— Можно конечно прирезать, — задумчиво произнес Бобров.

Скулеж усилился.

— А можно и утопить, — обрадовался Серега. — И следов никаких. Вон море, рядом.

— Ну, тем, кому ты приложил, уже все равно, — резонно заметил Бобров. — А вот этот еще наверно в силах сам выбрать, — он присел и постучал согнутым пальцем лежащего по маковке. — Эй, тебя прирезать или утопить?

— Пощади, добрый господин! — взвыл ушибленный и, держась за промежность, встал на колени.

В это время тяжело заворочался и застонал предводитель.

— Ты смотри, — удивился Бобров. — И этот ожил. Ослаб ты, Серега. Наверно ешь мало. Или наоборот, пьешь много.

— Да ладно, — не смутился Серега. — Я ж в полную силу и не бил.

— Хорошо, реабилитирован, — сказал ему Бобров. — Так, теперь с тобой, — он повернулся к стоящему на коленях ушибленному. — Встал и попрыгал. Вот молодец. Должно пройти. Теперь берешь на спину вот этого здорового и тащишь, куда покажу. Если не сможешь, мы его тут и бросим, предварительно приколов. Так что, выбирай.

— А что вы с нами сделаете? — голос у клиента подозрительно дрожал.

— Для начала запрем, — подумав, ответил Бобров. — А там посмотрим. Рабочие руки нам очень нужны. А вот разбойники, как раз нет.

— А этот? — спросил Серега, показывая на третьего, по-прежнему не подающего признаков жизни.

— Да пусть пока полежит на холодке, — небрежно заметил Бобров. — Выживет — его счастье. Нет, значит нет. Через часок проверим.

Утром Бобров встал с ощущением, что предстоит сделать очень много. И совсем забыл про вчерашнее происшествие, но Серега напомнил:

— Шеф, там у настрое в кладовке сидят. Что с ними делать будем?

— Откуда трое? — удивился Бобров. — Вроде ж двоих запирали.

— Ну, я потом еще одного приволок, — повинился Серега.

— Тогда пошли, посмотрим.

Злополучные разбойники сидели в кладовке, во флигеле обслуживающего персонала. Лучше всех выглядел тот, который схлопотал от Боброва. Предводитель лежал навзничь с глазами обведенными темными кругами и тяжело дышал. Еще один свернулся на полу в позе зародыша, и его дыханья слышно не было. Бобров из двери оглядел всех.

— Этих двух лучше не трогать, — сказал он. — Все-таки зверь ты, Серега. А этого отведи на кухню. Пусть его Злата покормит.

— А потом?

— А потом обратно. Я еще ничего не решил.

Управляющему было велено ждать и указания воспоследуют. Управляю-щий особо и не возражал и отправился в обход владений, потому что Бобров кроме всего прочего попросил его составить список неотложных мер. Злата вместе с Бобровым и Серегой отправилась в город, и усадьба практически осталась безлюдной.

— В последний раз, — сказал Бобров. — И на этом могу даже кусок хитона откусить.

— Ловлю на слове, — пробормотал Серега, бывший с утра не в духе, потому что Дригиса оставалась пока в городском доме.

В воротах Боброва отозвал в сторону вышедший из помещения караульной начальник дневной стражи.

— Это ты интересовался ветеранами? — спросил напрямик.

— Я, — не стал отказываться Бобров.

— А если, к примеру, они будут с семьей?

— Да мне с семьей даже лучше. У меня дело для всех найдется.

— Есть у меня двое на примете, — задумчиво сказал начальник.

— Я готов оговорить твои комиссионные, — понял Бобров. — Примерно к полудню мы будем идти обратно. Тебя предупредят.

Начальник согласно кивнул, а Бобров пошел догонять своих. По дороге он зашел на рынок. Знакомый мальчишка ошивался поблизости, и уже не опасаясь, подошел на призывный жест.

— Кто родители? — сразу спросил Бобров.

— Ну, отец рыбак, — осторожно ответил пацан. — Мать служанкой у богатой соседки. А что?

— Да мне, понимаешь, работники нужны, — доверительно сообщил Бобров. — Ну и, в том числе, рыбаки и служанки. Да и ты бы подошел.

Глаза мальчишки загорелись.

— Где тебя найти? — спросил он, уже порываясь куда-то бежать.

— Из ворот направо, вокруг бухты. Усадьбу на мысу знаешь? Так что подходи после полудня.

