— Вовсе нет. Просто мне очень много нужно тебе рассказать!

— Так расскажи.

— Уверен?

— Абсолютно!

— Через два года будет революция. Страна Советов перестанет существовать. Придут лихие девяностые, бандиты, матросы на матрасах. Все то, что бывает после смены власти. И вот тогда начнётся настоящее выживание. Будут закрываться заводы. Деньги обесценятся. Шахтеры будут сидеть на рельсах. Зато придёт гласность, Свобода выбора. Человеческая жизнь не будет стоить ничего… Потом новый кризис. Две трети страны за чертой бедности… продолжать?

— Что за… откуда?

— Ты многого обо мне не знаешь…

— Ты меня пугаешь…

— Это печально…

— Нет, я не это имел в виду. Я хотел сказать, что я и сам чувствую все то, что ты говоришь. Я знаю, что это правда, но откуда ты это знаешь? — он смотрел на меня не отрываясь.

Вот ведь забавно — мы осознано были вместе уже почти 4 часа и до сих пор не занялись сексом. Что это? Зрелость? Или бесстрастие? Я знала, была уверенна на 100%, что он любил меня. Сейчас и все эти годы тишины, но почему нет физического контакта? Утром нас прервала его жена, но сейчас… почему они предпочитает разговоры?

— Почему мы до сих пор говорим?

— Что?

— Почему ты предпочитаешь говорить? — я демонстративно встала и развязала пояс халата, — Сейчас, когда я рядом? Когда мы столько лет не виделись? Может все зря? И мне не стоило возвращаться?

Он опешил. Часто захлопал глазами. Потом встал и протянул руку. Подушечками пальцев дотронулся по моей щеки. Я вздрогнула. Он нервно улыбнулся и продолжил путешествие по моему телу. Когда его руда достигла моего живота, я закрыла глаза. И он сорвался… Жадно сгрёб меня в охапку и начал целовать, оттесняя к кровати. Он был нежен. Нежен и требователен. Страсть больше не застилала глаза. Он проживал и прочувствовал каждую секунду. И уже потом, обнимая меня и куря, он ответил:

— Я думал, что у тебя тоже кто-то есть. За столько лет должен же был появиться. И я не хотел разрушать твою жизнь. Несмотря даже на свои чувства к тебе. У тебя кто-то есть?

— Нет.

— Вообще никого?

— Никого, кроме тебя…

— Значит только я не умею хранить верность, — грустно отметил он и обнял меня ещё крепче, — Но это в прошлом! Ты вернулась!

Таким образом я избежала поспешного разговора. После того, как я все расскажу, уже никогда не сможет быть все как раньше. Это не плохо, но мне хотелось снова вернуться туда, где мы были абсолютно счастливы. Без «но» и «если».

Зазвонил телефон. Мой мужчина нехотя отпустил меня и взял трубку.

-Алло. Да. Да. Уже рассказала? Прекрасно! Да. Да. Да, я уверен. Да, хорошо. Хорошо. И я тебя. До скорого.

— Мама? -вкрадчиво спросила я.

— Да, — он кивнул, — Пригласила тебя на ужин.

— Именно меня?

— Да. Сказала, что мое присутствие не обязательно, но, если хочу, я могу тоже придти.

— Мило…

— С твоим появлением все вокруг меня становится страньше и страньше.

— Нет, это просто в воздухе…

— Когда мы оказываемся рядом-да…

— Может быть это простое волшебство?

— Простое ли?

— Самое что ни наесть обычное!

— Как обыкновенное чудо?

— Именно! Ты вот кто в этом сценарии? Медведь или волшебник?

— Конечно Медведь. Такой же влюблённый и несчастный. Но если бы ты спросила, кем бы я предпочёл быть, я бы ответил, что Министром-Администратором. Но, увы. Эта роль уже занята другими.

— Слишком уж много вокруг Министров — Администраторов, и так мало Медведей…

— Быть может это потому, что и принцесс почти не осталось?

— Может быть, а может и не быть. Я знаю только то, что мне холодно.

— Тебя укрыть или согреть?

— И то, и другое, и можно без хлеба.

