- Говоришь, что хочешь стать любимой, но до сих пор боишься, – сказал он, когда выпрямился, потому что вампирша вся сжалась, ожидая укуса, – Ты не можешь дать мне то, чего хочешь. Да и сможешь ли вообще когда-нибудь?

Той не нашлось, что на это ответить, так что он повернулся и вышел из комнаты. «Неудачница…» – внутренне укорила себя белокурая, услышав, как хлопнула дверь кабинета.

Весь оставшийся день она не смела показываться никому на глаза, проведя всё время в опочивальне. Думая о том, что произошло, Мэл то терзалась угрызениями совести, то терялась в догадках, почему же он так с ней поступил. «Я была жестока, когда говорила ему о несбыточном? И о несбыточном ли? Если бы Канаме выпил мою кровь, то понял, что я его не люблю. Я просто не могу полюбить так сразу. И стоит ли обманывать его, притворяясь, что это не так?» – она не могла спокойно спать из-за этого. Даже карты не могли отвлечь её, так что, в конце концов, она просто смирилась с неизбежным.

«Да, сейчас я не могу ничего поделать с этим. Но могу попытаться поговорить с ним снова, правильно? Нам просто нужно время. Это лишь в сказках всё случается сразу, но в жизни… Быть может, я и правда смогу его полюбить. Хочу, чтобы и у нас было немного счастья среди этой беспросветной тени, которую на нас наложило прошлое. У меня осталось не так много времени, но ничего страшного, если я потрачу их на попытки осчастливить других, так ведь?»

Осознание этого дало ей нужную мотивацию. Так что вскоре, когда Памелла выходила из кухни с подносом еды собственного приготовления на руках, она впервые за много лет улыбалась. Ведь теперь ей было, к чему стремиться, даже если надежда окончательно покинула их дом.

Осторожно приоткрыв дверь в кабинет супруга, она зашла внутрь и обнаружила Курана, безмятежно спящим на кожаном диване. Как видимо, он опять проработал всю ночь без перерывов.

«И почему он так себя мучает?» – вздохнула вампирша. Поставив поднос с едой на письменный стол, она подошла к спящему мужчине и заботливо укрыла его покрывалом, находящимся неподалёку. Канаме часто ночевал здесь, так что у него имелся целый комплект постельного в одном из шкафов.

«Он выглядит таким спокойным, когда спит», – отметила она про себя, любуясь на это прекрасное и столь непонятно далёкое существо. Ну и как в такого можно было не влюбиться? А она, глупая, не смогла и не влюбилась. «Потому что не была нужна ему. Но сейчас чувствую, что нужна…» – наклонившись, она едва ощутимо поцеловала мужа в лоб и отошла к окну, чтобы занавесить шторы. Вот-вот должен был заняться рассвет, и Мэл не хотела, чтобы это помешало его сну. Однако, дойдя до другого края окна, она остановилась, уставившись на алую зарю цвета крови.

«Надежда… Если ли она у нас? Пускай и недолго, но я хочу верить, что всё хорошо…»

Сзади послышался шорох, затем ей на плечи легли мужские ладони. Но женщина даже не вздрогнула, продолжая смотреть через щель в окно.

- Извини. Я разбудила тебя?

- Ничего, – вампир обнял её сзади, накрыв их обоих тёплым одеялом, чтобы не было так холодно. Его кабинет не отапливался, а камин уже успел остыть.

Похоже, Куран пребывал в одном из тех редких состояний, когда мог быть нежным и заботливым мужчиной даже по отношению к ней. Это не было признаком любви, а скорее, вынужденное перемирие, позволяющее двум взрослым быть вместе. Всего лишь стандартная прихоть мужчины, которому требовалась хорошая партнёрша. Памелла знала это, поэтому отнеслась к этому без удивления. Она перестала сопротивляться ему ещё несколько веков назад. И именно благодаря данному факту смогла забеременеть. Жаль только, что впустую.

- Я приготовила тебе завтрак. Хочешь поесть? – вопросила Мэл, чуть обернувшись к нему.

- Спасибо, но я не голоден.

- Уверен? Можешь выпить моей крови, если хочешь.

Молчание. На горизонте показалась оранжевая полоса восходящего солнца.

- Знаешь, я всё же хочу попробовать начать всё с чистого листа. Наше прошлое… Я не забуду его, но перелистну на новую страницу, помня о своих ошибках, чтобы не совершить подобных. Возможно, скоро я покину этот мир, но, пока можно, я посвящу свою жизнь тебе, как и обещала.

Она повернулась в его руках, встав лицом, и положила руки на его плечи.

- Я правда хочу полюбить тебя, как ты того заслуживаешь, Канаме. Уверена, что Юки не хотела бы, чтобы ты всё время страдал в одиночку. И, пускай, я никогда не смогу её заменить, но всё же попробую хоть как-то облегчить нам жизнь. Ты можешь поверить в нас?

- Я… хочу верить тебе, но…

- Ты всё ещё меня ненавидишь?

- Быть может, если только немного.

- Ну, тогда не всё потеряно, – и Мэл улыбнулась, не замечая, как первые лучи накрыли её голову и верхнюю часть лица Курана. Но он смотрел только на неё.

- Почему ты так уверена в этом?

- Потому что пускай любовь ненависти рознь, но не так уж и много. А я тебя раньше тоже ненавидела. Но при всём этом я никогда не хотела причинить тебе боль, потому что мне больно видеть твоё печальное лицо. Поэтому я хочу дарить тебе только тепло.

- Даже при том, что твоё сердце принадлежит другому?

При этих словах Памелла ощутила лёгкий укол в груди, но по сравнению с прежней болью и отчаянием это было ничто. Так что она не обиделась.

- Да, часть меня до сих пор помнит его, но так как мы не могли быть вместе, то я отпустила его. Моё сердце с тех пор разбито, ведь от него оторвали половину. Но то же самое произошло и с тобой, Канаме. И даже если мы не можем их восстановить, если совместить наши половины, то они станут единым целым, пускай будет только одно сердце на двоих. Я хочу надеяться, что в моей душе найдётся место и для тебя. Неважно, сколько мы проживём на свете, важно лишь, как…

Она погладила мужчину по щеке и прислонилась к нему. Его рука опустилась на её голову, и, быть может, так показалось из-за солнца, но прикосновение было очень нежным и тёплым.

– Ну что ж… можешь попробовать, – примирительно сказал Канаме и поцеловал жену в висок. – Пойдём. Нам обоим следует отдохнуть.

Оставив холодный рабочий кабинет, он повёл её в спальню.

«Кто же я для тебя, мой дорогой и жестокий вампир? Ведь мы не враги, но и не друзья. Любовники, которые разучились любить. Супруги без уютного домашнего очага. Осиротевшие существа, обделённые судьбою. Но я хочу верить в нас. И, пока я живу, я буду продолжать дарить тебе тепло, любовь и поддержку, потому что хочу, чтобы меня помнили не как проклятую принцессу, рабыню или убийцу, а как заботливую и любящую женщину. И, быть может, однажды твоя ненависть оставит тебя, и ты тоже сможешь меня полюбить…»