Никитос традиционно был в лавке, махнул подходящему Боброву и опять занялся покупателем. Искар, ворча, открыл дверь, увидел Боброва и заткнулся. В перистиле Серега уже приставал к Дригисе и морда у него была довольная как у кота при виде миски сметаны. Девчонка, кстати, тоже страдающей не выглядела. Но при виде Боброва оба сделали постные физиономии. Бобров автоматически показал обоим кулак и прошествовал мимо. Из таблинума выглянула Злата.

— Идем со мной, если не занята, — сказал ей Бобров.

На пороге гинекея его встретили обе девчонки, тут же радостно загомо-нившие. На шум вышла Элина.

— О, привет, Александрос, — улыбнулась она.

— Привет, — Бобров шутливо поклонился. — Элина, ты сегодня не занята случаем? А то я собираюсь женский контингент нанимать для усадьбы. Сам-то я в этом деле профан, а хозяйка наша молодая еще, — Бобров покосился на зарозовевшую Злату. — Так что, помощь мне нужна. Не согласишься? А мы тебя в повозке прокатим, — Бобров хитро улыбнулся.

— Да ну тебя, — махнула рукой Элина. — Я сейчас. Только Никитосу скажу и девчонок надо снарядить. Ты же не будешь возражать?

— Против девчонок? Нет конечно.

… Сразу после полудня по дороге к усадьбе двигалась целая процессия. Впереди гордо вышагивал Серега, изредка оглядываясь, за ним шел Бобров, что-то доказывающий Злате, которая то и дело прыскала кулачок. Следом за ними катилась повозка с гордо восседающим на передке Искаром. В повозке размещалась Элина, уже понявшая всю прелесть передвижения на колесах и две ее дочки пока еще радующиеся даже тряске. Оставшееся место было заполнено и заставлено корзинами и амфорами. С боков, держась за борта повозки, шли четыре женщины. Одна была купленной на торгу рабыней лет сорока и поэтому доставшейся относительно дешево, одна — мать того самого пацана с рынка и двое жены отставных гоплитов. А сзади, глотая поднятую повозкой пыль, тащились их мужья.

Бобров наращивал людской контингент усадьбы.

Ближе к вечеру должен был подойти старший плотницкой артели, чтобы уточнить объем работ и двое столяров по тому же вопросу.

Всех пришедших сперва накормили, задействовав для этого привезенные продукты и всех трех женщин во главе со Златой. А вот Элина по результатам должна была разобраться, кого и кем поставить. Отставных гоплитов потом утащил управляющий, чтобы организовать какую-никакую охрану. Жить им положили в приспособленных для этого помещениях внутри стен усадьбы, где раньше и жили прежние охранники.

С рыбаком же и его женой Бобров имел длительную беседу. Их сын десяти лет, тот самый мальчишка с рынка, сидел тут же и вел себя тише воды. Бобров предложил рыбаку стать, так сказать, официальным поставщиком усадьбы. При этом в его распоряжение отдавались и ловушка и сеть, сделанные в далеких восточных странах (якобы). Причем Бобров предложил ему не просто с удочкой или ловушкой сидеть, а собрать и возглавить бригаду из, для начала, трех человек, чтобы можно было без напряжения управляться с заморской снастью. А еще им предоставлялась лодка, которая была хоть и не новая, но отменной вместимости и ходкости и оснащена совершенно отличным от общепринятых парусом, позволяющим ходить против ветра.

Рыбак, как открыл рот, так и сидел на протяжении всей Бобровской речи. А когда Бобров озвучил предполагаемый заработок, он чуть не упал с табуретки, потому что Бобров предложил всю рыбу, остающуюся после снабжения усадьбы и городского дома, а также за вычетом обязательного мешка, который он туманно назвал данью Посейдону, продавать в свою пользу. А рыбы, как заметил работодатель, должно оставаться много, и это уже было проверено, причем неоднократно.

Жена же его могла по своему выбору стать или служанкой или кухаркой в усадьбе в зависимости оттого, что у нее лучше получалось. Но для этого надо было еще пройти строгий отбор у Элины.

Когда Бобров повернулся к мальчишке, тот уже трепетал в предвкушении. И Бобров его ожиданий не обманул, он предложил пацану стать курьером для особых поручений, имеющим в своем распоряжении легкую повозку и мула. Мальчишка согласился моментально. Бобров не успел даже озвучить условия, но он все равно довел свою речь до конца и посулил плату в три обола в день.