— А ты нам в спину не ударишь? — Злость меня душила, подобно обезумевшей анаконде. Вот ведь! Прав был Гонда! И ради него я рисковал?! Дебил!

— А зачем? — Искренне удивился старый маг. — Прав твой друг. Хотел бы убить — уже убил бы! И заметь, Вельд. — Вимс, резко повернувшись, наклонился и буквально упёрся своими глазами в мои. — Без послухов мне проще было бы. Вас всех убили, а я, чудом, вырвался. Так нет. Я вас спасаю. Идите — хулу на меня, коль хотите — возводите!

— Вообще-то! — Меня даже передёрнуло, от наглости Вимса. — Мы…. Да, нет. Гонда, тебя спас.

— Правильно, — не стал отрицать старый маг. — И ты ещё вступился. Потому и живы оба! Я добро помню! Потому и предлагаю сейчас. Вместе спасаемся, в спину друг другу не бьём! А как доберёмся до отца-послушника, рты вам закрывать не буду. Не боюсь я вашего поклёпа — чай, оправдаюсь!

Я тяжело вздохнул. Не верю я Вимсу! Совсем! И ведь, что обидно, вначале, старик мне очень понравился. Цельный он какой-то! Нет в нём гнили! Но Ставр…. Ну не верю я! А, с другой стороны — выбор, какой? Либо с ним, либо с горлом перерезанным! И это притом, что он нам рты не затыкает. Спасёмся, мол, а там что хотите, то и говорите. Получается, с моей стороны, и обязательств никаких нет!

— Хорошо! Я согласен! — Похоже, Гонда просчитал все варианты гораздо быстрее меня. — Нож только убери! Идти уже нужно! Светает уже!

— Нужно так нужно! — Согласился я, вскакивая на ноги. Было понятно, что дальнейшая дискуссия ни к чему хорошему не приведёт. Либо Никодима с Тимофеем дождёмся, либо Вимс всё-таки прирежет. Нужно уходить. С богом…. То есть, с этими… с Троими!

Следующий день дороги прошёл спокойно. Мрачный лес, остался далеко позади. Потянулась относительно безопасная, по словам Гонды, степь. Подсохшая дорога, юркой змейкой снующая посреди высокой травы, была довольно удобна, и отдохнувшие быки бодро тащили повозки вперёд, в сторону очередной, пока ещё не видимой, деревни. Соответственно, поднялось настроение и у моих спутников. Бодро переругивались воины, затянул что-то, на этот раз гораздо громче и не такое заунывное, всё тот же незадачливый возница. Оживились и мои попутчики. Разговор, в основном, сводился к обсуждению моего ночного приключения и незатейливым шуткам о невероятном умении найти себе неприятности на пятую точку и затем, каким-то чудом (хотя тут-то ясно каким — тем, что рядом идёт!), этих неприятностей избежать. Ну и, конечно, злорадствовали по поводу постигшего вредного старосту возмездия.

— Видели бы вы его рожу, когда Вельд с Вимсом из нашей халупы вышли! Он стоит такой важный, рядом с отцом-послушником. В сторону Гонды злорадно скалится! — В который раз, заржал Марк. — А тут они! Никодим аж побелел весь!

— Это да! — согласился с Марком его неизменный напарник. — Здорово это вы придумали, у нас до утра спрятаться. А у Тимофея глаза чуть на лоб не вылезли!

— Да мы, вначале, к десятнику хотели бежать. Да, смотрим, возле дома старосты, уже мужики толпятся. Шум то мы может, и подняли бы. Да только, пока Невронд со своими воями глаза после пьянки продрал, нас давно скрутили бы. Ну а опосля, конечно, Никодим перед Неврондом повинился бы, за то, что мужики по пьяному делу бучу учинили и ему спокойно почивать не дали. Ну и гостинец какой-нито преподнёс бы. Невронд бы и успокоился. А всё он. — Гонда насмешливо покосился на меня. — Протянул до свету со своими магами. Чутка, не попались!

— Ну не попались же! — Начал горячится я. — Наоборот, всё даже лучше получилось. Я одного не пойму. Ты же всё время боялся, что мужики, в любой момент, в избушку прийти могут. Ну, с проверкой. А они туда так и не сунулись.

— Сам дивлюсь, — беззаботно пожал плечами мой друг. — Видать часто они этим промыслом занимались. И всё с рук сходило. Обленились совсем!

