А Моргана тем временем поведала, как мальчик обернулся пшеничным зерном, и его немедленно склевала курица, в которую превратилась ведьма. После этого она забеременела и родила мальчика, да такого прекрасного, что не смогла она его погубить, несмотря на всю свою ярость. Вот так и последствия трансфигурации, прокомментировала леди Берна. А новорождённого мальчика Керидвен пустила в корзине по морю, и он прибился к берегам Уэльса, где вырос и стал великим бардом Талиесином.

— Надеюсь, ты уловила суть этой древней легенды, Берна Вишнёвой Косточки? Непредсказуемы дары мудрости, и порой приходится их вынашивать в себе и рожать в горьких муках сомнения и гнева. Душа же при этом претерпевает метаморфозы. Что, впрочем, к поединку, о котором ты прочла, прямого отношения не имеет.

Тут уж и сэр Зануда подал голос — так к чему же всё это было? — но Моргана ещё не закончила.

— И, тем не менее, поединки на метаморфозах ведутся со времён Керидвен. Противники оборачиваются различными животными или природными явлениями, стараясь опередить противника и лишить его возможности сопротивляться. Когда-то мне не было равных в этом виде магических дуэлей. Но бешеный волчок времени порою мстит тем, чья рука запустила его…

С нарастающим раздражением Берна поняла, что бешеный волчок времени — это уже предел того, что она может сегодня воспринять. Поблагодарив Моргану за бесценную мудрость, она поспешила покинуть этот чертог кристаллов и загадок. И когда она выбралась из пещеры и снова оказалась у замёрзшего водопада, дробящего исчезающие лучи солнца, она осознала, что вместе с хорошим настроением улетучились и почти все силы. Ну, ничего, до ужина как-нибудь дотянем, решили леди Берна и сэр Зануда, направив помрачневшую Берну обратно в сторону замка.

За ужином, к восторгу Берны, эльфы подали запечённую форель. Я ли не великая провидица? сказала себе Берна, уплетая рыбу за обе щеки и поглядывая на учительский стол. Настроение её начало стремительно налаживаться, а фамильная супница — наполняться энергией. Правда, профессор О’Донован, по мнению Берны, мог бы и поменьше разговаривать с профессором Госхок, но, видимо, он просто не может от неё отделаться, как Рейвенкло — от болтливой Мэгги. Рядом с Берной сидела Мелюзина Роул — что ж, не пора ли брать хайлендскую лохматую корову за рога? На всякий случай, Берна передала всё, что касается задания Морганы, сэру Зануде и велела ему не высовываться. Вести светскую беседу она поручила леди Берне.

— Как прошли каникулы, Мелюзина?

— Спасибо, отлично. А твои?

— Тоже превосходно.

Далее последовала пауза, во время которой леди Берна пыталась найти тему для беседы, достойной отпрысков двух Древнейших и Благородных Домов и способной заложить основания для долгой и насыщенной дружбы. Взгляд её упал на профессора Ягу, сидевшую за учительским столом по другую сторону от профессора О’Донована, и у неё само вырвалось:

— Эх, завтра у нас двойная боевая магия, да ещё с Гриффиндором.

— У нас сегодня была, с ними же, — ответила Мелюзина с тяжёлым вздохом, в котором Берна уже слышала отзвуки будущей крепкой дружбы.

— И как прошло?

Мелюзина пустилась в подробное описание позорного, по её мнению, сражения на уроке профессора Яги, и к подаче десерта, ежевичного пирога со сливками, обе слизеринки уже сошлись во мнениях насчёт неуместности Хиларитаса в качестве боевого заклинания, осудили квиддичные замашки гриффиндорцев и предали порицанию практику профессора Яги смешивать в командах учеников из разных Домов. Крайне осторожно Берна завела разговор о возможных тренировках на световых мечах, и Мелюзина не менее сдержанно ответила, что об этом непременно стоит подумать.

Разговор с шаром вечером вышел у Берны совсем нелепый. Отгоняя фантазии о Томасе и профессоре О’Доноване, которые назойливо лезли ей в голову, когда она пыталась сформулировать вопрос, Берна старалась увидеть, что за цветы и ягоды ей нужно держать в руках, но картины в хрустальных глубинах распадались быстрее, чем она могла разобрать, что перед ней. Разозлившись и махнув на него рукой, Берна упала на кровать и стала воображать поединок на метаморфозах с Мэгги. Вот Мэгги превращается в куропатку, а Берна прыгает на неё куницей, вот Мэгги улетает в небо ласточкой, а Берна догоняет её в обличии дракона, вот Мэгги ныряет в ручей форелью, а Берна ловит её и зажаривает на углях… И, уже падая в колодец сна, она увидала лисицу, выскакивающую из кустов и хватающую форель-Мэгги. Это славно, завертелся в засыпающем сознании кристальный голос. Не придётся есть Мэгги и рожать потом в муках какую-нибудь нелепейшую мудрость.

