- Тогда может, стоит узнать? – на его лице появилась утешительная улыбка. – Поверьте, Канаме-сама не выбрал бы вас своей супругой, если бы испытывал одну лишь ненависть к вам. Вы оба очень много пережили в этой жизни. Может быть, пора освободиться от прошлых печалей?

Чистокровная молчала. «Моя участь предрешена. Я сделаю только хуже, если попытаюсь снова её изменить», – говорил ей внутренний голос. Айдо же только покачал головой, а затем осторожно обнял хозяйку дома.

- Подумайте об этом, Мэл-сама. И берегите себя, – выдал он напоследок, так как ему было пора отчаливать.

- И ты тоже, Айдо, – прошептала она, обнимая его в ответ. – Друг мой… я не прощаюсь.

- Как и я. Возможно, мы ещё увидимся, – улыбнулся тот, размыкая объятия.

«Да. В моей другой жизни…» – знала Памелла, провожая его взглядом. Она ничего не сказала ему о том, что должна умереть, когда родит для Курана наследника. Ничего она не сказала и об обстоятельствах смерти самого Ханабусы. Это было излишне, ведь он не сможет отвадить от себя смерть, а если попытается, то может потерять Кармен. Нельзя менять будущее, особенно то, что предрешено, как необратимая постоянная.

«Я не могу ничего изменить, даже время своей смерти. Поскорее бы она наступила. Я так устала от этой безрадостной жизни…»

Прошло несколько дней со времени отъезда Айдо, а жизнь Памеллы не менялась к лучшему. Даже, наоборот, она угнетала чистокровную. С уходом блондина исчезло всё светлое и яркое в этом доме, ибо только он один мог удивить её, давая возможность отвлечься и не сойти с ума. За кого теперь ей держаться? Мэл и раньше чувствовала одиночество и изолированность, но теперь испытала это особенно остро. Впрочем, она к подобному привыкла, так что беспокойство о себе было отодвинуто на задний план. И всё же…

«Что мне делать? У меня больше никого не осталось, кроме вечно отсутствующего мужа. Что толку быть королевой, если приходится прятаться тут?.. Кармен, как бы ты поступила на моём месте?»

Она всё чаще задумывалась о словах, сказанных Айдо в его последний день перед их прощанием, но не находила им должного ответа. Что же на самом деле она чувствует к Канаме? А он к ней? Мэл видела лишь безразличие во взгляде, когда он приходил домой, чтобы встретиться с супругой. Его сердце, как её, было разбито давным-давно, осколки которого раскидал ветер времени. Никто и ничто уже не могло собрать их воедино.

«Мы просто двое несчастных, доживающих свои дни вместе. Возможно, рождение ребёнка помогло бы нам хоть как-то наладить отношения, но…» – однако Памелла знала, что не переживёт следующих родов, так что ни о какой надежде и речи быть не может. В этот момент она осознала суть сказанного Айдо, – «Значит, он хотел, чтобы мы начали налаживать их сейчас? Но возможно ли это…»

Она попыталась вспомнить все моменты вынужденной совместной жизни с Кураном, но не увидела там ничего хорошо. Только их общую грусть и боль. В основном свою боль. Хотела ли она такой жизни для себя?

«Нет. Никогда не хотела… но могу ли я это изменить? Моё время ограничено…»

Но ведь так живут все люди, как она поняла позже. Может, стоит взглянуть на это с их стороны и последовать человеческому примеру?

Раздумья были прерваны шумом со стороны входных дверей, затем послышался возглас слуги, что стоял возле них, для всех остальных домочадцев:

- Хозяин вернулся!

Следуя зову, Мэл тут же встала со своего места, как полагает супруге, чтобы встретить своего мужа.

Через пару минут в гостиной появился Канаме. Как и всегда, он был безупречен и хорош собой. Даже в юности он был сказочно красив, но с годами эта красота только увеличивалась. Он повзрослел и возмужал, так что теперь от него было просто глаз не отвести. Для всего вампирского сообщества он был умным и справедливым правителем, за которым можно последовать хоть на край света. И лишь Памелла знала его с другой, менее прекрасной стороны. Глядя на него, она видела всё того же страшно одинокого и печального вампира, которого встретила в первый день знакомства с Ночным классом Академии Кросс. И только с ней он мог быть иногда жестоким, ведь именно она ожесточила его сердце, вырезав без ножа, когда позволила своей слуге убить его возлюбленную. В тот роковой день мир потерял двух чистокровных: младшую сестру Канаме – Юки, и Кармен Стронг, убившую чистокровную принцессу Куранов и поплатившуюся за это тяжкое преступление. Оба чистокровных повелителя сами лишили друг друга самых дорогих им существ и теперь оплакивали свои грехи. И всё же они были вместе, хоть и в тоже время порознь…

- С возвращением, – как обычно приветствовала Памелла мужа, сделав миниатюрный книксен.

