— Ага, — сказал Бобров. — Ну, привратником мужик потянет, девчонку по-дать-принести и убрать тоже обучить несложно. А вот сможет ли мадам кашеварить — это вопрос. Элина, ты как думаешь?

Гречанка интернациональным жестом пожала плечами. А между тем, рабы заметили интерес к себе и стали смотреть на них если не с надеждой, то хотя бы с ожиданием.

— Рискнуть что ли, — сказал Бобров. — Зато одним махом трех зайцев убьем.

Элина посмотрела на него вопросительно.

— Думаю вслух, — пояснил Бобров. — Наверно, будем брать. Серега, объясни товарищу расклад. Пусть пишет, что там у них положено.

Через пятнадцать минут Серега, как Бобров ему и обещал, стал рабовла-дельцем. Хозяин рабов символически передал ему конец веревки, наброшенной на шею мужчине, который шел первым в цепочке. Следом шла его жена и последней дочь. Серега передал Боброву свиток с купчей, легонько дернул за веревку и потянул за собой понурую цепочку. Бобров с Элиной шли замыкающими. Девчонка Гликос, все так же молча, топала рядом.

Пройдя через ворота, Серега остановил свою группу и подождал Боброва с Элиной.

— Так я с них это вервие снимаю? — полуутвердительно спросил он.

— Да, конечно, — ответил Бобров. — Если только не хочешь самоутвердиться за их счет.

— Да ну тебя, — якобы обиделся Серега, но веревку снял.

Развязанные рабы сгрудились посреди дороги, затравленно озираясь. Мимо шли люди пестро и разнообразно одетые и с интересом посматривали на стоящих. Бобров оценил это дело и сказал:

— Веди-ка ты, Серега, этих гавриков домой и обеспечь помывку. Ну хотя бы водой их окати что ли. Потом типа баньку соорудим. И пусть Никитос за одежонкой сгоняет. Он быстрее нашего сможет купить. А мы пока с Элиной за продуктами сходим. Как раз наверно к концу помывки и успеем.

Серега построил контингент по росту, причем женщина получилась пер-вой, сам встал сбоку и скомандовал: «Шагом марш!». Как ни странно, но рабы послушались и довольно бодро зашагали вперед, тем более, что идти было совсем рядом. А Боброве Элиной свернули на агору.

Овощно-фруктовые ряды были изобильны и многообразны. Бросалось в глаза отсутствие помидоров и картошки, и Бобров подумал, что эту диспропорцию надо устранять. Еще напрягали размеры вроде бы знакомых фруктов, которые были намного мельче аналогов в Бобровском мире. Но все равно краски базара радовали и впечатляли.

Элина, по годами выработанной привычке, направилась к месту, где продавались овощи подешевле, фрукты не первой свежести и уже несколько пожухшая зелень. Бобров, как-то упустивший этот момент, очнулся, когда она уже приценивалась. Он решительно прервал ее диалог с продавцом, взял женщину за руку, не обращая внимания на ее расширившиеся глаза, и отвел ее в ряды со свежими фруктами и овощами. Элина, осторожно высвободившись, стала было упрекать Боброва, но он сказал, чтобы женщина перестала ощущать себя бедной и наконец, поняла, что жизнь повернулась к ней совсем другой стороной.

— Соответствовать надо, Элина, — сказал Бобров. — Аты, ведешь себя словно не хозяйка большого дома, рабовладелица и купчиха, а бедная горожанка.

— Ой, я и не подумала, — смутилась женщина. — Действительно ведь.

Вобщем они заполнили корзинку отборным товаром, Бобров еще поговорил с виноторговцем и тот, получив залог, обещал завтра же доставить по нужному адресу две амфоры, вмещающие два метретеса отличного местного вина. Бобров прикинул про себя, что это будет примерно восемьдесят литров и Сереге на первое время хватит.

Когда скособоченный Бобров (корзинка все-таки была довольно тяжелой) и весело болтающая Элина с вечно молчащей дочерью подошли, наконец, к своему новому дому, картина, которая им предстала, конечно, не тянула на роль эпической, но все-таки настраивала на оптимистический лад.

Оказывается, пока они увлекались работорговлей и прочими, недостойными порядочных купцов вещами, каменщик закончил свою работу, вырубив в стене окно примерно метр на метр, столяр уже снял размеры ставня и сейчас лихорадочно его изготавливает, а новоиспеченный привратник уже вовсю работает метлой, собирая осколки камня. Все это Боброву поведал Серега, изображая из себя надсмотрщика.

