На протяжении многих лет я хранила образ Джейми глубоко в подсознании. Жизнь в Лондоне казалась мне сказочной. Я целиком сосредоточилась на карьере и ни о чем не жалела. Но после этого рокового вечера с Райаном Харрисоном и всплывшим из прошлого Джейми волна сожалений нахлынула на меня, захлестнула, как цунами, и начала изводить. И меня это испугало.

Я вышла в прихожую, взяла сумку и вернулась обратно на кухню. Мой мобильник все еще был мертв, и я поставила его на зарядку. Потом достала из сумки ноутбук, включила его и набрала в Фейсбуке «Джейми Доусон». В ответ высветилось тридцать шесть имен.

– Видишь, ты не уникален, – пробормотала я, отхлебнув из стакана водки. Прокрутив имена, я нашла Джейми. На его аватарке было черно-белое фото с претензией на тонкий вкус: Джейми улыбался, стоя против солнца. Но его профиль был доступен только друзьям. Я не часто захожу в Фейсбук. Да, Джейми набивался мне в друзья пару лет тому назад, но я никогда не откликалась. Почему? Да чтоб я знала!

– Я и сейчас не собираюсь тебя зафрендить, – буркнула я улыбчивой аватарке. И вошла в Твиттер. Но там тоже было очень много Джейми Доусонов. У некоторых не было фотографий, только иконки.

– И которая из них твоя? – вопросила я, прикончив второй стакан водки и наливая третий.

Потом я попробовала разыскать Джейми в сети Линкедин. К тому моменту я уже прилично распалилась и после долгого маниакального поиска нашла-таки статью из канадской версии «Стейдж»[12].

Оказалось, что Джейми три года занимался театральными постановками в Торонто, а потом еще три года организовывал туры по Канаде и Штатам. Затем он стал художественным директором одного из театров в Ванкувере, а впоследствии учредил успешную продюсерскую фирму в Торонто. Статья заканчивалась его словами:

«Я всегда буду любить Канаду, и я всегда буду ей благодарен за те удивительные возможности, что она мне открыла. Но Англия – мой дом, и у меня появился шанс утвердиться в лондонском Уэст-Энде».

Джейми не мог не знать, что я руковожу Театром на Равен-стрит. Моя мамуля до сих пор нет-нет да и встречается с его родителями.

Я откинулась на спинку стула. По окну все еще барабанил дождь. Меня снова переполнили эмоции. Больше всего мне растравил душу запах его волос, когда Джейми наклонился, чтобы меня поцеловать… Сочный и теплый, этот аромат обдал меня такой волной счастья и желания, какой я не испытывала уже долгие годы. Я вытерла рукой слезы и подумала: а не позвонить ли мне Шэрон? Но было уже поздно. Эми и Феликс наверняка крепко спали.

Да и я вдруг почувствовала, что хочу спать. Сон заканчивает любой день. И всегда оставляет тебе шанс начать поутру все сначала. Я вспомнила, что в шкафчике в ванной у меня хранилось снотворное. Я прошла туда и выпила одну таблетку, запив ее пригоршней водопроводной воды. К тому моменту, как я поставила на зарядку все, что только подвернулось под руку, вымыла стакан и убрала вещи, я была уже совсем сонной. С трудом дотащившись до спальни, я скользнула под одеяло и моментально погрузилась в забытье.

Проснулась я с лицом, прилипшим к подушке. Перевернувшись на другой бок, я раскрыла глаза и увидела, что уже половина одиннадцатого. Я вылезла из постели и, пошатываясь, побрела на кухню. А там мой взгляд упал на холодильник и висевшую на нем памятку с ресторанным меню. И я сразу же вспомнила все, что случилось накануне вечером. Я включила кофеварку и достала из холодильника пакет молока. Заметив красную лампочку, мигавшую на стационарном телефоне, я нажала на кнопку «прослушать».

«Доброе утро, Натали, – проурчал Бенджамин. – Сейчас девять часов двадцать три минуты. Я звоню узнать, как вчера у вас прошла презентация. Увижу ли я Райана Харрисона на «Бенджи Йоге»? Надеюсь, что да. Намасте».