Куран на это только кивнул и как всегда направился через гостиную к своему кабинету. По большей части именно там он коротал ночи и дни, изредка выходя в столовую, чтобы пообедать с супругой, либо удалиться в их общую спальню. Сегодня было точно также.

«Холодно. И больно. Каждый раз, когда вижу его лицо, то испытываю эти чувства. Чувства вины и сожаления – мои вечные спутники» – думала она, провожая взглядом удаляющуюся фигуру шатена. – «Но я не хочу, чтобы так было всегда. Правда, не хочу…»

- Канаме… – решилась она окликнуть его в последнюю секунду.

Тот замер на пороге комнаты и обернулся.

«Смогу ли я сказать ему?..» – ещё сомневаясь, женщина всё же подошла к супругу.

- Не хочешь ли поужинать сегодня вместе? – предложила она, явив давно невиданный интерес к его персоне. Правда, вампира это не проняло.

- Не особо, – равнодушно выдал он, поворачивая голову обратно и собираясь продолжить движение.

Однако Мэл не дала ему этого сделать. Схватив его за руку, она заставила мужчину опять развернуться к себе лицом.

- Послушай… Нам надо поговорить, – со вздохом она отпустила его кисть.

- О чём же? А, да… Я слышал, Айдо покинул нас. Наверное, теперь тебе стало скучно без него, – так рассудил Куран, чуть опустив голову в понимающем знаке, – Не беспокойся. Завтра же поищу кого-нибудь подходящего, что он мог за тобой присматривать…

- Я не о том, – возразила вампирша, чуть поджав губы, а затем резко выдала, – Я говорю о нас, и что не могу так больше!

- А что тебя не устраивает, Мэл? Может, ты хочешь обратно в клетку?

- Нет! – испугалась она, но всего лишь на секунду, – Но всё равно, так больше не может продолжаться. Сколько мы ещё будем с тобой страдать вдвоём? Сколько ты будешь держать меня за вещь?

- У тебя есть другие предложения? Не забывай, чем это заслужила.

- Да, может и заслужила. Но как насчёт тебя, Канаме? Ты тоже этого заслуживаешь?

Он замолчал, не желая ничего отвечать, и сцепил руки на груди. Когда-то давно они уже говорили об этом, но так и не пришли ни к чему хорошему. Так стоило ли поднимать больную тему снова? Однако его жена только подошла ближе, по-прежнему не сводя с чистокровного разноцветных глаз.

- Пойми, Канаме, мы с тобой уже многое потеряли. И мы же сами загнали себя в угол. Ты думаешь, что страдаю лишь я одна, но на самом деле мы оба пребываем в бездне беспросветного отчаяния. И это очень печально, – она подняла руки, ласково касаясь ладонями его скул, – За столько лет мы сполна испили эту несчастливую чашу. Может, пора это прекратить? Я не хочу этого для нас. Это не жизнь, а пустое существование. И неважно, что ты никогда меня не простишь, но я не хочу тратить свою оставшуюся жизнь ради того, чего нет. И поэтому… я хочу дать тебе хоть немного того семейного тепла и уюта, что может дать любящая жена.

Темноглазый вампир смотрел на неё и всё также угнетающе молчал. Затем накрыл женские ладони своими и отнял от своего лица. «Не получилось», – подумала Мэл, потупившись и опустив взгляд. Но тут её уста накрыли мужские губы. Твёрдые, холодные, подчиняющие себе. Её муж никогда так раньше не целовал её.

Его поцелуй был ещё холоден и безжизнен, как и сам Куран, но, тем не менее, Памелла сделала то, что не позволяла себе раньше: ответила ему взаимностью, обнимая за шею и цепляясь за волосы. Оторвавшись от её губ, Канаме спустился к шее, чувствуя, как напряглось её тело.