Подняв голову, Орёл уже не разглядел «вороньего гнезда». Время теней наступило. Что ж, Ворон, лети. Лети в ловушку, из которой если и выпутаешься, то не иначе как обломав крылья.

Ворон был не из тех, кто любит говорить о себе. В мире, в котором он жил, успеха добивались те, чьим языком было молчание. Поэтому Ворона не могли поймать больше двадцати лет. Поэтому не осталось в живых никого из тех, кто знал бы Ворона. Где он родился и вырос? Что выгнало его в царство теней? Как он потерял глаз? Когда и почему взял первый заказ? И, самое главное, каково его настоящее имя?

Такой песенкой заклинали смерть. Тоскливыми голосами тянули её девушки, когда их возлюбленные уходили на войну с соседним княжеством. Этой же песенкой любил отвечать Ворон на вопросы о себе, только пел её иначе, быстро и весело, будто шуточную. Поговаривали, что именно поэтому прикрепилось к нему имя Ворон. Ах, если бы он мог летать…

Но летать Ворон не умел. Он сноровисто спустился с мачты по веревочной лестнице, незамеченным прошел мимо рулевого к носу корабля и встал там, вглядываясь в темноту. Ветер притих, и ход кораблей замедлился. Ворон смотрел на княжеский корабль, превратившийся в черное пятно. Пора!

Рулевой, услышав плеск, встрепенулся, закрутил головой. Никого на палубе. Тишина. Он опять смежил веки, доверившись чутью, которое никогда его не подводило. Они далеко в море, и единственная здесь опасность — шторм. Можно, конечно, столкнуться с соседним кораблем, но… На то ведь и чутьё.

Ворон плыл стремительно и беззвучно. Весь отдался движению, ни о чем не думал. Ворон знал, что иногда мысли могут быть тяжелее камня, острее кинжала. Мысль может убить. Поэтому, когда решился на дело, требующее действия, нужно прекратить думать. Потом будет время.

Ворон бы удивился, узнав, что где-то на Западе есть вампир, который с ним бы согласился. «Сначала дело — потом страх», — любил говорить этот вампир. Страхом он называл мысли и сомнения. Но Ворон не знал страха, он просто хотел вцепиться в борт корабля. И когда его пальцы коснулись скользкого сырого дерева, Ворон перевел дух и улыбнулся.

Оставить безоружным того, кто рождён убивать, нельзя. Само его тело — оружие, но иногда его бывает мало. Из складок одежды Ворон достал «когти». Четыре загнутых, остро отточенных лезвия, соединенные воедино. Четыре — на одну руку, четыре — на другую. Вонзая их в борт, он подтягивался и забирался всё выше. Опять долой любые мысли, они лишь тянут вниз. Быстро. Сильно. Тихо. Окажись кто на палубе, он, должно быть, услышит звуки. Как будто когти постукивают по дереву. Как будто ворон прилетел в такую даль поживиться падалью.

Ворон перевалился через борт и затаился в тени. Теперь несколько секунд на то, чтобы отдохнуть и почувствовать корабль, проникнуться им. Это — чужой мир, здесь своя, особая жизнь. Переть через неё напролом — удел глупцов вроде Орла. Ворон искал тени, среди которых можно незаметно скользить.

Палуба пустовала. У штурвала наверняка кто-то стоит, но корабль длинный, а Ворон взобрался ближе к корме. Несколько дней, внимательно наблюдая за княжеским плавучим домом, он выяснил, что каюта его — где-то здесь. На этом корабле всю широченную корму занимали надстройки. Здесь не повоюешь толпа на толпу. Здесь матросы ходят на цыпочках. Здесь… Ворон потянул носом воздух и ухмыльнулся: здесь недурно пахнет. Ни тебе лошадей, ни немытых смертников. Сплошь приличные люди, не считая матросни.

Ворон посмотрел вверх. Мачта — черный крест на фоне луны. Не разобрать, сидит ли кто в «вороньем гнезде». А если сидит — с чего бы ему таращиться вниз, на палубу? Ворон решился. Он перебежал к надстройке и остановился в её тени, невидимый. Если кто смотрел сверху, то, должно быть, видел мелькнувшую в лунном свете черную птицу.

