— А как ты получишь свою руну воды? Моргана же всё-таки призрак.
— Призрак, но с неисчерпаемой фантазией. Она будет использовать моего Трембли, в чей разум собирается проникнуть, чтобы нанести татуировку его руками. Это если я пройду испытание, конечно.
Берна резко остановилась, и пара капель дождя скользнула по её лицу.
— Испытание?
— Само собой. Это же Моргана.
Берна снова двинулась за Августой, ощущая, как её настроение портится окончательно. Сегодня Берна собиралась показать наставнице то, что она успела насочинять в рамках выданного ей ещё в сентябре задания. После разговора с профессором Госхок она значительно продвинулась: использование ощущений органов чувств оказалось находкой. Под Сенсибилитасом она уже умела управлять этим процессом, раскладывая звуки, в особенности ноты, по цветам радуги и оттенкам между ними и выстраивая соответствия имён и вкусов. Постепенно она училась отслеживать сцепления ощущений и без чар: особенно легко это выходило с запахами. Далее, цепляясь за какое-нибудь из сочетаний, она могла гораздо больше узнать от шара и лучше интерпретировать его видения. И у неё появились идеи о том, как это всё можно соотнести с заданием Морганы. Но то, что сказала Августа, выбило почву из-под ног. Это что же выходит — наградой за все Бернины труды будет какое-то испытание? И если Августа получит руну воды, то что достанется Берне?! Ипостась по имени Дементор, переименованная в Воительницу, мрачно вышла из тени.
— А когда вы втроём — ты, Мэгги и Этьен — спасали Ягу в мае, вам ведь тоже пришлось пройти какое-то испытание у Морганы? — спросила она у Августы. — Можешь рассказать, что это было?
— Это Мэгги тебе расскажет с удовольствием. Там всё упиралось во временной парадокс.
— А ты почему не расскажешь? — и внезапно захотелось задеть Августу за живое. — Про Этьена не хочешь лишний раз говорить?
На этот раз остановилась на месте Августа, и дождь обрушился на них обеих с полной силой. Они уже достигли холмов, покрытых свежей травой и мелкими белыми цветами. Да, это у неё серьёзно, отметила внутри леди Берна. Стоя неподвижно под дождём, Августа долго молчала. Её змея Клеопатра показалась из рукава мантии, но Августа быстрым жестом спрятала её обратно, а затем тихо произнесла:
— Что ты хочешь этим сказать, Берна?
— Да ничего особенного — чего ты так реагируешь? Все в кого-то влюблены — особенно весной. Не зря же нас учили отворотное варить…
— Откуда ты знаешь?
— Просто заметила… Ты ведь из-за этого выходишь замуж за Мэлфоя?
Августа снова замолчала, словно что-то просчитывая в голове. Обиженные твердолобики, произнесла леди Берна, — милые существа: они всего лишь цветы с корнем вырывают и мочатся на солнечные часы. А вот Августа тебя сейчас проклянёт, в лучшем случае. Воительница усмехнулась — пусть попробует — и приготовилась вызывать меч. Августа, однако, лишь сказала:
— Я, пожалуй, не стану спрашивать тебя больше, как и зачем — ты же ученица Морганы, и это многое объясняет. Я лишь попрошу тебя молчать об этом всём.
— Конечно, ведь мы обе ученицы Морганы, — ответила Берна, удивив этим саму себя. — Ты ведь знаешь про древний закон учеников?
— Что? Какой ещё закон? — сказала Августа с недоумением, и Берна передала ей слова Айлин.
— Что ж, в таком случае тебе не составит труда выполнить мою просьбу — поклянись на мече, что не станешь никому рассказывать об этом. Клятва на мече — нерушима, как ты, конечно, знаешь.
Берна не знала — что добавило раздражения в адрес её родителей: могли бы и рассказать! — но предпочла согласно кивнуть. Любопытство защекотало её беличьим хвостом: ещё одно использование меча! К тому же, ей стало немного стыдно за своё желание задеть Августу за живое. Нерушимость клятвы — это серьёзно, сказал сэр Зануда, но Берна отмахнулась и вызвала меч. Она и так не собиралась болтать об этом.
— Я, Берна Макмиллан, клянусь, что не раскрою другим известный мне секрет о чувствах Августы к Шатофору, — сказала она, а затем добавила: — Довольна?
