Ремус вздрогнул и поднял взгляд, до этого направленный на неподвижное животное, на серьёзное лицо мужчины. Острый взгляд Артура, казалось, пронизывал его насквозь. Он сглотнул.

— Да… да, вполне ожидаемо, — он не то хохотнул, не то всхлипнул и запустил ладонь в свои уже подёрнутые сединой вихры. — Извините. Я понимаю, как это, должно быть, выглядит… — Гарри снова потянул его за одежду, и он на секунду умолк, глядя на, похоже, позабытого мальчика. — Я помню, Гарри — просто — одну секундочку, ладно? Я думаю… думаю, всё просто… мы принесём доказательства, а потом поможем оправдать Сириуса. Мы спасём его, я обещаю тебе, мы спасём его! Всё… всё будет хорошо!..

Он не знал, кого именно хотел успокоить этими словами, но на Гарри они точно не сработали. Мальчик помотал головой; из его глаз по-прежнему лились слёзы.

— Нет! Нет! Надо спешить! Ремус, пожалуйста, скорее!

Но пусть Ремусу было невыносимо больно игнорировать детские мольбы, он понимал, что сперва нужно убедить в правильности его действий Уизли.

— Мистер и миссис Уизли, — неуверенно начал Ремус, — я искренне прошу прощения за своё странное поведение. Это действительно сложно объяснить, но, если вы позволите мне применить к вашей крысе одно заклинание, всё, возможно, прояснится, — он оглядел нахмурившиеся лица вокруг и спешно продолжил: — У меня есть все причины подозревать, что крыса, найденная вашим сыном в саду много лет тому назад, на самом деле является волшебником-анимагом. Я знаю, это звучит невероятно! Но существует заклинание, способное заставить анимага превратиться из формы животного в человека. Настоящему животному оно не причинит никакого вреда. Мне… нужно ваше разрешение применить это заклинание, — он умоляюще посмотрел на чету магов, ожидая ответа.

— Н-но… Петтигрю? — переспросила миссис Уизли, глядя на Ремуса и явно сомневаясь в его психическом здравии. — Разве это не его Блэк убил вместе с теми магглами? Он ведь мёртв, не так ли?

— Я считал так все эти годы, — торопливо объяснил Ремус. — Да все так думали! Но большинство людей не знает, что Питер Петтигрю был анимагом, и его формой была крыса. Он, Джеймс Поттер, я и… и Сириус Блэк — мы были лучшими друзьями, когда учились в Хогвартсе. Пожалуйста… Я знаю, вы наверняка думаете, что я сошёл с ума, но это может быть недостающая частица головоломки. Вы должны позволить мне применить это заклинание!

Мистер и миссис Уизли с сомнением в глазах переглянулись.

— Ну, это действительно звучит невероятно, — осторожно начал мистер Уизли, — но, думаю, это не принесёт никакого вреда. Поскольку профессор Дамблдор, похоже, вам очень доверяет, мы последуем его примеру, мистер Люпин. На этот раз. Рон, — он повернулся к сыну, — ступай наверх. Забери с собой Гарри.

Услышав это, Гарри только крепче вцепился в Ремуса, не сдвинувшись ни на дюйм.

— Если ему можно остаться, я тоже никуда не пойду! — упрямо заявил Рон.

Но миссис Уизли надоело пререкаться.

— Рональд, иди наверх сейчас же, или, клянусь Мерлином, ты об этом пожалеешь! — пригрозила она, глядя на сына.

— Это несправедливо! — заныл Рон, но знал, что матери не стоит перечить, когда её лицо становится таким грозным.

Мальчик покинул комнату. Миссис Уизли попыталась оттащить вырывающегося Гарри от Ремуса и обездвиженного зверька, что закончилось неудачей. Молодой волшебник снова перевёл взгляд на лица старшей четы, чтобы убедиться в их согласии, сделал глубокий вдох и повернулся к крысе. К Питеру. Его собственное сердцебиение глухо отдавалось у него в голове. Всё происходило так быстро, что казалось нереальным. Что, если это был не Питер? А что, если был? Что ему делать? Что он скажет? Было ли объяснение? Могло ли существовать приемлемое объяснение, почему Питер годами жил в форме крысы, если он невиновен? Объяснение тому, что он попытался сбежать, едва завидев Ремуса? Может, он думал, что… Нет! Сейчас не было времени на это. Заклинание. Наложи заклинание, и получишь ответы на все свои вопросы. Хотя, возможно, именно этого он и боялся.