— Ты подожди, я сейчас продукты занесу, и поговорим, — сказал Бобров, открывая калитку и пропуская вперед Элину с дочкой.

Непривычная к такому обращению гречанка замешкалась, с недоумением оглядываясь, но Бобров жестом однозначно дал понять, что она идет первая. Сгрузив на кухне корзинку, он хотел было уйти, но задержался посмотреть на новую кухарку. Зрелище было интересное, бедная женщина, уже умытая и переодетая в длинный хитон, с завязанными сзади влажными волосами стояла посреди помещения, со страхом оглядываясь по сторонам. Даже тот невеликий кухонный инвентарь, который Элина перенесла сюда из старого дома, вызывал у нее законную оторопь. А чудо инженерной мысли — очаг, тот просто пугал.

Бобров ухмыльнулся и сказал Элине:

— Вот тебе и кухарка. Покажи ей хоть как очаг растапливать, а то она на-верно ничего кроме костра не видела.

Женщина проводила Боброва растерянным взглядом, и повернулась к новоиспеченной рабыне. Ничего не поделаешь. Как там говорил Александрос, надо соответствовать.

На улице перед домом еще ничего не изменилось. Все так же шаркал метлой низкорослый, но широкоплечий новый раб, а Серега, прислонившись плечом к стене так, чтобы не запачкать хитон, лениво наблюдал за проходившей по улице женщиной, задрапированной от ушей до пяток.

— Вот как ей не жарко, — такими словами он встретил появившегося из ка-литки Боброва.

— Зато в ней есть тайна, иначе о чем бы ты говорил, — ответил тот. — А во-обще, это не наши проблемы. Лучше ознакомь меня вкратце с проделанной работой.

Серега отлип от стены.

— Ну, я привел народ, — начал он. — Каменщик тут долбил как дятел. Пылища стояла на всю улицу. Как еще народ не сбежался с ведрами и баграми. Никитос — голова, я бы вовек не додумался, он повесил с той стороны смоченное водой полотно и столяр мог спокойно работать. А камни, которые поцелее я во дворе сложил. Вот, значит. Народу я помывку обеспечил. Послушай, надо что-то с нашей ванной делать. Сток-то там приличный, но это единственное, что там приличное.

— Ты не отвлекайся, — посоветовал Бобров.

— Ага, так вот. Никитос из старых запасов взял три хитона и все наши, типа, рабы оказались одетыми. И вообще, он тут больший специалист и я ему доверяю. Должностные инструкции я до народа довел, они не возражали, то есть, конечно, не роптали.

— Еще бы им возражать, — хохотнул Бобров. — Как, вообще, ощутил себя рабовладельцем?

— Нет пока, — поморщился Серега. — Ну какой я на фиг рабовладелец. Я, максимум, работодатель. Вот товарища поставил и надзираю.

— А иначе бы сам подметал, — сказал Бобров серьезно.

Серега задумался.

— Ладно, еще чего-нибудь есть?

— А как же, обрадовался Серега. — Еще один столяр приходил. Тот что по мебели. Уточнял размеры и спрашивал, не надо ли еще чего. Я его озадачил полками и столиком на кухню. Нет, ну невозможно ведь. Голые стены и пол с очагом.

— Да все ты правильно сделал, — поморщился Бобров. — Но я думал ком-плексно заниматься. Понимаешь, кухня, ванная, комнаты, кабинет. Все по очереди. Впрочем, хрен с ним. Начали с кухни и ладно. Ты к завтрему список не писал?

— Когда? — Серега демонстративно показал на мужика с метлой.

Бобров тоже посмотрел в его сторону. Мужик это заметил и стал интенсивнее махать метлой.

— Старательный, — заметил Бобров. — Ладно, заканчивайте тут. После обеда за нами список и еще возьмем девчонку, как ее, кстати, зовут?

— Дригиса, — сказал Серега и чуть ли не облизнулся.

— Но-но, — предостерег Бобров. — А говорил, не рабовладелец. Возьмем с собой, чтобы привыкала, и пойдем на базар. Надо прикупить кувшинчик маслица Юрке для демонстрации и кувшинчик вина Вовану. А то он наверно там иссох.

Серега согласно кивнул и, крикнув мужику, чтобы он кончал с уборкой, пошел за Бобровым.