— Волнуешься, Ида?

— Ещё как.

— Я понимаю. Сама волнуюсь. А знаешь, как непривычно, что я не могу мысленно поговорить с Эли? Ты себе не представляешь.

Вчера у Эли был день рождения — да такой, что он теперь никогда не забудет. Его ученичество с Кристиной подошло к концу, а это значит, что ему пробил час пройти какой-то тайный обряд, чтобы получить руну воздуха. Это такой рисунок на коже, который делают иглами — я испугалась, когда услыхала, но Эли сказал, что его опоили зельем, благодаря которому боли он не ощутил. Зато теперь он настоящий маг воздуха! Руну он мне тоже показал: она у него на плече: синяя, слегка припухшая, немного похожая на букву N. Синий цвет даёт краска диковинного индийского растения индигоферы, а волшебный компонент, как объяснил Эли, — нечто, связанное со стихией. Маги воздуха обычно используют порошок из крыла какого-то летающего животного. У Эли это выпрыгунчик. Но вот мысленно общаться с Кристиной у него уже не выйдет: ведь она теперь больше не наставница.

— Зато мы друзья теперь с ним навсегда, — сказала Кристина. — А поговорить можно и вживую.

Сегодня после занятий свои руны получат также Эйриан и Айлин — одна станет ведьмой земли, а другая — воды. Их наставница, профессор Яга, заходила познакомиться с нами и изрисовала все окна в хижине морозными узорами. Саймон немного испугался — ведь Баба Яга всё-таки — но она ему доверительно сказала, что таких, как он, худосочных, она не ест, и пообещала покатать в ступе. Ступа, мол, худосочных катать любит, и даже не сбрасывает их на полпути в озеро.

А нам сегодня, в то же самое время, когда Айлин и Эйриан будут получать свои руны, предстоит то, что заставляет сердце колотиться при одной мысли. Кажется, даже Саймон спокойнее меня — после занятий с Кристиной он словно повзрослел года на три. И вот осталось всего одно такое занятие — кажется, взрослые считают, что мы готовы. Но мне не верится. Но с другой стороны, если правду сказать, я никогда не буду по-настоящему готова. Так что хоть сегодня, хоть в любой другой день. Впрочем, когда Кристина смотрит мне в глаза и говорит, что всё получится — ей я верю. Ей невозможно не верить.

Саймон плюхается на ковёр, а я — напротив него. Между нами возвышается котёл с водой. Кристина садится рядом с ним и достаёт какой-то предмет. Я ощущаю сильный запах, который он издает.

— Ой, фу! — кривится Саймон. — Что это у тебя такое вонючее?

— Это кастильское мыло. Оно сделано на оливковом масле, а не из жира животных, как наши мыловары готовят, — мне один знакомый король подарил. Хотела вот попробовать, какие из него пузыри получатся: лучше или хуже, чем из обычного мыла.

Саймон широко открывает глаза при слове «пузыри» — я вижу, как в них загорается интерес. Кристина же смотрит только на своё мыло, задумчиво наморщив лоб.

— Вот только мне же нужна тёплая вода. А эта — холодная. И свечи бы зажечь.

— Можно, можно? — выкрикивает Саймон.

— Почему бы нет? Но только делаем всё аккуратно, как мы уже научились, хорошо?

Саймон кивает с очень серьёзным видом и напрягается. Я знаю, что он представляет внутренний сосуд: у него он принял облик кувшина с черничным морсом. Это сигнал для меня тоже: мысленно я вызываю в воображении и свой сосуд. У меня все просто — знакомый до последней царапины котёл бабки Макгаффин. Он представляется мне пустым — стоит себе и ждёт своего часа. А Саймон старается разогреть свой кувшин — да так, что искры летят. Кристина ловит их в прозрачные шары и левитирует к свечам. Я отмечаю, что Саймон контролирует свою магию уже гораздо лучше — многие искры попадают в свечи сами.

— Кристина, кувшин уже согрелся!

— Какой ты быстрый сегодня! Ну что ж, давай теперь греть воду в котле!

Я знаю, что Саймон должен мысленно сделать — он пытается передать тепло из своего кувшина стоящему перед ним котлу. Я в этот момент должна представлять себе, что вода из него переливается в мой собственный воображаемый котёл. Я изо всех сил стараюсь, но, честно говоря, не вижу, чтобы хоть что-то менялось. Кристина посылает мне тот самый её взгляд — всё получится. Я киваю и продолжаю стараться. Кристина касается воды кончиками пальцев.