========== Глава третья ==========

Из учебника «Истории магии» Батильды Бэгшот

Изобретение бриттами первых заклинаний на основе латинского языка, получивших впоследствии всеобщее распространение в Европе, относится к V веку н.э. По мнению учёных, с тех пор западноевропейская магия вступила в филологический этап своего развития, что определило её специфику на столетия. После «золотого века» вербальных чар, пришедшегося на V — VII века, следующий период расцвета чаротворчества выпал на XIV век, когда были изобретены Экспекто Матронум, Нексус Ментиум, Эмансипаре, Игнис Мирабилис, Флипендо и многие другие заклинания. Единоличный вклад Просперо Лансекура, который создал в конце XVI века целую серию сложных заклинаний, построенных на многоуровневой метафоризации и запутанной игре слов, является кульминацией этого процесса, хотя практическое использование большинства его чар не представляется возможным. Несмотря на то, что уже осуществлено подробное теоретическое обоснование чаротворчества, изобретение новых заклинаний в наши дни является редкостью.

Седрик де Сен-Клер, январь 1348 года

Серый свет зимнего утра заливал комнатушку в таверне в Хогсмиде, когда Седрик проснулся и привычно потянулся в мыслях к Гертруде. Он бы с радостью потянулся к ней не только в мыслях, но накануне вечером она изгнала его в Хогсмид, сказав, что ей нужно хоть иногда оставаться в одиночестве, а также что им обоим неплохо было бы выспаться. И в самом деле, без назойливой хогвартской волынки, Седрик проспал, судя по свету за окном, часов восемь или девять. Гертруда явно уже была на уроках, но Седрик всё равно сообщил ей по ментальной связи о том, какими одинокими и холодными случаются пробуждения изгнанных учеников. «Огонь знаний согреет тебя сегодня — да здравствуют библиотечные дни!», пришёл её ответ несколько минут спустя. Совесть не позволила ему больше отвлекать её, так что он со вздохом поднялся и натянул рубаху. Да здравствуют, воистину, но только потому, что после томительных часов в библиотеке его ждёт занятие с наставницей. И уж посмотрим тогда, кто кого согреет.

Мысль о занятии вызвала в памяти строку, которая уже несколько дней вертелась у него в голове: «Когда сплетаются два заклинанья…» То потрясающее неуловимое чувство, которое охватывало Седрика, когда его магия соприкасалась с чарами Гертруды, пыталось обрасти рифмами. Певец внутри встрепенулся и стал подбирать мотив. Седрик взял лютню и снова упал на кровать, проведя руками по струнам. «Когда сплетаются два заклинанья, выходим мы за грань сознанья», пропел он, пробуя поочерёдно две разные мелодии. Часы на башне ратуши пробили десять — у Гертруды сейчас начнётся перемена. И точно. «Надеюсь, ты уже на пути к библиотеке», прозвучал в голове её голос. Седрик застонал и отложил лютню. «Вся моя жизнь — это сплошной путь к библиотеке», ответил он и встал с кровати во второй раз.

Сегодня этот нескончаемый путь вёл его в замок Древнейшего и Благородного Дома Ноттов, что в Дербишире. Гертруда разузнала, что в книжной коллекции Ноттов есть ценные экземпляры трудов по драконоведению, после чего намекнула, что полезно было бы поискать сведения о разновидностях драконьего пламени. «Чтобы понять, что произошло на Гебридах», добавила она. «Я ведь объяснял тебе, что произошло», твердил тогда Седрик, но она лишь улыбалась в ответ. «Твои объяснения хороши для баллад, мой огненный Певец. Но не для учёных трактатов», говорила её улыбка. И Мудрец соглашался с этой улыбкой, в то время как Храбрец и Певец закатывали глаза. Подавляя желание вновь взяться за лютню, а вместе с ним и порыв вовлечь Гертруду в учёный диспут на тему пламени драконов прямо сейчас (желательно похитив её с урока в Хогвартсе), Седрик снял защитные заклинания с двери и спустился на первый этаж. Чета Фергюссонов засуетилась вокруг своего постояльца, которого они так редко видели в последнее время, а Полли сразу же начала приставать с расспросами об Островах. После завтрака он направился к ратуше, где горсть порошка Флу забросила его в каминный зал замка Ноттов.