найденном на кровати Эммы, не было ни слова. Нахмурившись, полицейский захлопнул папку и устало потёр виски. Со всем этим ему придётся разобраться завтра, пока эта вертихвостка с шилом в своей аппетитной заднице будет носиться от трейлера до съёмочной площадки.

— Я не знаю, как я буду спать в этом доме, — тонкий голосок девушки разрезал устоявшуюся уютную тишину.

Он поднял на неё взгляд и улыбнулся уголком губ.

— У тебя были все шансы свалить со своим павлином в закат. Или с этой симпатичной подружкой. Как там её, Джесс? У неё кто-нибудь есть?

Эмма отправила Джеффу уничтожающий взгляд и, наконец, спрыгнула с тумбы.

— Тебя это не касается, — рыкнула она. — Я не хочу оставаться в этом доме. Здесь плохая аура.

— Конечно, не каждые стены выдержат присутствие такой ведьмы.

— Ты просто невыносим.

— Зато я знаю, что от моего предложения свалить отсюда нахрен ты ни за что не откажешься. Нас всё равно грохнут вместе, так почему бы не повеселиться напоследок?

И тогда она рассмеялась, — может быть, впервые за долгое время, — искренне. То, как менялось её лицо во время хохота, каким удивительным был этот звук, заставило Джеффа мимолетно улыбнуться и самому. Всё это было странно и непривычно для него, бешеный контраст чувств ярко выделялся на фоне его апатии ко всему живому, и, в конце концов, он сдался, позволив себе засмеяться вместе с ней. Было в этом что-то истерическое, словно вся боль и какие-то подкожные страхи выходили из обоих, но Джефф и Эмма не заботились и об этом. Через пару минут они снова начнут препираться и говорить о том, как они удручены работой друг с другом, а потом что-то снова заставит их замолчать. Неизвестно, сколько будет это продолжаться, и, может быть, уже завтра капитан придёт к Тарино с заявлением об увольнении, но сейчас, в этот самый миг, они не желали ничего другого, кроме как стоять на кухне в одиннадцать ночи и хохотать, наверное, на весь этот гребаный мир.

***

Эмма была в восторге от Тома. Она не знала, каким магическим образом эта весёлая противоположность вечно-чем-то-недовольного Джеффа появилась в баре, в который её привёз капитан, но эти двое мгновенно почувствовали себя на одной волне друг с другом. И пока угрюмый коп пил воду — ведь «на работе нельзя», находя в каждом мимо проходящем придурке потенциального маньяка, Эмма весело отплясывала с Томом на танцполе. Он не позволял себе ничего лишнего в отношении к ней: в конце концов, не каждый раз рядовому офисному клерку удаётся потанцевать с голливудской актрисой.

— Джефф просто сухарь! — завопила блондинка, бросая беглый взгляд на серьёзного мужчину за крайним столиком.

Том расхохотался и помотал головой.

— Это неправда, хотя нет, правда. Но он умеет развлекаться. Иногда.

— Как? Играть в гляделки со всеми посетителями бара, одними только глазами говоря «я перееду тебя катком, только подойти к этой блонди»? — девушка улыбнулась. Ей дико захотелось пить и она кивнула своему новому приятелю в сторону их стола. — Привет, мистер Скряга!

Джефф поднял на блондинку уничтожающий взгляд, перевёл его на счастливого Тома и тяжело вздохнул. Две головных боли сразу. Замечательно. Где его пистолет с уготовленной одной пулей?

— Наплясалась? Я думаю, нам пора ехать домой.

Эмма обиженно надула губы и обратилась к Тому.

— Вот видишь? Я же говорю — сухарь! Ты вообще пьянеешь?

Томас вдруг поднял руку, точно школьник на уроке, и в нетерпении запрыгал на месте.

— Можно, можно я отвечу? Он не пьянеет. Никогда. Так что, если ты решишь его соблазнить — придётся потрудиться.

Музыка в баре перестала звучать, как минимум, для обоих. Эмма и Джефф обменялись удивленными взглядами, и когда на лице капитана появилась гримаса отвращения, блондинка громко фыркнула, одной рукой обнимая Тома за шею. Они зависали здесь всего пару часов, но, пожалуй, Эмме ещё никогда не было так комфортно в компании двух незнакомых людей. Здесь не нужно держать осанку и улыбаться так, будто в любой момент из-за угла выпрыгнет назойливый папс. Не нужно вести светские беседы и отчитываться в социальных сетях о каждом своём шаге, попутно отмечая спонсора помады, платья, её испорченного настроения. Она может быть собой: с растрепанными от плясок волосами, со смазанной на губах помадой, с весёлым и неконтролируемым хохотом. Этот бар находится на самой окраине Лос-Анджелеса: Джефф позаботился об их конфиденциальности. Том прилагался к их небольшому развлечению, как завсегдатай этого заведения — он приходил сюда каждый чёртов вечер, даже стол, за которым они втроём сидели, давным-давно прозвали «угол Тома». На удивление, Эмма даже почти не возмущалась, увидев счастливую мордашку незнакомого мужчины.

— Вы идиоты, — Джефф устало потёр переносицу и продемонстрировал им бокал с водой. — Я за рулём. Ещё и чёртовой, мать его, работе.

— Я была уверена, что это водка, — девушка надула губы.

Когда сил продолжать веселье не осталось ни у кого из этой странной троицы, капитан бросил несколько десятидолларовых купюр на стол и помог блондинке встать из-за стола. Она не была пьяна настолько, чтобы себя не контролировать, однако поддержка в виде сильной руки Джеффа, что при этом освещении и под этим градусом казался ей в разы горячее, не повредила бы никому. Том прощался с Эммой непривычно долго, предлагая, нет, умоляя её прийти в этот бар ещё раз, и девушка согласилась, счастливо кивая головой. Порядком задолбавшийся ото всей этой вакханалии, капитан не заметил, как его лучший друг сунул блондинке что-то в карман её джинс. Он также не заметил, как радостно засияли её глаза при этом. Всё, что он мог сделать: схватить её за руку и направиться прочь из этого чёртова бара.