На Баррикадной мы были ближе к полуночи. Первым делом мой мужчина позвонил своему другу, так неожиданно покинувшему нас на даче. Судя по всему друг извинялся. Долго и витиевато. Как я поняла, мой мужчина принял извинения.
— Его тоже можно понять: привычка-вторая натура. Я всегда соглашался-в каких бы отношениях не был. А тут — вот так. В Тулу со своим самоваром. Но лучше всего то, что слухами Москва полнится. Больше никто из друзей не решится мне такую свинью подкладывать.
========== Глава 10. «Оборотная сторона луны» ==========
Я выбралась из ванной и закуталась в махровый халат. Он курил на кухне.
— Пойдёшь?
— Да, но у меня просьба.
— Какая?
— Посиди со мной, — голос был такой беззащитный…
— С удовольствием!
— А потом…
— Что потом?
— Расскажешь мне сказку?
— Конечно расскажу!
— И тебя даже не смущает что я, взрослый мужчина, прошу тебя о таких вещах? Ты не будешь это высмеивать и намекать мне о том, что я недомужчина?
— Нет!
— Но почему?
— Ты текуч. Это прекрасно. Сейчас ты маленький мальчик, которого нужно убаюкать, окружить заботой и вниманием, завтра ты будешь голодным зверем. Это все — грани тебя. Это все — части тебя. И они так же прекрасны, как и ты сам!
- Тогда я хочу попросить ещё кое о чем…
- ?
— Ты можешь сварить нам какао?
Я сидела на табуретке в ванной и дула на обжигающий напиток. Он растянулся почти во весь рост в ванной. Чашка стояла на бортике.
— Знаешь, — и я вздрогнула от неожиданности, — Мне ведь действительно иногда хочется побыть маленьким мальчиком. Чтобы меня похвалили, погладили по голове или даже наказали, но чтобы обратили на меня внимание. Я редко видел своих родителей и очень скучал. А ведь говорят, что всё из детства. Кто бы мог подумать, что «недолюбленность» в детстве выльется в маниакальную потребность, чтобы меня ревновали. — Мне так стыдно…
— Маленький мой, — я испытывала такую нежность. Я гладила его по голове и чувствовала, как вздрагивают его плечи. Он плакал? Я не видела его лицо, но сомнения быть не могло, — Мой любимый… тебе совершенно нечего стыдиться!
— Но ни одна женщина не хочет быть мамой для своего мужа…
— Любая женщина, любящая своего мужчину, готова на все ради его спокойствия. Женщина должна наполнить мужчину до краев, после чего мужчина несёт эту наполненность в мир. Мужчина творец, женщина источник. Так было испокон веков. Так будет всегда. И для меня не составляет труда сейчас наполнить тебя заботой. Безотносительно, без оценочно. Просто потому, что сейчас тебе нужно это. Самая большая ошибка женщин заключается в том, что они требуют от мужчины поступков, а сами ничего не дают ему для этого, не наполняют его. А «пустой» мужчина может творить только пустоту. В жизни, творчестве, семье. И пустой мужчина начинает искать другой источник. Иссушает его, потом второй, третий. Бесконечно. Только лишь потому, что женщина, которую выпил мужчина, не наполняется снова, а начинает что-то требовать от мужчины. Когда смотришь на все с этой высоты — все становится предельно ясно и просто.
Мой мужчина молчал. Думал?
— Но почему другие этого не понимают?
— Не знаю. Может быть не хотят, может быть забыли о своей природе.
— А ты меня всегда будешь наполнять?
— Всегда-всегда. Всегда, пока я рядом.
— А я, все поступки буду совершать во имя тебя.
— Лучше во имя себя…
— Тогда, во имя нас!
