— Ты делаешь успехи. Я давно хотела спросить тебя, как проходит твоё обучение с Морганой. Но сейчас, пожалуй, не время — ты не могла бы зайти завтра после обеда в мой кабинет?
Берна застыла на мгновение, а затем взяла себя в руки и кивнула. Что ей ещё оставалось делать? Учителя распрощались и вышли из палаты. Все какое-то время молчали, предаваясь каждая своим раздумьям, а затем Мэгги медленно произнесла:
— Кто-нибудь знает, что такое «кеннинг»?
Айлин ответила, что нет, а Берна лишь пожала плечами. Тогда Мэгги вздохнула, вызвала своего кота-патронуса и сказала: «Скажи Лахланну tapadh leat[1]». Патронус исчез, а Берна подумала, что, по крайней мере, это послание она поняла.
*
На следующий день с утра Берну отпустили из больничного крыла, но при этом доктор Лохрин освободил её от занятий на сегодня. Торжествуя, Берна направилась после завтрака в гостиную Слизерина, увидав там, к своему удивлению, Мелюзину. Та объяснила, что отпросилась у Маклеода с занятия по полётам на мётлах, сославшись на «персональный лунный цикл». Девушки так часто делали, заявляя, что в некоторые дни они совершенно неспособны сидеть на метле, и профессор никогда не брался с этим спорить. После красочного рассказа в ролях про вчерашний урок — да, да, «бирюзовые» победили исключительно благодаря мне, Мелюзина! — Берна предложила подруге использовать эту возможность и позаниматься с мечами.
— Я, наречённая Мелюзиной, из Древнейшего и Благородного Дома Роулов, призываю свой меч! Луцис Гладиус!
— Я, Берна Макмиллан из Древнейшего и Благородного Дома Макмилланов, призываю свой меч! Луцис Гладиус! — сказав это, Берна представила себе, как вокруг неё серебрится туман, а где-то за ним, невидимый глазу, ею восхищается профессор О’Донован.
— Хиларитус! — прокричала Мелюзина, и Берна отбила заклинание мечом, а второй палочкой отправила в подругу Канто, уточняя его мысленно на гимн Хогвартса. А когда Мелюзина отбила его, Берна уже пустила вслед второе Канто, и тут она уже попала.
— Хогвартс, в чарах преуспевший, — пропела Мелюзина, — безраздельно овладевший высшей мудростью веков, силой знания волшебной, восприми сей гимн хвалебный от своих учеников! Фините инкантатем! Ну, Берна!
— Что, ты хотела что-то другое спеть? Про платан? — и обе они захихикали, вспоминая развязную песенку.
Что там профессор говорил о стойке? думала Берна, отбивая заклинания Мелюзины и мурлыча про себя «вдруг пастушка с дивным станом, словно посланная Паном…» И кто у нас из «мальчишек», как профессор изволил выразиться, магглорождённый, но при этом достаточно аристократичный? Да, да, пропела леди Берна, если уж так низко падать, что просить помощи у потомков магглов, так хоть высшее сословие привлекать…
— Интересно, что будет, если мечом зацепить чужого патронуса? Он исчезнет? — задумчиво сказала Мелюзина во время паузы. Берна вздрогнула — мысль о том, что кто-то заденет мечом её патронуса, была неприятна. Но всё же, надо признать, произнёс сэр Зануда, что тут действительно стоит поэкспериментировать. Берна вздохнула, затем сосредоточилась на образе профессор О’Донована, хвалившего её зелье, и сказала:
— Экспекто Патронум!
Серебристая белка сорвалась с её палочки и закружилась в воздухе. Мелюзина сделала выпад, но белка увернулась и исчезла.
— Ну, Берна, подержи её подольше! И не давай ускользать.
— Ты думаешь, это легко сделать? Да и вообще, у меня уже силы заканчиваются — меч скоро не смогу поддерживать. Всё-таки я ранена в боях с троллем! Давай-ка ты вызовешь патронуса и не дашь ему ускользнуть.
— Ну ладно, попробуем, — сказала Мелюзина с сожалением. Она замерла, прикрыв свои большие близко посаженные глаза, а затем произнесла, — Экспекто Матронум!
Серебристая змейка стала извиваться прямо перед Берной — той даже пришлось отступить на шаг назад, чтобы замахнуться. Змейка скользнула от меча Берны, но всё же ей удалось зацепить её длинный хвост. Меч вспыхнул, патронус со вспышкой исчез, а Берна ощутила легкий прилив силы. Мелюзина вскрикнула и чуть не выронила палочку.