— Тогда сначала будем согреваться, а потом греться под одеялом, — и он молниеносно оказался в постели.

Вылезать из тёплой постели, размыкать горячие и страстные объятия, не хотелось категорически. Однако прекрасное мгновение не останавливалось. Наоборот, с каждой секундой приближало меня к Голгофе. Я понимала, что встреча с его мамой не сулила ничего хорошего. Особенно в свете утренней сцены с Идеальной женой. На ее фоне я сама себе казалась редкостной дрянью. Страшно подумать, врагом какого уровня опасности я стала за эти десять лет для его мамы. Она обязательно напомнит о том, что я обещала не бросать ее сына. И бросила. Практически сразу. Заставила страдать. И пусть он сегодняшний ни словом, ни жестом не упрекнул меня в том, что я отняла у него десять лет жизни, подменив их годами выживания в борьбе внутреннего и внешнего. Он будущий раскрыл все карты и сдал себя с потрохами. А сейчас мой мужчина сохранял внешнее спокойствие. Пытался сохранять. Насколько это было возможно, конечно. Нам пора было собираться. Наконец-то я могла позволить себе надеть джинсы. Теперь эта деталь гардероба не вызывала косых взглядов и порицаний. Джинсы и свитер. Комфортно, уютно, тепло. А по тем временам ещё и ультрамодно.

— Без одежды ты выглядишь лучше, — сказал он, придирчиво осмотрев меня с головы до пят.

— Надеюсь, это комплимент…

-! Конечно комплимент. Просто обычно бывает наоборот. Во всяком случае с теми, кто здесь бывает… бывал… — и он осекся.

— Все в порядке. Я все понимаю. Аскеза — не для тебя.

— Дело не в аскезе, а в попытке найти тебе замену.

— Успешно?

— А ты сама как думаешь?

— Думаю, что нет.

— Вот видишь, ты не только красавица, но и умница, — он подошёл ко мне со спины и, положив руки мне на плечи, развернул к себе, — Не уходи, прошу, не исчезай…

— Не исчезну.

— Я поставил новый спектакль. Правда восемь лет назад, но для тебя он новый.

— Какой же?

— Брехта.

— Брехт, потом Борхес?

— Я бы хотел…

— Так что с Брехтом?

— Придёшь посмотреть?

— Когда?

— Пятого.

— Ну, до пятого я абсолютно свободна.

— А после?

— И после тоже. Я занята только пятого.

— Чем же?

— Иду в театр. Меня пригласил один очень талантливый и красивый актер.

— Мне вызвать его на дуэль? — промурлыкал он, целуя меня.

— Если только ты готов драться с самим собой.

— Ха! В этом деле мне нет равных.

Ровно в 18.00 мы были на пороге родительского дома. Дверь открыли сразу. Нас ждали.

— Вера, боже мой, как мы рады, что Вы вернулись, — радостно сказал его отец прямо с порога. Он помог мне снять пальто, — Проходите! Мы ждём вас.

— Я тоже рада, — стушевалась я. Мой мужчина светился как новогодняя гирлянда.

— Вера, — я замерла на полушаге. Его мама вышла из-за угла, застав меня врасплох, — Я тоже Вам рада. Очень. Не поможете мне на кухне?

— Конечно, — тихо ответила я, но, памятуя об ошибках прошлого, сначала пошла в ванну — мыть руки. 2 раза. 2 раза с мылом и один без.

Здесь все было как и 10 лет назад. Как и будет спустя 30 лет. В этом доме время оставалось за порогом. И хозяева, хозяева… все же Штульман и Катц — волшебники. Хозяева тоже не изменились ни на грамм. Это было невозможно, но явно. Время остановилось не только для дома, но и для хозяев.

Когда я зашла на кухню, его мама попросила прикрыть за собой дверь. Началось. Голгофа, эшафот, чистилище…

— Вера, — начала она и мне захотелось зажмуриться от страха, — С возвращением.

— Спасибо!

— Честно говоря мы думали, что Вы уже не вернётесь… Вы даже представить не можете, что происходило с моим сыном…- я могла, но промолчала, — Как он страдал, как он сходил с ума… И мы ничем не могли ему помочь.