— Не обольщайся, — откинувшись на подушку, прошептал он, — Когда ты приедешь в Ленинград я буду жёстко тебя иметь прямо на пороге. Ты даже раздеться не успеешь!

— Правда, правда? Наматывая волосы на кулак и закрытая рот рукой?

— Да…

— Перед зеркалом? Так, чтобы все-все видно было?

— Да…

— Держать за горло и жёстко входить?

— Ну вот… судя по всему у нас сейчас будет второй заход… зачем ты так вкусно рассказываешь?

— Может быть именно поэтому я журналист?..

========== Глава 11. «Мой милый враг.» ==========

Комментарий к Глава 11. «Мой милый враг.»

«Вокзал - несгораемый ящик…»

Стоит ли говорить, что мы почти опоздали на поезд. Из-за дождя долго ждали такси, но нам сказочно повезло с водителем. Мы вбежали на платформу в 20.15. Состав ещё не подали, однако его коллеги были уже тут. Естественно все сразу устремили свои взоры на меня. Он был прав-слухами Москва полнится. Его друг рассказал обо мне всем. И теперь меня изучали, ненавидели, завидовали. А уж после жаркого прощального поцелуя и подавно…

Я долго стояла на перроне и смотрела вслед уезжающему поезду, пока тот не стал совсем неразличим. Потом я брела по лужам домой. К нему домой. К нам… Кольнула мысль о том, что последние несколько дней были лишь сном и сейчас придётся возвращаться в реальность. Туда, где Путин президент, границы открыты, в магазинах есть все, а денег нет. Так было много раз. Раньше. До моей встречи с Виктором.

Я открыла дверь его ключами и переступила порог. Я теперь была полноправной хозяйкой этой холостяцкой берлоги. Я скинула мокрые насквозь туфли и повесила сушиться мокрый плащ. Прошла на кухню и закурила. Он в поезде. Мчит в Питер. В Ленинград. Без мобильного телефона и социальных сетей. Только завтра утром я услышу его. Когда он мне позвонит из гостиницы. Если позвонит. И это было так волнительно. Я невольно улыбнулась. Выпила чаю в прикуску с холодной котлетой. Умылась и пошла спать. Простыни пахли им… я вдыхала аромат его тела и одеколона и понимала, что я абсолютно счастлива. Счастлива знать, что он мой…

Спала я в его рубашке. Не знаю что снилось ему под ровный стук колёс, а мне снились его руки, обнимающие меня. Это был прекрасный сон, но, впервые в жизни, реальность была в разы лучше сна…

Проснулась я от телефонного звонка. На часах было уже 10 утра! Я проспала почти 12 часов. Я в три прыжка очутилась у телефона.

— Алло!

— Алло, здравствуйте! Пригласите пожалуйста самую прекрасную женщину к аппарату!

— Мне кажется вы ошиблись, — как же приятно было слышать его голос.

— Не может быть! Мне написали именно этот номер!

— Вас обманули!

— Ну раз так, быть может тогда мы с вами познакомимся?

— Не думаю. Я замужем и мой муж боксер.

— Ну вот! У тебя муж актер! Актёр!

— Вы заселились? Все в порядке?

— Заселились, не в порядке, — он усиленно делал вид, что обиделся на «боксера».

— А что не в порядке?

— Вот как тебе спалось? — ответил он вопросом на вопрос.

— Без снов…

— А я ворочался всю ночь. Даже, похоже, звал тебя в полусне. Во всяком случае утром коллеги на меня косились.

— Мне было проще — я спала в твоей рубашке.

— Ну зачем же ты мне это сказала? У меня же бурная фантазия!!!

— Давай фантазировать вместе!

— Я позвоню тебе вечером. Люблю тебя!

— И я тебя! Очень!

Я положила телефонную трубку и тут же аппарат зазвонил снова.

— Алло! — Но улыбка медленно сползла с моего лица.

— Вера, здравствуйте, — ей не нужно было представляться. Я сразу ее узнала, — Не могли бы Вы сегодня приехать к нам? Часам к трем. И прихватите что-нибудь к чаю.

— Да, конечно, — у меня не было возможности отказаться или вставить хоть слово. Ну что ж поделаешь! «Партия сказала «Надо!», комсомол ответил «Есть».