— Ничего себе! — проговорила Берна. — Осталось лишь найти способ приручить дементора, и можно будет завоёвывать мир.
Сказав это, она вдруг ощутила желание причинить боль Мелюзине — из тени вышла её ипостась, которая была тут уже давно, просто Берна только сейчас её заметила. Дементор — пусть её зовут так.
— Ты используешь Экспекто Матронум? — медленно произнесла она. — Говорят, Экспекто Патронум не работает у тех, кто не знал своего отца или же натерпелся от него всякого. Побои, например…
— Меня никогда не бил отец, — проговорила Мелюзина, чеканя слова. — Никогда. У нас с ним прекрасные отношения. У нас дружная семья.
Меч Мелюзины погас, а за ним — и меч Берны, которая почувствовала себя опустошённой. Дементор снова ушёл в тень, и Берна запоздало подумала, что дала своей третьей субличности не совсем удачное имя. Ведь она не такая — воительница Берна, разве нет?
— Просто… просто мама рисует хорошо, — вдруг заговорила Мелюзина совсем другим тоном — словно оправдываясь. — Мне так нравятся её картины. Часами могу смотреть на них. Особенно портреты меня с братом, которые она рисует с раннего нашего детства. У меня просто не выходил патронус, а при помощи Экспекто Матронум и мысли о картинах — у меня получается. Только и всего. А ты сразу — побои.
— Ну, извини. Я просто так спросила — всякое ведь бывает. Не обижайся. И, знаешь, на сегодня хватит, мне кажется. Я пойду в библиотеку. Мне нужно… к трансфигурации подготовиться на завтра — анатомические атласы животных просмотреть. А то после обеда у меня репетиция хора.
Мелюзина молча кивнула, а Берна спросила у себя, почему она не рассказала подруге, что ей предстоит ещё и разговор с профессором Госхок. Потому что ты его боишься, сообщила ей леди Берна. Пуще встречи с мантикорой.
В библиотеке, куда Берна направилась без всякого желания изучать анатомию обитателей лесов и полей Британии, а просто, чтобы побыть до обеда в одиночестве, она остановилась на пороге, как вкопанная. За её излюбленным столом у окна сидел молодой человек с длинными рыжими волосами. Это же этот француз — как же его? — господин де Сен-Клер, ученик профессора Госхок! Ну конечно — он же бывает порой в Хогвартской библиотеке, а также и в частных коллекциях постоянно околачивается: и Ипполита, и Мелюзина говорили, что он посещал их замки с этой целью. А тут он сидит только до обеда, но никогда — после. Видимо, избегает встреч с учениками — или ученицами, ехидно вставила леди Берна. Может, ему наставница это запрещает? Про них рассказывают много интересного…
Сен-Клер оглянулся и, увидев её, учтиво склонил голову. Берна кивнула в ответ и направилась к господину Бланкрадоку. Этот француз — ведь старший брат Серафины, погибшей весной от рук магглов-охотников на ведьм? Значит, магглорождённый, как и сестра, значит, аристократ. Берне пришла в голову вздорная мысль.
— А нет ли у вас чего-нибудь, написанного магглами, по оружию и способам владения оным? — поинтересовалась она у архивариуса.
Тот удивлённо глянул на неё поверх очков.
— Нечасто такое спрашивают! Надобно глянуть в секции маггловской литературы. Подождите немного, сударыня.
Бланкрадок зашаркал в сторону особо пыльных стеллажей с трудами, вышедшими из-под пера магглов, и вскоре исчез из вида. Краем глаза Берна следила за Сен-Клером — перед тем лежало несколько фолиантов в массивных кожаных переплётах, один из которых был стилизован под драконью чешую. А, может, и, правда, чешуя? Брат Серафины выписывал что-то в собственный свиток, а затем прервался и замер. Секунда, другая — и вот он уже строчит что-то на другом пергаменте, явно не скупясь на кляксы.
— Вот, извольте, госпожа Макмиллан, нашлось описание требушетов — подробнейшее, с чертежами. Подойдёт вам?
— Несомненно, — пробормотала она и взяла из рук архивариуса солидный фолиант, содержавший ценные сведения о неизвестных ей требушетах. Она выбрала столик через один от Сен-Клера, уселась, распахнула книгу и уставилась на диковинные чертежи, напомнившие ей графики профессора Диггори.
