Знакомые прохладные руки обвили ее плечи, прижали к груди.

— Тихо, тихо. Что случилось? — такой родной голос Рэна.

Он пробудил в ней вновь способность спокойно думать, страх медленно отступал перед нахлынувшим чувством безопасности. Девушка, всхлипнув в последний раз, прижалась к груди Рэнджина, и чисто детским жестом потерла кулачками глаза. Мужчина подхватил ее на руки, и, не говоря ни слова, понес в дом.

Все чувства притупились. Она видела лишь его идеальные черты лица. Во тьме он казался еще более далеким, словно тогда — в ту ночь, что изменила всю ее жизнь.

— Флоренс, было бы лучше, если бы ты все-таки подошла сюда, и, наконец, поела.

Голос тетушки Анн разносился глубоким басом по рощице. Девочка удивленно оглянулась, но потом ее взгляд вернулся к палочке, что была у нее в руке. Девчушка искренне не понимала, зачем идти есть, если она еще не голодна. Послышался тяжелый вздох, после чего брякнули деревяшки седзи. Флоренс вновь присела на корточки, продолжая свое дело, что не терпело больше отлагательств. Она закончила рисунки домика, солнышка, лисички и дорисовывала сейчас еще рядом того странного дяденьку, что частенько захаживал к ним, и по долгу разговаривал с тетушкой Анн. Этот человек был слишком нереальным. Флоренс казалось, что он не существует, что он лишь какое-то странное воспоминание. Откуда такие мысли у ребенка?

Девочка закончила последний рисунок, и аккуратно положила рядом палочку. Отряхнув ладони от грязи, частично испачкав этим юкату, она побежала в дом. Две ладошки толкнули в сторону дверь, и ребенок увидел в комнате того самого дяденьку-призрака (она называла его так про себя). Его странного цвета глаза внимательно посмотрели на нее, и он, слегка приподняв уголки губ — улыбнулся. Девочка же в который раз лишь испуганно посмотрела на него, и быстро убежала в сторону ванны.

— Ха-ха-ха, ты можешь завоевать расположение любой, кроме нее. Она видит тебя насквозь.

— Это самое странное в ней, а ведь она еще ребенок, ей нет и пяти.

— Через пару недель ты не сможешь этого утверждать. Скажи мне, Рэнджин, почему ты улыбаешься, видя ее?

Этот вопрос застал его врасплох. Он не замечал этого. Неосознанно, при виде этого ребенка, что-то у него внутри менялось, словно на долю секунды оно возвращалось воспоминание о чем-то очень важном. Но когда девочка исчезала — разум вновь заполняла темнота. Мужчина понятия не имел, отчего его мозг так себя ведет при ее появлении. Словно она пробуждала в нем нечто зарытое на задворках сознания, не имеющее возможности вырваться оттуда. Но почему именно этот ребенок становиться «спусковым механизмом» для него, он не знал. Вроде обычная девчушка, но что-то в ее серьезном взгляде было другим. Ее глаза будто бы светились изнутри, не детские эмоции виднелись в них, и понимание чего-то, что скрыто от многих.

Флоренс вернулась через пару минут, быстро и аккуратно села за столик, подминая под себя юкату. Взяв в руки палочки, она задумчиво их рассмотрела, после чего анализу подверглась тарелка с рисом и овощами. Как будто на автопилоте, она приступила к еде.

Девочку мучила странная меланхолия, она словно чувствовала, что скоро должно произойти что-то страшное, но ничего нельзя с этим сделать. Она боялась этих чувств, пыталась как можно сильнее отгородиться от них, но что-то вновь и вновь выталкивало их наружу, заставляя ее бояться.

Она давно не видела маму. В последнее время они вместе с отцом не выходили из главного храма, даже просто, чтобы поесть. Она даже не смогла вспомнить ее лицо. Девочка прикрыла глаза, но и это не помогло. Никаких воспоминаний, кроме сжатых в тонкую линию губ, которые изредка складывались в нервную улыбку, нечастых объятий и тихого шепота. Такой вкрадчивый, глубокий голос, казалось, затрагивал самые глубокие струны ее души.

— Ты ведь поможешь мамочке, это будет совсем не больно. Тебе нужно будет просто постоять здесь.