Уже лёжа с ним в постели, я гладила его по голове и думала. Думала о том, что мы, подчас, не понимаем самых простых вещей. Что мужчина не может быть без женщины, а женщина без мужчины. Что они не могут соперничать, соревноваться. Что они должны помогать друг другу, а не мешать, не самовыражаться за счёт другого. Поняла бы я это, если бы не моя странная, болезненная любовь? Нет. Ни в конем случае. Мне судьба дала возможность не просто отмотать пленку жизни назад и переиграть, а я смогла переиграть судьбу. Прожить ту жизнь, которой меня лишили тогда, когда писали этот сценарий. И мне совершенно было плевать на то, откуда ВиктОр черпал энергию. Совершенно не важно — пил ли он с Аидом чай или же убеждал Лилит вернуться в райские кущи. Виктор дал мне возможность получить награду за весь тот испепеляющий духовный путь, который я прошла вопреки всему. Вопреки рождению, знаку зодиака, образованию, складу ума. И мне страшно представить себе, что было бы со мной, и вообще — была бы я, если бы не было его, моей единственной любви, в той моей жизни. Если бы мне не приходилось постоянно задаваться Байроновским вопросом: «О если там, за небесами, душа хранит свою любовь.» Стала бы я глотать Кастанеду и Папюса? Отважилась бы я на путешествие в прошлые жизни и пошла бы в Хроники Акаши? И, в конце концов, встретила бы я тогда Виктора? Думаю нет. Как бы я жила без своей любви? Но я не хочу думать, как бы я жила без него. Не без него рядом, а вообще без него. Это нонсенс. Кажется, я была с ним все мои жизни. Большую их часть. И я уже смирилась с тем, что пройдёт пора разлуки и мы снова найдём друг друга. Но потом. Там. За небесами. Воистину — пути Господни не отмечены в картах. Кто бы мог подумать. Он лежит рядом со мной, обнимает меня. Вздрагивает. Открывает сонные глаза. Улыбается. Ловит мою руку. Целует пальцы. Прижимает меня к себе и засыпает. А я чувствую его дыхание на своей шее. И улыбаюсь. Остановись мгновенье, ты прекрасно!
Ближе к утру начался ливень. Он барабанил по скосам и жестяным крышам. Он разносился эхом над улицей. Температура резко упала и я начала жаться ближе к нему.
— Замёрзла? — сонно спросил он обнимая меня ещё крепче.
— Да. Даже представить себе не могу, как я буду спать без тебя…
- Всего неделю! Я куплю тебе грелку. А вот как я буду без тебя, — он смотрел на меня и улыбался.
— Так же как и всегда.
— Нет. Как всегда уже не может быть. Я не хочу как всегда. Я хочу только с тобой. Пообещай мне, что приедешь как только тебя отпустят в редакции.
— Обещаю!
Потом были закупки продуктов и грелок. (К слову сказать он купил их дюжину, не меньше. Его это жутко веселило!). Потом сборы. Он психовал, что совсем забыл про рубашки в химчистке. Что нужно заехать к маме. Что телефон с утра не умолкал. А ещё больше он психовал потому, что нам предстояло расстаться. Он в тысячный раз спрашивал, не получится ли все же поехать с ним. Жутко расстраивался, когда я отрицательно качала головой. Через несколько минут, вновь, задавал этот вопрос. Готов был звонить в билетные кассы, мчаться выкупать билеты, делать все, что угодно — лишь бы я согласилась.
— Знаешь, я хочу напиться тобой. Запомнить каждую чёрточку, каждый вздох, каждый стон. Я хочу запечатлеть каждую секунду, чтобы мне хватило этих воспоминаний на неделю без тебя.
— Думаю, многие захотят скрасить твоё одиночество, — я намекала и на его бывшую будущую жену, и на всех остальных: актрис, горничных, официанток, фанаток.
— Скажи, ты хочешь меня обидеть?
— Нет, что ты!
— Тогда зачем? Зачем ты это говоришь?! Я хочу быть один до твоего приезда. Я хочу тебя. Только тебя.
— Слишком хорошо, чтобы быть правдой…
— Доказать?
— Давай! А как?
— Закрой глаза.
Он целовал меня. Всю. С ног до головы и обратно. Еле касаясь, жадно, нежно, страстно, быстро, медленно. Я начала сходить с ума. Начала терять связь с реальностью, а он не останавливался. Он, действительно, пил меня. Напивался мной. Он любил меня медленно и нежно. Не в пример прошлым ночам… и утрам… и дням…
