Но, хотя Ремус больше не верил в счастливый финал, он не мог стоять в стороне и смотреть, как угасает последняя искра надежды на него. Пусть он и не учился на аврора, как Джеймс с Сириусом — будучи оборотнем, он не обладал ни малейшим шансом на работу в министерстве, но не зря же он считался умником. Тем, кто был способен перекопать всё вдоль и поперёк, чтобы в конечном счёте прийти к ответу. А ответ должен был существовать. Что бы Сириус ни планировал, Ремус верил, что у него были на то логические причины. Многие вопросы нуждались в ответах. Чего Сириус хотел от Гарри? Куда он направлялся? Как ему вообще удалось сбежать? Почему именно сейчас? Были ли у него союзники? Помогали ли они ему до сих пор? В этом Ремус почему-то сомневался. Все обстоятельства нападения на Дурслей и похищения Гарри говорили против этого.

Кстати, возможно, это было самое место для начала. Из прочитанных Ремусом маггловских детективов вытекал тот факт, что первый этап расследования — всегда осмотр места преступления.

***

Сириус уложил Гарри на диване, укрыв какими-то старыми одеялами, найденными в кладовке, сопряженной со спальней. В комнате была большая кровать, но там оказалось ещё более сыро и холодно, чем в гостиной, где Сириус хотя бы смог развести огонь — в старом камине. Ему пришлось сделать это маггловским способом, мысленно благодаря дядю, научившего его этому. Он всегда говорил, что Сириус должен быть готов к чрезвычайной ситуации — особенно с учётом того, что несовершеннолетним запрещали использовать магию вне школы. С другой стороны, маггловедение оказалось не особенно полезным — какой маг станет держать в доме странные маленькие загорающиеся палочки? Однажды он показал своё умение друзьям. Джеймса не особенно впечатлило «тереть дерево и дуть на него». Это казалось сложной и пустой тратой времени его другу, который привык, что можно просто ткнуть волшебной палочкой и сказать заклинание. Но Ремус нашёл это довольно классным.

Теперь Гарри, завёрнутый в слои одеял, спал на старом диване перед камином. Он выглядел мирно. Его чёлка спадала на закрытые глаза, блики огня танцевали на бледной нежной коже его лица, а длинные чёрные ресницы оставляли тени на его щеках.

Сириус взял ещё одно одеяло и накрылся им, располагаясь поудобнее в кресле напротив крестника. Он наблюдал за спящим маленьким мальчиком и думал о том, что будет дальше. Ему казалось, что он немного сблизился с Гарри, и сейчас, когда они больше никуда не убегали, их отношения станут развиваться чуть легче. Но были и другие, бытовые проблемы: добыча еды и одежды, постоянная игра в прятки с преследователями. И, возможно — лишь возможно! — стоило подумать о способах сделать невыполнимое — доказать свою невиновность.

Но физическое напряжение, длительный поход и тысячи волнений окончательно измучили Сириуса. Его глаза начали закрываться, и вскоре он провалился в пучину сна. Из-за невозможной усталости Сириус спал настолько глубоко, что даже его обычные ночные мучители не приходили. Но когда на востоке показались первые лучи солнца, возвещая о наступлении нового дня, он перешёл из пребывания почти без сознания в состояние поверхностного сна.

Это был дом его родителей. Он сидел в полумраке одного из залов. Окна здесь всегда были завешены бархатными шторами, и свет сюда почти не проникал. Его одежда казалась жёсткой, а высокий воротник — удушающим. Ему было очень жарко, и он попытался расстегнуть воротник потными пальцами.

Внезапно его шлёпнули по руке, а голову отдёрнули назад за волосы. Его взгляд встретился с блестящими обсидиановыми глазами матери.

— Мерзость! — сказала она. Её рука отпустила его волосы, но длинные ногти, выкрашенные в алый цвет, впились в его щёки.

— Ты только посмотри на себя! Это отвратительно! — процедил её голос. Она толкнула его в кресло*.

— Ты нас позоришь! Посмотри на свои туфли. Так ты собираешься представлять нашу семью?

Он взглянул на свои полированные зашнурованные ботинки. На левом — сбоку — красовалось пятнышко.

— А что у тебя с волосами?

За волосы ещё раз больно дёрнули.

— Почему бы нам просто не запереть тебя в твоей комнате? Тогда тебя хотя бы никто не увидит.

