Дом порадовал несуетливой рабочей атмосферой. Снаружи-то суеты было гораздо больше, если считать бригаду плотников, стучащую своим инструментом за стеной и несколько меньшую по численности бригаду столяров, обосновавшуюся буквально под стенами дома. Ну, этих понять можно — они постоянно бегают в комнаты и что-то там сличают. А вот внутри дома начинало как-то все устаканиваться.

Бобров и предположить не мог, что основная заслуга в этом принадлежит той самой, пожилой, по местным меркам, тетке, только вчера купленной на рабском рынке. Если бы не Злата, он бы узнал все это намного позже, да и то, скорее всего, случайно. Златка, хоть и считалась официальной хозяйкой, но, имея легкий и общительный характер, очень быстро сходилась с людьми. А так как она до сих пор не делала особой разницы между свободным и рабом, то и с вновь купленной рабыней сошлась очень быстро. Женщина, правда, греческим владела примерно, как заметил Бобров, в пределах начальных классов. Но это ей нисколько не мешало. Да и училась она быстро. Вопрос, почему она не училась этому раньше, никто ей задавать не стал.

Так вот, Элина, когда отбирала и распределяла женщин по должностям, определила ей место кухарки, потому что готовила она, ну, не сказать, как в ресторане, но очень прилично. Особенно ей удавалась рыба. Но она оказалась не просто кухаркой, она оказалась хозяйкой кухни. А кухня, если ее, конечно, правильно поставить, это, можно сказать, центр дома, вокруг которого крутится вся его жизнь (ну, кроме интеллектуальной, конечно). Вот Ефимия, как звали новую повариху, и занималась сейчас правильной постановкой кухни.

Бобров, услышав от Златки такую занятную историю, сперва было решил указать бабе на ее место (ни в коем случае не думая о ней как о рабыне), а потом подумал — а и ладно. Правда строго указал Златке, чтобы она постаралась все-таки не попасть под влияние, помня свой статус. Златка сказала:

— Слушаюсь, мой господин.

И Боброву очень хотелось бы, чтобы она это сказала в шутку.

Серега вернулся примерно через час. Он ввалился в таблинум весь про-пахший рыбой и даже ко всему привыкший Бобров слегка перекосился.

— Серж, — сказал он. — Вы бы хоть хитон сменили.

Серега жизнерадостно заржал. Но все-таки пошел менять хитон и умываться. А через полчаса пришел опять уже с набитым ртом.

— Слушай, там, на кухне такая классная тетка. Ты где ее нашел?

— Ну, на рабском рынке, — ответил Бобров. — Ефимией кличут. Тыс ней поосторожней. Учти, что у нас она не рабыня, а вовсе даже приличная женщина. Ее в кухарки сама Элина рекомендовала.

— Да я что? — Серега совершенно не расстроился. — Ефимия так Ефимия.

Дальше Серега начал распространяться о том, как он вынимал с рыбаками ловушку и как они впечатлились, когда эту ловушку увидели, и как впечатлились еще больше, когда добрались до мотни. Серега, который им все рассказал и показал, моментально стал для них полубогом, этаким сыном Посейдона и смертной женщины. Но это еще было ничего. После того как ловушку переставили в другое место и мужики освоили навыки съема и установки, Серега повел их ставить сеть. Извлечение сети из места хранения было сопряжено с некоторым ритуалом, который Серега придумал на ходу, не рассчитывая, что это произведет такое впечатление на простодушных детей моря. Однако, произвело, и Серега в их глазах вырос еще больше. Сеть выставили у противоположного мыса, там, где в нашем времени стоял здоровенный ставной невод.

Бобров кивнул, помню, мол.

— Ну вот, Посейдону, что надо, отгрузили, кухня тоже затарилась, а остатки мужики потащили к себе. Причем прямо в лодке.

Бобров взглянул недоуменно.

— Все будет нормально, шеф. Андрей к вечеру пригонит наш челн, а лодку они приведут завтра. Надо же будет сеть смотреть. А мы как раз шверт поставим и пару уроков дадим. Ну, этой, ходьбы под парусом.

— Плавания, — поправил его Бобров, но как-то вяло.

Поздно вечером рыбаки пригнали челн и тут же заспешили обратно, чтобы успеть до закрытия ворот. Бобров предлагал им остаться заночевать, но мужики отказались, сославшись на домашние дела.

