Вердигри, подкинула ей память словцо — вот какого цвета тут стены! Французское слово vert-de-gris — его использовал как-то Седрик. Не совсем цвет герба Мэлфоев, но где-то рядом. Новая мысль оторвалась от общего хоровода и свилась в волюту, подобную украшениями над входной дверью. Гертруда зашла в первую комнату анфилады — тут стены были цвета ириса, и этот же цветок использовался в орнаменте по краям стеллажей. Во второй комнате царил оранжевый цвет, но орнаменты напоминали скорее листья крапивы. Гертруда пошла дальше и определила следующий цвет как лесную землянику и только тут отметила, что и древесина полок в каждой комнате другая. В «земляничной» комнате она узнала породу ясеня. Следующее помещение было цвета лаврового листа, а украшениями служили узоры из плюща. Далее — белый, со сплетениями красных цветов, адонисов, по краям. Шестая, она же последняя, дразнила глаз желтизной и очередным орнаментов из листьев — тоже крапива? Нет, скорее мята. И оттенок жёлтого — как цветы сушёного зверобоя. Только под «зельем умников» возможна такая точность в определении оттенков, вздохнула Гертруда. Сенсибилитас поможет увидеть гораздо больше оттенков, но ты ведь будешь их переживать, а не осмыслять.
Осмыслить оттенки — что хотел ими сказать Арман Мэлфой? Впрочем, его цветофантазии не так важны, как то, что от них могло остаться после нескольких столетий беспорядочного использования библиотеки его потомками. Обострённый разум Гертруды улавливал также различные степени выцветания обоев и обложек книг — захотелось вычислить коэффициент выцветания. Возможно, придётся это сделать!
А вот насколько вероятно, что трактат о хоркруксах находится тут ещё со времён основания библиотеки в XI веке? Если это так, то постигнуть его систему и пути её разрушения было бы крайне полезным. А если нет — то нужно скорее искать знаковые подобия, которые создавали, сами того не ведая, читатели-Мэлфои. Первая задача кажется более осязаемой и решаемой в данных условиях, так что с неё и начнём.
Она вернулась в круглый зал и ещё раз посмотрела на змею — малахитовая зелень была словно переходом от лазури небес на потолке к вердигри стен и обивке мягких кушеток. Семь окон, шесть арочных ниш между ними. Нужно искать подобия. Шесть ниш — шесть цветных комнат. Гертруда снова зашла в анфиладу и осмотрела её строение. Похоже, что изначально это была просто галерея, предназначенная для портретов. Перегородки, создавшие череду комнат, судя по всему, установили тут позже — зачем? Перестало хватать места для книг в главном зале? Тогда принцип, который Арман заложил в исходное пространство, могли перенести на эти комнаты. Как же расшифровать эти оттенки и растительные мотивы? Слишком много возможных вариантов… И в какой момент попытки следовать системе были заброшены, уступая дорогу хаотичности?
И снова Гертруда стояла в круглом зале и рассматривала переплёты книг. Что если Арман разбил все книги по темам — шесть основных тем по количеству стеллажей между окнами — и каждой теме присвоил определённый цвет. Тогда он же либо его потомок уже взял именно эти цвета за образец, когда добавляли дополнительные стеллажи в шести комнатах.
Какого цвета первая комната? Жёлтая? Гертруда сосредоточилась только на жёлтом цвете, вертясь вокруг своей оси. В стеллаже, который находился справа от входа, было больше жёлтого цвета среди переплётов. Она подошла к нему и вытянула одну из жёлтых книг. «Ошибки французских алхимиков», прочла она название на латыни. Ещё одна жёлтая — «О первоистоках магии стихий». Для сравнения она взяла фолиант другого цвета — альмандинового, как подсказало ей «зелье умников», и обнаружила трактат о свойствах печени дракона. Да, Николас не обманул — драконы тут водятся.
