— Я…

— Дайте мне закончить!

— Простите…

— Я все понимаю. Я знаю, что такое Служба. Я знаю, что страна делаете с теми, кто идёт против неё. Они исчезают. Навсегда. Стираются со всех карт. Надежды было мало, но я молилась. Молилась, чтобы Вы вернулись. Как оказалось, никто, кроме Вас, не может сделать моего сына счастливым. Даже его нынешняя жена. Я так надеялась, что она утолит его тоску. Тщетно. Она была тут. Утром. Сразу после Вашей встречи, — я похолодела, — Плакала. А я, признаться честно, была рада. Рада, что Вы снова с нами. Вы же с нами? — я кивнула, — Это прекрасно! Пожалуйста, очень Вас прошу, не бросайте его! Я вижу, как Вы ему нужны.

— Не брошу…

— Вот и славно! Давайте накрывать на стол. Поможете мне?

— Конечно!

Не этого я ожидала. Не такого приема. Не такой пылкой речи. И самым паскудным в этой истории было то, что я не только не брошу его, а отберу его у родителей. На долгих 30 лет. Мда… я была, возможно, слишком самоуверенна, но чутьё подсказывало мне, что он согласится. Дождутся ли его родители? Виктор обещал, что дождутся. Но это будут самые горькие тридцать лет ожидания… Я тряхнула головой. Мне действительно было крайне жаль. Но он был нужен. Стране. Той, другой, которая очень скоро возникнет на обломках самовластия пьяных матросов, кухарок и немощных стариков. В новом свете нужен новый источник света. Старый новый источник. Амбициозный, честный, ранимый, интеллигентный, страстный, влюблённый в жизнь и работу романтик с чудовищным уровнем энергетики и феноменальным даром эмпатии. Новому миру нужен был он, а не воспоминания о нем. Иначе бы Виктор не позволил себе так бесцеремонно переписывать историю несколько раз. Видимо мой любимый мужчина был путеводной звездой не только для меня. Однако здесь и сейчас он один из многих. Дерзких и талантливых. Его не считают лучшим. Есть другие кумиры. Иные мерила. Эпоха Красных звезд породила целое поколение уникальных, гениальных, одарённых художников. Тех, кто потом, спустя десятилетия, станут идолами. Сейчас они кумиры, но их много. В новый век ступят лишь единицы. И всё. Плеяда будет уходить. Тихо. Один за одним. А новые… новые будут другими… менее талантливые, но более предприимчивые. Менее человечные, более расчетливые. Они будут отражением своего времени. Безнравственного и жесткого. Потому как опять все разрушили до основания, не оставив ворох положительного опыта. На свалку! Бросать Пушкина с корабля поэзии!

Ужин прошёл в дружелюбной домашней атмосфере. Мы пили шампанское, ели утку и праздновали Новый год, который подарил нам всем возможность снова встретится в одной реальности.

— Ты знаешь, возможно впервые в жизни я считал минуты до конца ужина.

— Почему?

— Я, наконец-то, осознал, что ты вернулась. Что это не сон. Что ты моя. Снова. И мне нестерпимо захотелось в нашу постель-доказывать и показывать тебе, как же сильно я скучал…

— Так чего мы ждём? Карету нам, карету!

Мы ушли в запой. Запой друг другом. Мы уже вторые сутки не вылезали из постели. Мы смотрели фильмы на видеокассетах, слушали музыку, говорили, целовались, занимались сексом. Благо мы, предусмотрительно, закупились продуктами, виски и вином. И свели контакты с внешним миром до абсолютного нуля. На исходе вторых суток мой мужчина все же вернул телефон к жизни и тут же посыпались звонки от друзей. Как и тогда, 10 лет назад, каждый хотел узнать горячую новость из первых рук. Развод! Его настоящая бывшая жена сообщила, что подаёт на развод. Я всё больше и больше уважала эту красивую, хрупкую женщину с железным стержнем и чувством собственного достоинства. Она больше не предпринимала попыток разговаривать с ним. Она написала письмо и опустила его в почтовый ящик. Мы наткнулись на него совершенно случайно, когда возвращались от родителей. Письмо было сухим и коротким. Она сожалела, что все так произошло. Благодарила его за время, проведённое вместе и желала нам счастья.