***

Когда министр, глава Аврората и третий, довольно пугающий человек ушли, миссис Брисби поспешила назад в подземелья, к камерам задержания. Её слегка тошнило; дыхание было затруднённым. Глупо было привязываться к преступнику, особенно к осуждённому убийце и последователю Всем-Известно-Кого, но она ничего не могла с собой поделать. Он так напоминал ей Дэвида… А теперь его подвергнут Поцелую, и он будет хуже, чем мёртв. Миссис Брисби ненавидела дементоров, этих кошмарных созданий; так больно было думать, что один из них станет последним, что увидит этот молодой человек, прежде чем его душу высосут из него, уничтожат навсегда…

Измотанная целительница замерла, не дойдя до камеры пару шагов, и прислонилась к холодной жёсткой стене, пытаясь восстановить дыхание и побороть тошноту. Поговорив со Скримджером, она собиралась присмотреть за узником. Она пообещала ему вернуться и проверить, выпил ли он зелье, посмотреть, могла ли она ещё что-нибудь для него сделать. Но она уже не могла, верно? Теперь не было разницы, что она сделает… Она сделала глубокий вдох и мысленно себя отругала. Конечно, была. Она хотя бы могла скрасить его последние часы. Целительница пригладила робу, отстранилась от каменной стены и решительно подошла к камере узника. Охранники приветствовали её коротким кивком. Когда они открыли ей тяжёлые двери, она молча проскользнула внутрь.

Единственным источником света — и то тусклого — в тесной камере было маленькое зарешеченное оконце в двери. Узник лежал на спине на своей койке, всё ещё дрожа от холода, несмотря на согревающие чары, которые она втихаря наложила на его мантию. Длинные чёрные локоны неряшливо разметались по его лицу; ей пришлось подавить в себе желание убрать их нежным движением.

Её взгляд пал на Бодроперцовое зелье, которое она ему оставила. Он его не выпил. Наверняка он был не в том состоянии, чтобы вообще его заметить.

На секунду целительница заколебалась, а после быстро наложила разогревающие чары на зелье и подняла чашу. Миссис Брисби осторожно присела на койку рядом с трясущимся, неразборчиво бормочущим в бреду преступником, вынула из карманов своей мантии два флакона и добавила в чашу пару капель двух зелий: Сна без Сновидений и Обезболивающего. Поддерживая одной рукой его голову, она поднесла лекарство к его губам. Его глаза широко распахнулись; глотая жидкость, он закашлялся, но всё же смог выпить зелье полностью. Их взгляды встретились, и ей показалось, что серые глаза наконец её увидели — впервые.

— Спасибо, — прошептал он.

Она ничего не могла с собой поделать — на секунду перед её глазами предстал другой хрупкий юноша с такими же серыми глазами.

Дверь глухо стукнула, закрываясь. Покинув камеру, миссис Брисби пришла к неплохому решению. Сейчас ей нужно было тихо уйти, чтобы никто не заметил, куда именно она пошла — в совятню. Возможно, это было бесполезно. Может быть, он уже обо всём знал, но она не могла просто стоять в стороне и смотреть. Только не в этот раз.

***

Держащая палочку рука тряслась, пальцы казались деревянными, но у него всё же вышло сделать правильное движение рукой. Заклинание попало прямо в пушистый комочек — в крысу. Прямо перед четырьмя парами глаз: удивлённых — Артура, шокированных — Молли, перепуганных — Гарри, озлобленных — Ремуса облезлая крыса превратилась в плюгавого человечка. Он был низкий, полный и явно начинал лысеть. Маленькие глазки на круглом лице лихорадочно метались от одного лица к другому. Выявляющее анимага заклятие разрушило наложенные Ремусом Обездвиживающие чары, и волшебник поднялся на ноги, нервно, испуганно осматриваясь.

Он был так похож на Питера и в то же время совершенно непохож на него. Ремус подумал, что он выглядел куда более по-крысиному, чем тогда, много лет назад. Возможно, это были последствия пребывания в анимагической форме такое долгое время. А может быть, теперь Ремус просто знал, что Питер был крысой даже в облике человека. Вероятно, именно эти перемены подавили всяческое возможное желание Ремуса восторженно прокричать «Питер! Ты жив!» и заключить вновь обретённого друга в крепкие объятия. Он начинал ощущать нечто другое, весьма обескураживающее — сожаление, что его друг не умер тогда на самом деле.