— Да, моя госпожа.

Седрик, снова с артистическим унынием, отошёл от Гертруды на несколько шагов и направил обе палочки на пустошь.

— Давай сначала одной палочкой и вполсилы. Не задевая вереск.

— Как вам будет угодно. Конфринго!

Струя пламени вырвалась из кленовой палочки Седрика и пронеслась над вереском, срывая и превращая в пар их снежные шапки.

— Теперь двумя, вполсилы.

Две струи пламени, сплетаясь, пронеслись над дрожащим вереском.

— А теперь…

— Погоди! Я придумал для него одно интересное уточнение! — воскликнул Седрик и призвал свою метлу. — Наперегонки, Руди?

— Ах ты ж… — начала Гертруда, запрыгивая на метлу, но Седрик уже стремительно поднимался вверх, и времени его ругать не оставалось.

Он взмывал всё выше, набирая скорость, и Гертруда с трудом его нагнала. Тучи висели низко, и они прорвались сквозь их влажные и холодные объятия к сияющему солнцу.

— Конфринго! — закричал Седрик, и тут же из его кедровой палочки вылетело малиновое пламя с фиолетовым ореолом. Оно приняло форму дракона, пролетело несколько ярдов, а затем рассыпалось на созвездия синих искр.

— А что если попробовать поймать пламя, вызванное Конфринго? — прокричал он Гертруде, подлетевшей к нему вплотную.

— Может, ещё и радугу попробуем поймать? Или ещё лучше — молнию!

— Да, давай! — ответил он, пытаясь поцеловать её на лету и чуть не падая с метлы. — Что угодно — хоть комету за хвост! Только не гони в Хогсмид сегодня!

— Точно Зореслава сказала — всю кровь высосут ученики…

— Это было «да»?

— Да!! А теперь вместе! Конфринго!

И два дракона рассекли малиновыми молниями залитое солнцем небо над тучами.

*

После ужина к Гертруде подошли Элиезер и Эйриан и попросили разрешения поговорить с ней наедине. Гертруда завела их в свой кабинет и выставила защитные заклинания.

— Профессор Госхок, мы хотели вам рассказать то, о чём узнали совсем недавно от моей прабабушки перед её смертью, — начал Элиезер.

— Твоя прабубашка умерла, Эли? Мне очень жаль.

— Да, она умерла в Имболк. Спасибо.

— Оказалось, она была создательницей Кубка Огня, — выпалила Эйриан.

Гертруда перевела взгляд с Элиезера на Эйриан. Эту девочку ей всегда было сложно понять. В отличие от её подруги Айлин, вечно открытой и жизнерадостной, Эйриан была скорее скрытной и резкой — как край, где порой случаются землетрясения. Гертруде давно хотелось разузнать побольше о том, как с ней занималась Зореслава и чему учила, но времени расспросить обеих никогда не находилось. А сейчас и вовсе было сложно поверить своим ушам. Создательница Кубка Огня? Неужели не придётся ждать, пока Этьен разузнает у Кубка историю его возникновения? Профессор мгновенно расстелил перед собой чистый свиток и обмакнул перо в свою неисчерпаемую чернильницу.

— Ну, она его создала не сама, а с Томасом Лермонтом, — произнёс Эли, пристально глядя на Гертруду своими удивительными серыми глазами. — И с гоблинами.

Профессор замер на секунду с пером в руках, Молния с Руди остановились как вкопанные, а Жрица сказала: «Вспышка». Затем Профессор стал быстро строчить что-то на пергаменте.

— Пожалуйста, расскажите мне всё, что поведала вам прабабушка, вплоть до мельчайших подробностей.

Когда они закончили свой рассказ, Гертруда задумчиво посмотрела на портрет Игнатии Уилдсмит, которая тоже внимательно слушала Эли и Эйриан, и спросила:

— Вы знали Томаса Лермонта, Игнатия?

— Увы, не довелось. Я была слишком мала и ещё не училась в Хогварсте, когда он явился сюда с Кубком, а потом — кто знает, где он странствовал долгие годы. Хотя, может его портрет знает?

— Точно! В замке же есть его портрет, — воскликнула Гертруда. — Спасибо, Игнатия. Я и позабыла о нём. Ну, что, Эли, пойдём посмотреть на твоего прадеда?