— Ну не знаю. — Лузга повертел в губах сорванную до этого травинку. — Сам подумай, чего им опасаться было? Самим сидельцам не в жизнь из подполья не вылезти, а чтобы их кто-то спасать пошёл. Ночью. В чужой деревне. В чужой дом залез. Да такого отродясь не было! Иногда мне кажется, что ты такой же ушибленный, как и он, — кивнул он мою сторону, ничуть не смущаясь, что я тоже слушаю. — Тогда понятно, почему вы друг к другу тянетесь!

Марк весело заржал, соглашаясь со сказанным.

— Не. Я не пришибленный. Я умный, — усмехнулся краем рта Гонда. — Я, как Вельда уволокли, весь вечер на погостье крутился, за избушкой той наблюдал. Вечереет, а не одного огонька в окошке не засветилось. Значит, нет там никого! Кому же охота в потёмках сумерничать? Особенно, когда в доме Тимофея стол накрыли. Удачу свою, значитса, обмыть. Ну а ночью, кому оно надо, особо после пьянки, сторожить то? Сидельцы и так не убегут. А то, что их освободить могут, сам же говоришь, и в голову никому прийти не могло. Так что, не сильно я и рисковал. Ну, а кроме того. Очень уж мне хотелось Никодима с Тимофеем под правёж княжеский подвести. — В глазах Гонды, в этот момент, промелькнуло что-то такое — жестокое. — Не понравились они мне шибко.

— А что им будет, по суду то? — Поинтересовался я, бросив взгляд на последнюю телегу, где угрюмо сидели связанные мужики.

— Да всё что угодно, — хмыкнул весело Лузга. — Говорят, господине князь на выдумку шибко силён.

— Ну да, — согласился с ним Марк. — Зря они ушлёпков умыкнули, особенно тех, что в Горбатый острог топали. За тебя их бы только храмовому суду предали. Ну, забрали бы их отцы-вершители, да в ходоки определили. Так там смерть лёгкая. Ушёл в запретный город и не вернулся. Ну и баллот тянуть бы, конечно, деревенских заставили. Как же без этого! А вот ушлёпки на службе княжьей находились. Княжество, значитса, от лихого степного люда боронить должны были. Колдунов хоть и не любят, а польза от них на стенах немалая. Потому и школы мажески появились. Так что князь, точно, осерчает.

— Да его уже то взбесит, что он повелел, а какая-то деревенщина этому препятствовать вздумала, — хмыкнул Марк. — Видел я, один раз, господине князя, в городе, во время праздника. Лютый дядька!

— Да уж. Лучше вместе с нами до города в ушлёпки топать, чем на телеге, на правёж, к господине князю ехать, — согласился с ним Лузга.

— Зато деревню от баллота спасли, — почесав голову, задумчиво заявил Гонда.

— Это как? — Не понял я. — Меня-то они всё одно похитили?

— По имперским законам, правёж только один раз правят, — покосился на меня Гонда. — А ежели провинностей много, то судят по самой тяжкой.

— Это что же, получается, — недоверчиво хмыкнул я. — То есть, если я предположим кого-то убью, то грабить потом, могу безнаказанно? Сколько душе угодно? И за это мне уже ничего не будет?

— Ну да, — согласился со мной Гонда. — Жизнь то у тебя одна? Ну, отрубят тебе за разбой руку. Так тебе не всё едино, мёртвому то, есть у тебя рука или нет?

— Как-то странно ты рассуждаешь, — немного растерялся я. — Ну, а если сначала руку отрубить, а казнить потом, на следующий день, например? Ну, чтоб помучился.

— Ишь ты, ушлый какой! — Возмутился Лузга. — Ещё день прожить захотел! А может тебя и целый год не трогать потом? Нет! Тут всё должно быть по справедливости! Заслужил смерть — получи! И неча тянуть!

Я сконфуженно почесал голову, не найдя что возразить.

— Слушай, — Гонда решил сменить тему. — Ты вот с магами вместе в подполье полночи просидел. Может они рассказывали чего? Ну, как там живётся то. Ну, в школе мажеской?

Лузга с Марком тоже заинтересованно уставились на меня. Оно и понятно. Сами скоро такими будем. Одно дело понаслышке знать, другое — от первоисточника сведения получить.

— Да они мало что, про это говорили, — вздохнул я. — Всё больше о своей судьбе переживали. Я только понял, что после окончания школы, по пять серебрушек на руки дают.

— Вот это дело! Деньга не малая! — Радостно потёр руки Марк. — Сначала наемся от пуза, а потом по бабам. Говорят, они в городе хороши!