— Да, — сказал Серега, когда вывел челн к порталу. — Теперь-то грести не в пример меньше.

А вот товару оказалось не в пример больше. Юрка наконец нашел место, где можно было купить чугунное литье и купил его сразу для двух печек. Бобров оценил и сходу заказал еще для двух, имея в виду отопление дома и усадьбы. Их и полученный шверт не стали упаковывать, а просто смазали машинным маслом. Ну и насчет товара он не поскупился в преддверии того, что Бобров обещал со следующего раза удвоить поставки оливкового масла в связи с приобретением лодки. К тому же выставленная вечером сеть обещала поставки камбалы. А какая в этом мире камбала Бобров уже видел на местном рынке и рассказ об этом и Юрку и Вована очень порадовал. Бобров также пообещал обрадовавшимся приятелям, что, как только достроят пристань с трапом наверх, они смогут быть гостями в усадьбе. Вобщем, мужики отплыли воодушевленные, а Серега подметил, что Вован сменил свои вечные лохмотья, в которых он любил обниматься с дизелем, на нечто вполне приличное, а рубка у бота покрыта свежей краской.

Разгружались на своем пляже уже почти в сумерках. Серега предложил оставить все в челне, мол, все равно утром в город везти, но Бобров настоял на переноске всего хотя бы за стены, а половины чугунного литья и товара вообще в дом. Серега попыхтел, но согласился. А вот здесь неоценимую помощь оказали Злата и Прошка, которые встречали челн, оба, правда, по разным причинам. Они подхватили самый большой тюк с товаром и, скособочившись, потащили его к воротам. Серега, крякнув, взвалил на себя чугунное литье, а Бобров удовольствовался сорокакилограммовым швертом.

После позднего ужина Серега сразу выпал в осадок, и храп его раздавался по всему этажу, а Бобров, вытянув фитиль из светильника повыше, хотя это на освещенности сказывалось совсем немного, изучал книгу по типам печей и их кладке. Книга была занятная и Бобров увлекся. Злата, ожидавшая его на ложе, уже начала придремывать и вдруг встрепенулась, решительно отбросила легкое покрывало, встала нагая и прекрасная с длинными до пояса распущенными волосами, решительно отобрала у Боброва книгу и увлекла за собой. А он даже и сопротивляться забыл.

— Чего она у тебя так вопит? — спросил утром Серега. — Истязаешь небось? Садист?

— Не надо завидовать, — ответил Бобров, однако смутившись.

Но они недолго пикировались. Дел было полно, и сразу после завтрака пришлось впрягаться. Первым делом оттащили обратно на берег тяжелый шверт. Серега не преминул заметить, что он был все-таки прав, когда предлагал не тащить железяку в усадьбу. Бобров многозначительно промолчал. А тут как раз и лодка из-за города показалась.

— Ну все, — сказал Серега. — Наконец-то у нас будет хоть какой-то полно-ценный транспорт.

— И не один, — поддержал его Бобров, а когда Серега уставился непони-мающе, добавил. — Андрей, который управляющий, сегодня вместе с Прошкой идут покупать сразу двух мулов и повозку.

Серега помолчал, переваривая сообщение, а потом сказал:

— Непорядок получается. Два Андрея у нас, а это перебор. Надо одному имя менять, а то запутаемся. Давай старшину рыбаков звать Дюхой.

— Да ну, — возразил Бобров. — Обидится, небось. Взрослого человека — Дюхой. Давай лучше кликать его на французский манер — Андрэ.

— Давай, Андрэ, — согласился Серега. — По мне так все равно, лишь бы разница была. А ты еще какие-нибудь поручения Андрею давал?

— А как же. Еще они подойдут к гончару и попробуют заказать ему нор-мальных кирпичей пару сотен, а то местная плинфа мне активно не нравится.

— Печки собираешься делать? — догадался Серега. — Вот это правильно. А то вечно из-за этого очага еда дымом пахнет. Давайте, мужики! — неожиданно крикнул он. — А то мы здесь уже заждались.

Шверт поставили быстро. Рыбаки, хоть и не понимали для чего все это, но помогали, как могли. Да и чего там было ставить: ось продеть и законтрить, да тали из двух мелких блоков закрепить. После этого Серега быстро прицепил на форштаг ракс-карабины стакселя. Лодку столкнули на воду, и фаловый и шкотовый углы он цеплял уже на ходу.