Её глаза уставились на него с неприкрытым отвращением.

— Что, не можешь ответить, имбецил? Должно быть, тебя в младенчестве в Мунго уронили. Наверное, тебя ещё и подменили — я точно не могла дать жизнь такому кретину!

В дверях кто-то захихикал. Он повернул голову и увидел двух девочек, блондинку и брюнетку. Блондинка презрительно смотрела на него, вздёрнув нос. Брюнетка смеялась. Её тёмные глаза горели ехидством.

Вдруг раздался мужской голос:

— Вставай!

Его руку крепко, больно схватили чьи-то пальцы и подняли с кресла. Его отец развернул его к себе спиной и спустил с него одежду. Он не сводил взгляда с матери. Ему было слышно тихое шуршание отцовской шёлковой мантии, когда тот достал волшебную палочку. Его испуганные глаза умоляли, но мать просто брезгливо отвернулась от него.

— Мразь! — выплюнула она и отошла.

Вспышка острой, жгучей боли кнутом прошла по его спине. Эта боль была ужасна, но гораздо хуже было от ядовитых слов отца о том, что он это заслужил.

Внезапно чья-то рука подняла его подбородок, и вот он уже смотрел в лицо шестнадцатилетнего Джеймса.

— Пожалуйста! Пожалуйста, помоги мне, Сохатый! — с мольбой в голосе попросил он.

Джеймс поглядел на него с упрёком.

— Так, как ты помог мне? — спросил он, покачивая головой. А потом он отошёл к стоявшему неподалёку Ремусу и положил руку ему на плечо. Они синхронно развернулись и ушли.

— Нет! Джеймс! Луни! Пожалуйста… Простите! Умоляю, простите! Пожалуйста, не бросайте меня…

Болевой импульс вновь прошёл по спине, и он проснулся от собственного крика в ушах.

Он приподнялся в кресле, тяжело дыша. За ночь огонь в камине погас, но небо за грязным стеклом уже потихоньку светлело. Наступал рассвет. В следующую секунду он понял, что Гарри стоит прямо перед ним и смотрит на него с беспокойством. Сириус сглотнул. Должно быть, он разбудил щеночка.

И вдруг Гарри сделал шаг вперёд, потянулся к нему своей ручонкой и коснулся шершавой щеки Сириуса. Только тогда волшебник заметил, что щёки его были мокрыми. Гарри вытер его слёзы и неуверенно улыбнулся. Сириус выдохнул — и когда он успел затаить дыхание? — и резко избавился от всяческого напряжения. Он притянул Гарри к себе ещё ближе, и мальчик обвил его шею руками, зарываясь лицом в длинную спутанную копну волос.

***

«Дело не в Сириусе, а в Гарри», — сказал Ремус Дамблдору, и он старался помнить об этом. С той роковой ночи он видел Гарри лишь однажды, и то издалека, но мальчик был и сейчас оставался его единственной семьёй. Его стаей — так с ухмылкой называл это Сириус, и Ремус когда-то верил, что тот всё понимал и разделял. Но это было не так. Против своей стаи не шли, а Сириус пошёл.

Семь лет назад после Хэллоуина стая Ремуса исчезла, и он остался один. Мир Ремуса рухнул, покинув за собой лишь одно. Единственного человека. Маленького Гарри Поттера. Когда после полнолуния Ремус превратился в человека и узнал о произошедших событиях, Гарри уже был со своей маггловской роднёй. Ремусу не дали шанса его увидеть. Да, он знал, что это было к лучшему. Дамблдор объяснил все причины, и Ремус его понял. Он не мог позаботиться о Гарри, и он это знал. Он был слишком опасным. У него не было постоянной работы. И министерство никогда бы не позволило ему, оборотню, стать опекуном ребёнка, тем более — самого знаменитого ребёнка магического мира. Он это знал. Но это не значило, что он того не желал.

Отец Ремуса умер, когда тот был совсем маленьким. После того, как его сына укусил оборотень, его жизнь была разрушена. Мать Ремуса покинула этот мир всего спустя год после того, как он выпустился из школы. Странно, но почти все из их компании потеряли родителей совсем молодыми — он сам, Джеймс, да даже Сириус, хоть последний к тому времени уже не имел с ними ничего общего. Тогда Ремус думал, что это объединит их ещё сильней, но это были всего лишь мечты.