Элиезер заколебался, но Эйриан решительно поднялась и потянула его за собой. После нескольких лишних переходов, которые им пришлось совершить из-за разыгравшихся не на шутку лестниц, они поднялись на третий этаж и, пройдя мимо кабинета трансфигурации, добрались до самого конца коридора и выхода на очередной лестничный пролёт. Тут и висел портрет Томаса Лермонта в раме с лепниной, изображающей листья плюща. На нём легендарный пророк, молодой и загадочный в ореоле гладких волос медного цвета, обрамляющих бледное лицо, сидел, прислонившись спиной к ясеню на берегу ручья. Глаза его были закрыты. Эли и Эйриан переглянулись, и она кивком головы словно подтолкнула его выйти вперёд. Эли неуверенно подошёл к портрету, а затем развернулся и извиняющимся тоном сказал Эйриан и Гертруде:

— Я прошу прощения, что раньше не сказал, но… мне кажется, будет лучше, если для начала я попробую поговорить с ним наедине.

— Конечно, Эли! — ответила Гертруда и сказала Эйриан, — пойдём?

Та, кажется, была недовольна, но кивнула и развернулась, чтобы уйти. Прежде, чем Гертруда последовала за ней, она увидала, как портрет распахивает глаза — дивные серые глаза, точно такие же, как у Эли.

Когда они спускались вдвоём по лестнице, Эйриан задумчиво сказала ей:

— Не знаю, имеет ли это какое-либо значение, но скажу всё-таки. Если сочтёте, что ерунда, то прошу прощения заранее.

— Я слушаю тебя, Эйриан.

— Уже после того, как прабабушка Эли умерла, я вспомнила кое-что. Берна Макмиллан незадолго до этого напевала всё время балладу про Томаса Рифмача. На переменах я не раз слышала.

— Что ж, баллада популярная. Думаю, её не только Берна напевает. К тому же, она в хоре поёт. Может, они там репетировали её.

— Я спросила у своих друзей, которые тоже поют в хоре, — не пели они её в этом учебном году. И это ещё не всё. Она напевала и другую песню, мне незнакомую. Но засел в голове мотив и первые строки: «У Тома отец на волынке дудел, и Том с малолетства волынкой владел». Вам не кажется, что многовато совпадений?

— Хм, этой песни я не знаю.

— Да никто её не знает — я спрашивала. А также никто не знает, что там Берна делает у Морганы. Но мне, честно говоря, слегка жутковато становится, когда я об этом думаю.

— Спасибо, что поделилась, Эйриан. Я подумаю, что всё это может значить.

— Что ж, рада, если оказалась полезной. Побреду уже в хаффлпаффский подвал — поздно уже.

— Спокойной ночи, Эйриан! Удачи завтра на уроке боевой магии.

— Спасибо, — произнесла Эйриан с усмешкой. — Кажется, весь Хогвартс уже знает, что за сюрприз нам приготовила профессор Яга.

— Такие сюрпризы сложно скрывать, — улыбнулась в ответ Гертруда и отправилась снова в свой кабинет.

«Где же, где же моя коварная госпожа, которая не прогнала меня сегодня, но сама при этом решила куда-то исчезнуть?» зазвучал в голове голос Седрика. «Придётся тебе подождать ещё немного, мой милый», ответила она и услыхала в ответ его мысленный стон. Игнорируя и стон, и ещё несколько последующих вопросов, сочтя их риторическими, она зашла в свой кабинет и тут же засела за свитки — ей не терпелось записать всё, что поведали Эли с Эйриан про Томаса Лермонта, а затем переделать в очередной раз свой трактат про артефакты. Также пришлось себе сознаться, что услышанное про Берну встревожило её не на шутку. Чем же ты занимаешься, в самом деле, Берна Макмиллан? Чему тебя учит Моргана? Хотелось немедленно устроить сеанс окклюменции и проговорить как можно подробнее всю ситуацию с субличностями. А ведь ещё и эксперимент для близнецов нужно разработать! Всплеск эмоций Седрика долетел до неё — кажется, это была обида. Гертруда отбросила перо и вскочила со стула, принявшись беспокойно ходить по кабинету и зажигать безмолвно многочисленные свечи.

— Успокойся, Гертруда, — сказал ей портрет Игнатии. — Успокойся, составь список дел и выполняй их по пунктам. А вообще, конечно, в воскресный вечер могла бы и отдохнуть. Почему тебе о таких простых вещах должен напоминать дряхлый портрет твоей давно покойной наставницы?

— Спасибо, Игнатия. Всё сделаю, как вы сказали — и список, и отдых.