Девочка стояла в центре странного круга уже не в первый раз, но ничего не происходило. Мама слабо улыбнулась и жестом отослала ее спать.

Лицо отца ребенок помнит чуть четче, помнит его глаза за очками в темной оправе. Он всегда смотрел на нее с каким-то странным сожалением в глазах и чем-то еще, чего девочка не понимает. Иногда он приходил прочесть ей на ночь сказку и уходил еще до того, как она успевала заснуть.

Дяденька-призрак всплывает в памяти четко, как на фото. Девочка всегда удивлялась его способности угадывать момент, когда нужно появиться. Словно этот странный человек и не уходил никуда, привидением жил в их доме. Иногда ей даже казалось, что его пронизывающий самую темную ночь взгляд все время следит за ней, куда бы она ни пошла. Конечно, особенно ходить ей было не куда. Тетя разрешала заходить в лес совсем недалеко, так, чтобы ее кимоно прослеживалось среди деревьев. Но почему-то, даже убегая и побаиваясь наказаний, она не чувствовала себя в опасности. Иногда Флоренс видела среди ветвей деревьев фиолетовый проблеск. Простого ребенка он, наверно, должен был напугать, но с ней этого не происходило, лишь слегка кивнув, она забиралась дальше и дальше. Тропинки уводили ее в причудливые лесные края. Она находила красивые водопадики с кристально чистой водой, ручейки из которых пили разные зверьки. А он все время шел рядом.

— Видишь вон того зверька?

Она кивнула в ответ. Рядом с ручейком, на полянке, в цветах сидел маленький грызун.

— Знаешь кто это?

— Нет.

— Glirulus japonicas или японская соня. Не часто можно увидеть ее вот так рядом.

Девочка во все глаза следила за маленьким зверьком. Как им удалось подобраться к нему так близко, не спугнув, она не знает, но это было просто волшебно. Флоренс внимательно смотрела, как зверек наклоняет разные цветочки, отпугивая от них пчел.

Призрак и дальше следовал за ней.

Тетушка Анн никогда не ругалась, если обратно они возвращались вместе, только ворчала, что он разбалует ей ребенка, и тихо посмеивалась. Спокойные деньки должны были рано или поздно закончиться, таков закон жизни…

Призрак не появлялся в их доме уже больше недели. Тетушка Анн сказала, что ему нужно срочно разобраться с кое-каким делом, и вскоре он вновь сможет сопроводить юную исследовательницу в глубины зачарованного леса. Вечер медленно опускался на землю. Тетушке Анн нездоровилось. Третий день она лежала в своей комнате, Флоренс почему-то не пускали туда. Дяденька в белом халате приходил два раза, о чем-то говорил с мамой, и больше не появлялся. На следующее утро приехала машина скорой помощи. Девочку проводили к тетушке. Морщины женщины стали сильно выделяться, давая возможность определить теперь ее истинный возраст. Она была очень бледна, сухие губы сложились в нежную улыбку при виде девочки. Флоренс побежала к ней, утыкаясь носом в грудь.

— Мне придется оставить тебя здесь, но не бойся. Рэнджин скоро придет за тобой. Запомни, ты никогда не будешь одна, — женщина улыбалась, сжимая в объятиях дрожащее тельце.

Флоренс плакала. В комнату зашли еще двое в белых халатах, но девочка отказывалась отпускать тетушку. Когда старушку забирали, она кричала и билась. Двери закрылись, и машина скорой стала удаляться. Девочка с обидой и болью смотрела ей в след, слезы медленно высыхали на ее щеках. Мать вновь скрылась за дверьми главного зала храма.

Флоренс бесцельно бродила по вмиг опустевшему жилищу, открывая и закрывая седзи. Они издавали мягкий хлопающий звук, наполняя пустое пространство хоть чем-то. Изредка пел на ветру колокольчик. На мир вновь опускались сумерки. Девочка тщетно вглядывалась в темноту надеясь увидеть фиолетовый проблеск, но ничего — лишь темнота, и, устрашающие теперь, звуки леса.

— Дорогая, пойдем в храм.

Ее мать появилась беззвучно, коснувшись рукой худенького плечика. Девочка слегка вздрогнула и кивнула. Взяв дочь за руку, женщина быстрым шагом направилась в сторону главного зала.

— Встань здесь.