Теперь хоровод мыслей помчался с такой скоростью, что Гертруда вытащила из сумки пергамент, перо и чернильницу и, расположившись за круглым столом в центре зала, принялась лихорадочно писать и чертить схему. Порой она отрывалась от записей и подходила к очередному стеллажу, проверяя несколько книг определённых цветов. Через четверть часа у неё на пергаменте уже был готов ключ к шифру цветов и тем в исходной библиотеке Армана (Библиотека А, назвала она её). Далее следовали вариант времён расширения (Библиотека B) и современный «хаотический» вариант (Библиотека С). Что ж, проверим Библиотеку А.
— Акцио трактат «Найтемнейшая магия» Годелота, — сказала она, представив себе древний манускрипт в белой обложке. Потрёпанный фолиант метнулся к ней из пятого стеллажа, и Гертруда удовлетворенно кивнула головой и поставила творение Годелота обратно. Светлые оттенки — для книг по тёмной магии: Арман любил парадоксы. Осталось лишь проверить наличие трудов по хоркруксам во всех трёх библиотеках. Эта темнейшая книга тоже будет белой, если она в А или В (и если нам повезёт, добавил Профессор), но ежели она в С, то она может оказаться любого цвета и находиться в любом месте, если её не засосёт подсистемой, которая тут ведёт свои цветовые игры с хаосом.
Проверка варианта А не дала результатов, а за ним провалилась и версия В. Гертруда вздохнула и отправилась в пятую, белую, комнату, украшенную красными адонисами, куда, по её расчётам, должны были переехать все книги по тёмной магии, но где-то в процессе, кто-то, видимо, умер, не передав тайны библиотеки наследникам. Или же наследники решили не морочить свои древнейшие и благородные головы такими сложностями. Но, возможно, именно кто-то из них раздобыл редкий экземпляр манускрипта о хоркруксах. Возможно, красные адонисы своим знаковым полем уговорили их поставить его именно сюда.
Около пяти сотен книг смотрели на Гертруду, которая пробегала глазами переплёт за переплётом, классифицируя и называя сложными названиями их оттенки и, конечно, учитывая коэффициент выцветания. Книг в белых обложках было значительно больше на верхних полках — тот, кто создавал Библиотеку В, был последователен и методичен. Эх, жаль, что его (или её) прервали. А куда бы поставил трактат с крайне опасными сведениями некто из его хаотичных потомков? Если он шёл от входа в библиотеку — слева или справа от прохода, выше или ниже уровня глаз? Гертруда попыталась пройти этот путь, перевоплощаясь в жившего когда-то тут Мэлфоя, думая, как он бы мог думать. Слева. Ниже уровня глаз — ближе к полу. Это был не самый приятный момент в использовании зелья — оно порой думало за тебя, не давая объяснений. Активировало интуицию? Гертруда нахмурилась, но отложила эти размышления на потом — Профессор усиленно строчил пером в свитках: знаковое поле, подсистемы, символические воронки… Ещё один недостаток зелья — слишком много идей: впору и заблудиться в их лесу. Вернёмся же к полкам.
Тут уже оставалось не так много книг — несколько десятков: можно было вполне просмотреть каждую. Но хоровод мыслей уже катился по проложенному пути, так быстро анализируя цвета, форму и расположение томов, что старому доброму методу простого перебора не на что было рассчитывать. Подобия и подсистемы выстраивались и перекликались между собой — она могла бы сейчас отловить всех драконов библиотеки за десять минут. Но сейчас ей нужны были не они.
Итак. На нижних полках было несколько книг в переплёте болотно-зелёного цвета, какой она уже наблюдала сегодня у труда Мервина Зловредного. И между ними — тоненький томик невыразительного серого цвета — цвета испуганной мыши — с тиснением на корешке. Гертруда вытянула его и увидала, что тиснение переходит на всю обложку — это змея, кусающая себя за хвост. Символ бесконечности? Бессмертия? Она раскрыла книгу и прочла её заглавие — «Тайны темнейших чар». Она пролистала несколько страниц и убедилась, что нашла то, что искала.
*
Вечером того же дня Гертруда сидела за столом в своей комнате, обхватив руками голову, раскалывающуюся от боли.
— Надеюсь, оно того стоило, — сказал примостившийся на полу у камина с лютней в руках Седрик, но она смогла лишь простонать в ответ. — Ты ложись, oh my damsel in distress, а я схожу к доктору Лохрину за настойкой от головной боли.