Ворон взялся за ручку двери. Дождавшись, пока судно качнет, он слегка приоткрыл ее, как будто само собой так вышло. Увидел через щель узкий коридор. Слева, справа — двери в каюты. Общим числом — четыре. Ворон прикрыл глаза, думая. Сколько на этом корабле важных персон? Сам князь — раз, вампиры — два и три. Кто ещё? Капитан, старпом? Здесь они, или в носовой части? Должно, в носовой, чтобы приличных людей не смущать. А, да, ещё княжеская стража. Эти уж точно здесь, чтоб по первому пику прибежать. Стало быть, что? Из четырех дверей за тремя — смерть. Недурной расклад. Приходилось Ворону бывать и в таких ситуациях, когда смерть была везде. Но он и сам был смертью, поэтому получалось договориться.

Ворон пошел вдоль стены. Надстройка упиралась в борт, и ему пришлось распластаться, ступая по узенькой дощечке. Чуть качнет — и полетит вниз. Тут и «когти» не воткнуть — сразу забеспокоятся, что там за птица. Остановившись, Ворон заглянул в первое из круглых окошек.

Светло. Пяток стражников режутся в карты, смеясь и попивая вино. Ворон ухмыльнулся и, пригнувшись, ухитрился проскользнуть под окном. Глянул в следующее. Такая же большая каюта, но сидит здесь всего один человек. Не князь. Седой мужчина за столом. Горит свеча. Он разглядывает листок с каким-то рисунком. Губы шевелятся, будто говорит что-то. Задумался. Бывает. Не тревожься, вампир, сегодня Ворон не по твою душу.

В самом конце надстройки обнаружились бруски, прибитые к стене на манер ступенек. Ворон не заставил себя упрашивать: вскарабкался на покатую крышу и перепорхнул на противоположную сторону. Спустился по таким же брускам и осторожно приблизился к третьему окну. Темно. Плохо. Если и в четвертом темно, то придется выбирать между двумя. А хотелось бы знать наверняка. Но Ворон уже рассудил, что, если гадать, то выберет каюту напротив стражи.

В темноте что-то появилось. Белое пятно, всколыхнувшись внутри каюты, приблизилось к стеклу, и Ворон отпрянул. Застыл, держась одной рукой за брус и считая удары сердца. Досчитав до десяти, начал двигаться. Он уже узнал всё, что нужно. В пятне получилось опознать мальчишечье лицо, а десяти ударов сердца всегда хватало человеку, чтобы решить: показалось, или нужно поднять тревогу.

Мальчишка не кричал. Может, он просто решил посмотреть перед сном в окошко. Ворон его не потревожит.

Обратный путь он проделал по крыше. Добрался до начала надстройки и беззвучно спрыгнул на палубу. Теперь самое сложное. Войти в княжескую каюту и заткнуть княжеский рот. Ворону не так много слов надо сказать, главное, чтобы князь их услышал. А если он орать начнёт — может не разобрать чего-нибудь. Так что это — забота о князе, ничего более. Ворон усмехнулся. Приговоренного к смерти — чем напугать? Приговоренный к смерти свободен и храбр. Даже если при жизни был трусом, чего за собой Ворон не замечал.

Ворон схватился за ручку двери. Пора.

Дверь открылась ему навстречу.

— Не спится? — тихо спросил мальчишка в красном кафтане.

На беду, Ворон уже успел выбросить все мысли, приготовился к действию. Сердце дрогнуло от жалости к парнишке, но руки делали дело. Разрезать глотку, заткнуть рот, подождать, пока душа покинет тело, закатятся глаза. Потом — дверь справа, князь…

Ворон никогда не имел дел с вампирами, поэтому немного удивился, почувствовав, что «когти» чиркнули по воздуху, а сам он летит назад. Только грохнувшись на палубу, покатившись по ней, он ощутил боль от удара в грудь. Хороший удар, добрый. Не каждый мужик так саданет, а тут — мальчишка.

Голоса. Крики. Топот. Плохие звуки, означают одно: пора бежать. Не трудясь выпрямиться, Ворон метнулся к борту на карачках. Но вот — будто чьи-то крылья хлопнули над головой. Миг — и сильная ручонка прижимает его к палубе. Ворон шумно выдохнул — так тяжко парень давил на спину, что в глазах темнело.