Одно радовало — мне не придётся весь день слоняться по квартире и ловить его обрывки, убеждать себя в том, что все это реально, всё происходит со мной. Теперь моё внимание переключилось на предстоящий чай. Зачем я ей понадобилась? Ничего хорошего я не ждала и готовилась к худшему. По дороге я зашла в гастроном и купила Ленинградский и Полёт. В 15.00 я звонила в звонок. Дверь открылась молниеносно. Она меня ждала.

— Проходите, — сухо сказала она, пропуская меня в квартиру.

— Я… я тут к чаю принесла… не знала, какой Вы любите…

— Я вообще эклеры люблю, — ещё суше сказала она, но торты забрала на кухню. Началось. Я поплелась за ней, — У Вас в Черемушках руки мыть не принято?

— А, да, — я панически боялась её и совершала ошибку за ошибкой, — Простите…

— И что только мой сын в Вас нашёл?..

Я вымыла руки. 2 раза. 2 раза с мылом и один без. И вышла из ванной. Она накрывала чай на кухне на 2 персоны. Видимо, заметив вопрос в моем взгляде, сказала:

— Мой муж уехал по работе. Мы с Вами одни. И это хорошо. Разговор будет сложным.

Меня бросило в жар. Потом в холод. Поддержки ждать было неоткуда. И пришла я сюда сама, по доброй воле. Какая-то часть меня подзуживала, что я, вполне, могла отказаться, но другая часть меня понимала, что это был ультиматум. И если бы я не пришла — шансов завоевать ее хоть какое-то расположение уже бы не было совсем. Да их и так нет…

— Да не стойте Вы как истукан! Садитесь! — я покорно села. Она разлила чай по чашкам, села напротив меня и начала меня изучать. Мы молчали. Долго. Потом она заговорила, — Во-первых хочу сказать Вам спасибо. Диагнозы Ваших врачей подтвердились. Наши с мужем диагнозы. А это значит, что с вероятностью 99% и диагноз нашего сына — правда.

— К сожалению…

— К счастью, — я подняла на неё удивленные глаза, — К счастью мы узнали об этом сейчас, когда есть шанс все исправить. Помните, Вы говорили, что Вам нужна моя помощь? — я молча кивнула, — Теперь мне нужна Ваша помощь.

— Моя?

— Да. Уж не знаю, что в Вас нашёл мой сын. Для меня это загадка. И Вы мне не нравитесь. Это правда. Но! Я знаю, что Вас он послушает. Пожалуйста. Очень Вас прошу, уговорите его на операцию. И даже если она пройдёт не так, как нужно и Вы уйдёте от моего сына, я хотя бы буду знать, что мы сделали все возможное. Я знаю, что такое болезнь сосудов головного мозга. С этим долго не живут.

— Я не уйду.

— Что?

— Я не уйду от Вашего сына до тех пор, пока он сам не прогонит. И Вы могли даже не просить меня о том, что бы уговорить его на операцию. Более того, я знаю, что нам всем уже готовят дипломатические паспорта и визы.

— Вот как…

— И я знаю, что не нравлюсь Вам. Мне очень жаль, что я вот так ворвалась в жизнь Вашей семьи. Я правда и предположить не могла, что у нас вот так все завертится. Я то его любила многие годы. Как экранный образ, конечно.

— Не разочаровались?

— Нисколько.

— А его перепады настроения? Агрессия? Неуверенность?

— Это все он. Я все это люблю.

— Какой пафос!

— Да, Вы правы, звучит слишком пафосно…

— Ладно, не обращайте внимания, — и взгляд ее смягчился, — Просто я стольких повидала на своём веку. Мой сын очень влюбчивый. Влюбляющийся. А каждая, на которую он посмотрит, уже мнит себя его женой. Уже считает, что имеет право что-то требовать и диктовать. А он мягкий. Добрый. Он не видит, не хочет видеть, их цели. Цели этих охотниц за его популярностью. А потом страдает. Как он страдает… И я, как мать, хочу оградить его от этого… хотела…

— Хотели?

— Да.

— А сейчас?

— А сейчас это бессмысленно. Он влюблён. В Вас. И меня радует только лишь то, что Вас действительно интересует его здоровье.