— Ого, как она уже прогрелась! Попробуй, Ида.

Я запускаю руку в воду и ощущаю тепло. Стараюсь наполнить этим теплом котёл в моём воображении. А Кристина тем временем опускает в воду своё кастильское мыло и немного трёт его руками. Саймон смотрит на происходящее с любопытством. Кристина дует на воду, и вот из неё начинают подниматься вверх переливающиеся мыльные пузыри. Мы с братом смотрим на них завороженно, а Иниго, который сидел до этого у камина, с лаем подскакивает и пытается ухватить их зубами. Несколько пузырей лопается, и мы тянем руки к тем, что ещё остались.

— Иниго, место! — строго говорит ему Кристина и снова трёт мыло в воде. Новая стайка пузырей поднимается в воздух, и Кристина дует на них так, чтобы они летели в сторону Саймона или ко мне. Брат радостно визжит и лопает их ладошками, из которых вылетают новые искры.

— Свечи, Саймон, — напоминает ему Кристина, и голос её — как морозный узор на стёклах, только тёплый. Несколько искр Саймона сами долетают до свечей — без посторонней помощи.

— Если мы ещё так позанимаемся — месяц, например, ведь мы лучше подготовимся? — тихо говорю я, стараясь, чтобы это не звучало, как мольба.

— Возможно, — также тихо отвечает мне Кристина и смотрит на меня внимательно, пока Саймон играет с пузырями. — Ты считаешь, что ты не готова?

Мой котёл всё так же пуст. Но ведь он и через месяц будет пуст, говорит девчонка из Кардроны. Так зачем же откладывать неизбежное? Лучше уж одним махом с этим покончить и не тратить ничьё время зря. А сестрёнка Эли проникается уверенностью Кристины — ведь это наставница Эли, мага воздуха, её любимого брата! Если она считает, что пора, значит, так и есть. И становится интересно, что сказала бы сама Ида, если бы у неё был свой голос.

В это время раздаётся стук в дверь. Иниго бросается с лаем к входу, а Мерри, встрепенувшись, издаёт громкое уханье. Кристина открывает дверь, и на пороге оказывается профессор Яга. Здороваясь со всеми, она заходит в хижину, отряхивая снег с отороченных мехом сапогов.

— С Солнцеворотом вас! А вы что тут, стирку затеяли? — спросила она, разглядывая котёл, пузыри и свечи. — Что ж, дело хорошее. Тартан Айдана как раз перед балом простирнуть не мешало бы. А то ведь скоро и чизпафлы начнут сбегать отсюда.

— Хорошая мысль, Зореслава, — сказала Кристина. — Я ему передам.

— А я вот в замок собираюсь да думаю, зайду, спрошу — не подбросить ли вас? Таких сугробов намело, что только птицам-вьюжницам летать да медведям-шатунам шастать.

— Медведи зимой спят в берлогах, — заявил ей Саймон.

— Ишь, умный какой нашёлся! То обычные спят, а шатуны — шастают. Так как насчёт прокатиться с ветерком?

— Поместимся все? — спросила Кристина.

— Обижаешь, принцесса. Одевайтесь, что ли, коли готовы.

Кристина посмотрела на меня вопросительно, и я медленно кивнула ей в ответ. Что ж, будь что будет. Так что мы стали собираться и натягивать специально приготовленные одежды: белое атласное блио для Кристины, которое она прихватила на талии зелёным поясом, и для меня такое же платье, только льняное, а для Саймона — белая камиза из тонкой шерсти. Сверху мы надели тёплые плащи. И вот мы, нарядные и молчаливые (даже Саймон притих), отправились в Хогвартс на встречу с Граалем в летающей ступе профессора Яги.

Когда мы приземлились у входа в замок и направились к дверям по протоптанной в снегу множеством ног тропе, мы столкнулись с Эйриан, Айлин, Этьеном и Эли, выходившими из замка.

— Какие вы все светлые и праздничные, — сказал Эли, подходя к нам с Саймоном и беря нас за руки. Эйриан подошла вместе с ним и обняла Саймона.

— У всех нас сегодня случится сказка, — сказала она ему. — Расскажешь мне потом свою?

— Нет, не расскажу, — ответил он, прижимаясь к ней, таким тоном, который у него означал, что расскажет и не один раз.