— Определенно, — ответил Бен. И Рей уставилась на него, а он — на нее.

— П-правда?

Он с серьезным видом кивнул.

— Я хочу этого всего: дом, дворик, беготню детей.

Сердце Рей оборвалось. Бен сказал, она освободится к двадцати шести годам, но ему будет… ему будет тридцать пять, когда все закончится. Она мешает ему найти что-то настоящее? Мысль камнем осела в животе.

Она попыталась представить Бена с другой женой, настоящей. С той, от которой он не скрывал бы мысли, с которой захотел бы лечь в постель, с которой захотел бы остаться навсегда, а не на несколько лет. Не из-за… бумажной волокиты.

У нее слегка закружилась голова, и она поняла, что сейчас заплачет. О да, точно заплачет. Похоже, она уже.

— Эй, — Бен положил руки ей на плечи. — Ты в порядке?

— Да, нет, извини, я… я очень странно отношусь к семейным делишкам, — призналась она. — Особенно в Рождество, и просто… извини, кажется, я пьянее, чем думала. — Она поставила стакан на стол. — Мне нужно прилечь.

Рей встала, вслед за ней поднялся и Бен. Она повернулась к нему, тщательно подбирая слова.

— Я замечательно провела время. Спасибо.

Бена это, похоже, слегка смутило, но он кивнул, и Рей наклонилась, чтобы поцеловать его в щеку.

Она оперлась рукой на его грудь и почувствовала, как под ладонью колотится сердце. Сил посмотреть ему в глаза Рей так и не нашла, а потому повернулась и направилась наверх.

Стоило ей оказаться в своей комнате, как из глаз брызнули слезы. Все это было несправедливо. Она влюбилась в Бена — просто по уши, — и притворяться с каждым днем становилось больнее. Рей могла бы попробовать пережить это, может, выдержать все три года. Но сама мысль, что с ней все это временно…

Она так больше не могла. Не могла быть той, кто стоит между Беном и его истинным счастьем. Она отказывалась. Рей сделала несколько медленных, усталых вдохов, чтобы остановить слезы и успокоиться. На это ушло немало времени, и она старалась вести себя тихо.

В конце концов ей удалось взять себя в руки и собраться с духом. Она привыкла быть брошенной, но на этот раз хотела уйти первой. Нельзя сидеть здесь и ждать, когда ее раздавит. Даже Лондон уже не казался настолько плох.

Вытащив свой чемодан, Рей начала собираться. Она уедет утром. Бен поймет, с ним все будет в порядке. Они все еще могли быть друзьями по переписке. Наверняка ему будет за счастье вернуть прежнюю жизнь.

Рей закончила укладывать вещи и удивилась, что больше не плачет. Она так устала, что почувствовала необходимость поспать несколько часов. И позволила себе ненадолго закрыть глаза, поставив будильник на время восхода.

Она проснулась на рассвете. Все вокруг сияло нереально синим, подводным, пластмассовым светом. Состояние было ужасным.

Рей натянула легинсы с футболкой и забрала волосы наверх. Ей просто нужно выбраться отсюда. У нее все еще хранился ключ от дома Финна. Ребята гостили у матери Роуз в Вирджинии, так что Рей окажется там одна.

Она спустила свою сумку вниз и остановилась как вкопанная. Бен сидел в гостиной с чашкой кофе в руках. Он выглядел так, будто не спал.

— Это для дома моей мамы? — спросил он в замешательстве.

Рей слишком устала, чтобы разыгрывать из себя довольную жизнью женщину. И стало понятно, что до Бена дошло происходящее. Он нахмурился.

— Ты уезжаешь? — спросил Соло.

— Прости, я просто… Бен, я так не могу. — Это слишком больно. Все внутри разрывалось, саднило и ныло. Даже смотреть на него казалось невыносимым. Он встал и направился к ней так быстро, что она рефлекторно отступила назад.

Бен оказался слишком близко, и его лицо… она никогда не видела ничего подобного. Он прижимал руки к бокам, и его глаза блестели. Когда Бен заговорил, голос звучал непривычно высоко и хрипло.

— Ты больше не хочешь быть со мной?

Сердце Рей разрывалось в груди. Она бросила сумку, которую держала в руках, и сделала шаг к нему.

— Бен, — начала она срывающимся голосом. — Это не… это совсем не то… я…

Бен отступил на шаг, и паника, вызванная этим движением, стала вдруг неукротимой. Она начала по новой.

— Я просто… я просто не могу больше это выносить… не… не так.