Августа молча кивнула, а дождь снова начал обходить их стороной, и Берна зафинитила меч. Слова клятвы — каждое как вибрирующий удар гонга с его металлическим привкусом — вытянули немало сил из фамильной супницы. Сегодня вечером придётся обойтись либо без занятия с Мелюзиной, либо без работы с шаром, сообщил ей сэр Зануда. Да хоть без того и другого, огрызнулась Берна. Разорить пару клумб и завалиться спать — вот выбор рассерженного твердолобика. Остаток пути до пещеры они проделали в тишине, заполненной лишь унылым бормотанием дождя.
*
После ужина Берна, отделавшись от Мелюзины брошенной на лету фразой, что у неё болит голова, укрылась в спальне и забралась под одеяло. Берну трясло от гнева — как же её все достали! Теперь ещё и Моргана: из-за того, что клятва, принесённая Августе, не дала Берне поведать наставнице, что она узнала от шара, та засыпала её укорами. Кроме того, выясняется, вовсе не стоило тратить драгоценные сессии работы с шаром на вопросы про Августу! Ведь у Берны есть задание. И в свете всего потерялся и не получил заслуженной хвалы весь тот прогресс, которым гордилась Берна… Что ж: одна радость — возможно, Моргана оставит теперь Берну в покое и ей не придётся проходить испытание.
Охваченная яростью внутренняя Воительница взмахнула стальным мечом с рукоятью, усыпанной бирюзовыми самоцветами. Клумбы! Внутренний ландшафт Берны, часто принимавший очертания родительского замка, расстелился перед ней обширным садом с пышными клумбами — бесстыдные алые розы распускали бутоны на глазах у Воительницы, источая приторные ароматы; каскадами срывались с парапетов замка фиолетовые свечи глицинии, которые напомнили Берне волосы, торчащие из ушей Макфейла; а гортензия нагло завертела розовыми соцветиями. Воительница приняла боевую стойку — и меч засвистел в воздухе, срубая молящие о пощаде цветы и поднимая вихри дрожащих лепестков.
Немного успокоившись, Берна принюхалась к всё ещё ощутимому запаху роз, постепенно тающему в её внутренних просторах. Воительница гордо удалилась в тень, а вперёд вышла леди Берна, осматриваясь со скептическим выражением на лице, и спросила, не желает ли Воительница также что-нибудь сотворить с солнечными часами. Но та лишь презрительно хмыкнула из теней.
Вслед за запахом роз вспомнился их вкус — мама как-то поручила домовиками приготовить варенье из розовых лепестков, которое вышло приторно-сладким и хрустящим на зубах. Как имя «Мелюзина», подумалось Берне. Не очень-то сладостная наша Мелюзина Роул, усмехнулась леди Берна, но соединения ощущений уже начали свиваться в пышные грозди и свисать с парапетов, откуда Воительница смела всю глицинию.
Имя «Августа» отдавало привкусом петрушки в зелёной части рисового пудинга, хотя «Лестранж» на вкус было куда приятнее — в точь как шафран, но не в пудинге, а в пряном сиропе, в котором домовики иногда подавали в родительском замке мандарины. «Макфейл» — шотландская похлёбка, вроде той, что была сегодня на обед, только прокисшая. А если похлёбка с чесноком и с костлявой рыбой внутри — так это точно будет «Конал О’Бакшне». Имя «Мэгги» — даже пробовать не хочется. Хотя «Маргарет Лавгуд» — тут звуки рассыпаются на языке пригоршнями вкусов, как ни сопротивляйся. Тут и хруст яблока, не совсем спелого — какие падают с деревьев в середине лета, сменяющийся мягким месивом яблока, запечённого в утке, а на языке остаётся сладкий след с терпким привкусом. Марципан? Берна мысленно глотнула воды и смыла вкус с языка.
«Этьен» — что-то кислое и холодное, немного щекотное на языке: остывший поссет с элем и лимоном! Но с фамилией «де Шатофор» — совсем другое дело: жареная на огне оленина с розмарином и какой-то горчинкой. «Гертруда» — вот уж где горькое на вкус имя! Что там говорила профессор Госхок — что она ощущала вкус огня? Вот её имя — и есть вкус огня, сухой, горький и немного жгучий, как перец, но почему-то с приятным запахом можжевельника, невольно отметила Берна, потирая свою собственную можжевеловую палочку. И корица, и ещё что-то смутно знакомое, но тревожное. Берна снова представила себе глоток воды. «Седрик» — вот это уже вкуснее! Отогнав воспоминание о серебристом вкусе его патронуса, Берна ощутила привкус орехов — кедрового орешка, если быть точной. Её собственный патронус-белка навострил уши где-то внутри.
