Гертруда возникла чуть в стороне от Седрика, на которого уже опускалась дубинка тролля и прокричала «Импедимента!». Она слегка покачивалась после перемещения, и заклинание скользнуло по троллю, заставив его лишь промахнуться, — дубинка с грохотом обрушилась на ежевичник и валежник. Седрик ощутил, что его ловушка немного поддалась, и вытянул, наконец, вторую палочку. Его Эмансипаре прозвучало одновременно с Коньюктивито Гертруды, и, освободившись из западни, он подобрал первую палочку и подскочил к своей наставнице. Тролль рычал, слепо размахивая дубинкой и разнося в клочья заросли ежевичника.

— Вместе, — коротко бросила ему Гертруда, и он кивнул в ответ.

— Ступефай! — крикнули они вдвоём, используя обе свои палочки каждый, и тролль обмяк и с грохотом свалился на остатки седриковой ловушки.

— Какого чёрта… — начала Гертруда, но прервала сама себя и, притянув к себе Седрика, впилась губами в его губы.

— Я всё могу объяснить, — проговорил он между поцелуями, — но лучше не буду.

Неясная тревога заскреблась внутри, и Гертруда замерла, тоже прислушиваясь к внутренним ощущениям.

— Я снова чую угрожающую тебе опасность, — спокойно сказала она. — Этот тролль был не один. Готовься к аппарации.

Но сначала она вызвала патронуса, которому сказала: «Передай Айдану, что нужна помощь — нападение лесных троллей, сад поместья Ноттов в Дербишире. Пусть берёт с собой ещё кого-то». Шумное приближение нескольких троллей уже было отчётливо слышно, и Седрик с Гертрудой переместились в сад.

— Мы не укроемся в замке? — удивлённо спросил Седрик, прийдя в себя после аппарации.

— Если Айдан не подоспеет вовремя — ещё как укроемся. Но лучше отбивать атаку тут, чем в его стенах. А пока готовься. Как с витальностью?

— Ну… — потянул Седрик.

— Понятно. Тогда лучше тебе укрыться сразу.

Седрик вскинул голову, стараясь при этом не кривиться от боли, которую ему доставляли десятки кровоточащих царапин и ушибов на теле. Но произнести пафосную речь он не успел, так как приближение троллей было уже явственно слышно — они столкнулись с таким сложным явлением, как калитка в каменной стене, ограждавшей сад, и решили, что проще будет проломать дыру. Ощущение тревоги внутри нарастало — так, значит, не только наставница чует, что её ученик в опасности! Это работает в обе стороны. Что ж, тем лучше для нас. Седрик приготовил обе палочки.

Четыре тролля прорвались в сад: Седрик уже различал их громадные силуэты сквозь туман. Одновременно с ними в сад из чёрного хода выскочили Айдан Макфасти, Тормод Маклеод и Зореслава Яга, а за ними и хозяева замка: ставшая серьёзной и сосредоточенной Аполлина Нотт и её немного нервный супруг сэр Эдгар, которого Седрик смутно помнил по рождественскому балу, поскольку тот танцевал с Гертрудой.

— Вот так удача — а я как раз ломала голову, чем ученичков поразвлечь на уроках. Так что, поохотимся на троллей? — произнесла Зореслава, и как-то этой фразой она взяла на себя командование, которое все вокруг приняли беспрекословно.

Окинув молниеносным взглядом собравшихся бойцов, Зореслава наметила себе крупного тролля, несущегося на них первым, а второго за ним «передала» коротким приказом Айдану и Тормоду. Третий достался Гертруде и Седрику, а четвёртый — чете Ноттов. Седрик не успел заметить, что именно сделала Яга, но её тролль, испуганно взвыв, подлетел в воздух и вернулся на землю уже крепко связанным, сбивая с ног того тролля, которого должны были взять на себя он с Гертрудой. Они мысленно настроились на синхронность и снова запустили Ступефай из четырёх палочек. Второй к тому времени тоже уже был оглушён, а чета Ноттов, судя по всему, выставила перед своим троллем стену-Репелло, поскольку он яростно колотил дубинкой по воздуху, не приближаясь. Зореслава одним махом палочки убрала Репелло, и последний тролль, как и первый, вскоре свалился оглушённым и связанным на изящно украшенную камнями клумбу. Седрик огляделся: сад, насколько туман давал его увидеть, выглядел так, будто по нему прошлись… Впрочем, почему «будто»? язвительно отметил Мудрец. Вот именно тролли по нему и прошлись. Твоими стараниями.