И вот вся Москва гудит как растревоженный улей:

— Развод с первой красавицей театральной Москвы!

— Почему?

— Вернулась его вторая жена.

— Та, которая 10 лет провела в Мексике?

— Именно! Но стоило ей только поманить его — и он уже у ее ног.

— Или он тряпка, или она ведьма.

— Ну может она что-то такое умеет, что он готов лететь к ней по первому зову…

И вновь мой мужчина лишь отшучивается. Улыбается и никак не реагирует на сплетни. Молчит, чем порождает ещё больше сплетен и домыслов.

Его квартира вновь превращалась в проходной двор, как тогда, 10 лет назад, наш номер в Астории. Ходоки шли и шли. За пару дней у нас в гостях побывали чуть ли не все его друзья. Приходили под благовидным предлогом — поздравить меня с возвращением. На самом же деле все и каждый хотели лично услышать животрепещущую историю скоропостижного развода. Но желающие уходили ни с чем. Мой мужчина был кремень. Он виртуозно обходил эту тему стороной.

— Всё, алес! — сказал он и выключил телефон из розетки, — Меня нет. Я умер.

Меня непроизвольно передернуло.

— Злая шутка…

— Ну шутка же.

— Злая же…

========== Глава 6. «Мэкки нож» ==========

Шло 4 января 1989 года. До гастролей в Кишиневе оставалось чуть меньше четырёх месяцев. Я не вдавалась в подробности, почему нужно было повторить изначальную картину событий, но ВиктОр никогда ничего не делал просто так. Видимо структура реальности окончательно бы обрушилась, если бы Виктор не вернул все на свои места. Всё, кроме моего мужчины и долголетия его родителей. По сути всё произойдёт так, как было задумано изначально. С одной маленькой поправкой. Однако он ещё не знает… Я тянула с разговором. Собиралась с силами, с духом… Или просто наслаждалась тем, что я вернулась домой, в уют, в любовь. В объятия того мужчины, которого я любила всю жизнь и все жизни до этой жизни. Познав его, я обрекла себя на вечные скитания без него. Два года в Испании. Два года в любимой стране. Два года восхищенных взглядов самых красивых мужчин в моем личном рейтинге. Ни-че-го. Я даже пару раз, от нечего делать, сходила на свидание. Нет. Не то. Я помнила его губы, улыбку, бесцветную родинку на щеке. И всё. Все меркли. Становились пресными. Могла ли я тогда подумать, что всего в каких-то 50 км от меня он тоже проводил лето? Нет, не могла. А вот Виктор знал… он знал, что я буду чувствовать его присутствие и буду не так сильно сходить с ума. Все же Виктор на то и гений, чтобы быть главным.

Утро было сумбурным. Рабочий ритм бесцеремонно заставил нас вылезать из постели. Умываться, завтракать, одеваться и выходить из дома. В снег, мороз и стужу. Репетиция. Другого спектакля. Он начал пол года назад и вот выходил на финишную прямую. Русская классика. Он два в одном — и актёр, и режиссёр. Фигаро здесь, Фигаро там. Ему хотелось знать мое мнение. Наблюдать за моими эмоциями. Это было нашим ритуалом в прошлом и, судя по всему, он хотел возродить его здесь и сейчас. Возможно не потому, что очень уж нуждался в моем мнении, а для того, чтобы осознать, что я вернулась. Окончательно и бесповоротно. А потом мы ехали домой, чтобы в обеденное время побыть вдвоём. Он снова загорелся Борхесом и ему нужен был слушатель. В его исполнении мифические существа становились осязаемыми, пугающими и слишком уж реальными. А потом мы пили чай. Смотрели в окно на поседевший город и молчали. Он молчал, возможно, о своих волнениях относительно нового спектакля. Я молчала о том, что этот спектакль, возможно, будет его последней работой в этом времени.

— У меня завтра начинаются съёмки на Мосфильме, — я очнулась.