Он шумно выдохнул через рот. Казалось, он чуть не плакал, и… блядь, она понятия не имела, что с этим делать.

— Ладно, — произнес он в отчаянии, — я никогда… я никогда не хотел, чтобы ты чувствовала себя пойманной со мной в ловушку. Если ты хочешь идти — иди. — Он задрожал.

— Бен, — задохнулась Рей, поднося руки к его лицу. — Я не… я не хочу стоять на пути того, чего ты хочешь и заслуживаешь.

Он посмотрел на нее так, словно ему больно, и она почувствовала его дрожь под ладонями.

— Ты хочешь… настоящую семью, настоящую жену, которую… которую полюбишь, и… твоя мама, — всхлипнула Рей. — Она реально думает, что ты счастлив со мной, и знать, что мы разобьем ей сердце, и… — Рей закрыла глаза. — Каждый раз, когда ты прикасаешься ко мне, я забываю, что это не по-настоящему, и все просто… идеально. А потом я снова возвращаюсь к действительности, и мне опять больно. Всегда в моей жизни все, кого я любила, уходили, и я… я не могу больше отсчитывать дни в ожидании повторения, не могу быть счастлива, зная, что ты этого не хочешь, я… это я виновата. Я не думала… не знала, что так случится.…

Она смотрела на него снизу вверх, и слезы текли по щекам, но его выражение лица было такое нежное, настолько ласковое, что гнев и страх растаяли.

— Я не знала, что полюблю тебя, — призналась она, — но полюбила.

— Рей, — Бен судорожно сглотнул. — Когда Эмилин рассказала мне о твоей визе, я… я растерялся. Я заставил ее две недели искать хоть какую-то лазейку, любую мелочь, которая дала бы больше времени… — он покачал головой. — Она в шутку сказала, что я могу жениться на тебе, очевидно, не всерьез, и я… я пытался отговорить себя снова и снова. У меня нашлось миллион причин, почему эта чертова идея — самая глупая из возможных. Ты слишком молода, я знаю, тебе неприятно это слышать, но… у нас должно было быть время, я бы подождал, но просто… я думал о том, что ты уедешь, и не мог этого вынести. И решил, что ладно, просто будь ей другом — она справится с этим, и я тоже, — серьезно говорил Бен. — Но я не хочу, — последние слова прозвучали совсем рядом с ней. — Рей, — он коснулся ее лица. — Я бы ничего этого не сделал, если бы не… — он задохнулся, открыл рот, закрыл его, снова открыл. — Я люблю тебя. Тысячу раз хотел сказать, за последние четыре месяца был так близок к этому, ты даже не представляешь. Но я обещал, это не… ну, ты поняла, не извращенство какое-нибудь, и, боже, каким бы я был подонком, воспользуйся…

Рей не дала ему закончить мысль. Она приподнялась на цыпочки, обхватила его лицо и прижалась губами к его рту резко, влажно и жарко. Руки Бена потянулись к ее бедрам, чтобы придержать, и он ответил.

Он целовал, из его горла вырывались тихие стоны, от которых Рей бросило в жар.

— Прости, — простонала она ему в губы. — Я не хочу уезжать, не хочу уходить. Я…

— Тс-с, — мягко оборвал Бен, поднял над полом, и ее ноги с легкостью обхватили его талию. — Ты никуда не уходишь, Рей. Ты уже дома.

Бен снова поцеловал, покусывая губы, а потом принялся сцеловывать слезы с ее щек.

Он понес ее обратно в спальню и закрыл дверь.

***

Разум и сердце рвались в разные стороны. Чувство вины из-за того, что она чуть было не натворила; рот Бена на ее; жар его кожи. Оторвавшись от его губ и переводя дух, она посмотрела на него.

Бен выглядел очень усталым: под глазами залегли тени, волосы местами неопрятно топорщились, спортивные штаны едва ли не сползали с бедер. Она, должно быть, выглядела еще хуже и внезапно пожалела, что не сделала вообще ничего — не причесалась, не почистила зубы и, боже, даже душ не приняла.

Но потом Бен сказал: «Ты так красива», и она почувствовала, как его слова проникают под кожу, увидела всю их искренность.

Он прикоснулся ладонью к ее лицу, а затем его губы прижались к подбородку, щеке. Он едва ощутимо прикусывал кожу, поцелуями прокладывая дорожку до уха, в то время как одна из его рук скользнула ей под рубашку. Через тонкий кружевной бюстгальтер он прижался большим пальцем к соску.