— И кто же это троллей приманил? — поинтересовалась Зореслава Яга.

— Господин де Сен-Клер, вы же вроде бы собирались читать труды в библиотеке, а не прогуливаться по лесам, — подала голос Аполлина Нотт, и Седрик мысленно поёжился от кокетства, снова просочившегося в её манеры.

— Да, господин де Сен-Клер, — повернулась к нему Гертруда, с многозначительным взглядом. — Объясните нам, наконец, что случилось.

Седрик ощутил, как вспыхнули его щёки. Но деваться было некуда.

— Я… прошу прощения у всех. Я и представить себе не мог, что… В библиотеке было так душно, а труды трубадуров… то есть, я хотел сказать драконоведов, так заумны, что я просто хотел немного подышать воздухом… в саду.

— Воздухом в саду — то есть, в лесу, в Дербишире, на окраине Скалистого края, где водятся все три вида троллей, которые особенно агрессивны в этот сезон, — подытожил Айдан Макфасти. — В сырой и туманный день, когда лесные тролли лучше идут на запах жертвы и становятся более ловкими и, не побоюсь этого слова, сообразительными.

«Труды трубадуров», прозвучало у него в голове. «Я тебе потом устрою… труды трубадуров». Седрик повесил голову, изображая крайнее раскаяние — а что ему ещё оставалось?

— Коли человеку приспичило воздухом подышать, то он за этим воздухом хоть в пасть к дракону может полезть. Тоже мне невидаль, — сказала Зореслава. — Тролля я себе одного заберу, для учебных целей, а вот с остальными что делать будем?

— Понятно что. Отправим их поглубже в Скалистый Край да припугнём, чтобы близко к жилью не подходили более, — отозвался Тормод. — Насколько их мозгов хватит, чтобы запомнить. Может, пару месяцев и будут гулять подальше отседова.

— Вы ранены, господин де Сен-Клер? — с преувеличенной тревогой в голосе произнесла госпожа Нотт, глядя на кровоточащие царапины на руках Седрика. — Пойдёмте же поскорее в замок, мы вам поможем.

— Благодарю вас, но это всего лишь царапины, — попытался отделаться Седрик, но госпожа Нотт утащила его в замок, объясняя что-то на ходу супругу. «Да уж, пойди и отдохни немного, пока мы разберёмся тут с троллями», прозвучал в голове голос Гертруды. И добавил с усмешкой: «Трубадур».

*

В этот день Гертруда отменила их занятие, но, к радости Седрика, не изгнала его опять в Хогсмид. Поэтому вечером он устроился в своём излюбленном месте — на полу возле камина, держа в руках чашу с горячим отваром из огнетрава и глядя на свою наставницу. Она сидела за столом, заставленным горящими свечами, и писала что-то на пергаменте. Писала она уже давно — ему не терпелось подойти к ней и вытащить перо из рук, но он не смел. Как-то раз он уже прервал её таким образом, когда она работала над очередным трактатом, и поразился тому, как резко она застыла, меняясь в лице. Потом он понял, что задел болезненное воспоминание, застрявшее в ней занозой со времён её брака с Гринграссом. Седрику хотелось расспросить про то, что за призраки из прошлого тревожили её порой, но он боялся причинить боль. Вот бы направиться в Гринграсский замок и запустить Конфринго в надменный портрет сэра Ричарда! Возможно, в один прекрасный день он именно так и поступит.

Седрик отхлебнул из чаши и начал рассматривать зажившие царапины на руках. Какие-то из них оставят шрамы, подумал он. Зато теперь он столько нового знает про то, как работает Эмансипаре! И об этом ему тоже не терпелось поговорить с Гертрудой. Он снова взглянул на неё и увидел, с приливом жаркой радости, что она уже отложила перо и смотрит на него с улыбкой.

— Вообще, конечно же, стоило бы тебя высечь розгами, как мне посоветовала Зореслава, — произнесла она.

— Готов всё принять из рук госпожи души моей, — ответил Седрик, и тут Певец вцепился в эту фразу, как ветвяник в незадачливого мага, переделывая её и затягивая в балладу, которую сочинял с утра.

Седрик поднялся и подошёл к столу, скрывая, насколько мог, своё нетерпение. Но разве с ментальной связью такое скроешь? А рифмы тем временем тоже требовали его внимания, не менее настойчиво, чем желание обнять Гертруду.