Послышался короткий «пик» – сообщение закончилось. Произнесенное подчеркнуто вежливым тоном, оно сочилось затаенной желчью… пассивно-агрессивно прозвучало и словечко «намасте». Бенджамин часто им пользуется. Он употребляет его, когда чего-то хочет. И произносит саркастически, если кто-то делает то, что ему не нравится. Бенджамин даже выкрикивает это словцо перед эякуляцией: «О, да! Натали, да! Я сейчас кончу! НАМАСТЕ!»

Расхохотавшись, я вставила капсулу в кофеварку, подошла к ноутбуку и набрала в Гугле слово «намасте» – уточнить его истинный смысл. Википедия истолковала его как «уважительную форму приветствия или прощания, происшедшую от слов «намах» (поклон) и «те» (тебе) и в переводе означающую «Я кланяюсь Божественному в тебе».

– Он читает мне лекции о том, что нужно совершенствовать свою духовную природу, а сам даже не знает настоящего значения этого понятия! – вслух хмыкнула я. И подумала о Джейми. Вот кто действительно умел меня рассмешить и развлечь… А Бенджамин так не может. На самом деле он, похоже, напрочь лишен чувства юмора. А я раньше не сознавала, насколько важно это чувство в отношениях. Однажды я допустила ошибку, показав ему одну серию ситкома «Красиво жить не запретишь»[13]. Бенджамин пришел в ужас, как будто это был неприукрашенный документальный фильм о двух женщинах в индустрии моды.

– Эти люди ужасны, – поморщился он, глядя на экран. – Почему все смеются?

Я тоже рассмеялась вместе со зрителями студии, когда растрепанная Пэтси вылезла из такси в трусах, надетых поверх одежды.

– Это ситком, – пояснила я Бенджамину.

– Но, Натали, – возразил он. – Эти женщины явно злоупотребляют алкоголем или наркотиками… Та, которая повыше…

– Пэтси…

– Да, она потакает во всем этой темноволосой…

– Эдине, – любезно подсказала я. В этот момент на экране Пэтси открыла дверцу такси, и Эдина вывалилась из него спиной на дорогу.

– Да им нужна помощь! Тут не до смеха! – заявил Бенджамин так серьезно, что я снова расхохоталась. Именно тогда я поняла, что невозможно объяснить, почему ты находишь что-то смешным. У тебя либо есть чувство юмора, либо его нет.

«Перезвонить ему сразу?» – поколебалась я. И решила, что сначала надо выпить кофе. И тут же зазвонил стационарный телефон. «Нет, надо с этим покончить», – вздохнула я и сняла трубку.

– О! Алло? Это ты, Натали? – сказала моя мама.

– Привет, мам, – сказала я.

– Натали, привет! Не ожидала, что получится с тобой поговорить. Я собиралась оставить сообщение.

– Я сегодня не работаю, – пояснила я.

В трубке повисла тишина.

– Что ж, ладно. Я звоню тебе сказать, что твоя сестра Микки хочет крестить Декстера в его первый день рождения.

«Как давно в последний раз я разговаривала с мамой! – осознала я. – Неужели Декстеру уже исполняется год?»

– Это будет в воскресенье, через две недели, – продолжила мама.

– Слушай, мам, я действительно здесь очень занята… – пробормотала я.

– Но ты же не работаешь по воскресеньям, Натали? И мы с радостью познакомимся с этим парнишкой Бенджамином, с которым ты встречаешься. И будем счастливы увидеться с тобой, – взмолилась она.

– Не знаю…

– Твоя сестра хочет прислать тебе приглашение как можно скорее. Перья писарей уже заточены.

– Разве Микки не распечатает свои приглашения на принтере?

– Это просто образное выражение, Натали. Мы будем очень рады, если ты приедешь на крестины. Я уже позабыла, как ты выглядишь. И папа по тебе безумно скучает. Твой визит его взбодрит.

– Если я приеду… я подчеркиваю – если… так вот, если я приеду, то только на несколько часов. Мне придется обернуться туда-сюда за один день, – сказала я.

– И ты привезешь с собой Бенджамина, да? – заметно повеселев, спросила мама.

– Я спрошу у него, захочет ли он поехать…

– А он любит трайфл?[14]

– Мам, я же только сказала, что спрошу у него, но я не уверена, что он сможет…