— Ускользнул незамеченным.
И снова Перенель не стала спрашивать о причинах такого странного, как читалось из её взгляда, поведения Седрика. Солнце тем временем зашло, и Седрик немедленно развёл огонь. Теперь настала его очередь наслаждаться разговором со стихией. Перенель потянулась к огню, просто радуясь его теплу. Наконец он перевёл взгляд на подругу и заговорил.
— Как женщина может любить женщину?
— Седрик!!
— Ну, у кого же мне спросить, как не у тебя. Мне, правда, очень интересно.
— Я понимаю, что интересно, но что же тут ответить? Так же, как и мужчину. Или тебя волнует, как две женщины могут друг друга… удовлетворить?
— Нет, нет! Я не об этом, — перебил её Седрик. — То есть, это, конечно, тоже любопытно было бы узнать, но я спрашивал про любовь.
— Любовь, Седрик, неумолима. Она просто вспыхивает и всё. И кто-то становится тебе дорог. И я не могу это объяснить — это вне логики. Может, тебе поэтов почитать?
— Не хочу поэтов, я сам себе поэт.
— Ну да, конечно.
Они снова замолчали, глядя в пламя костра. Воздушные замки таяли, уступая дорогу сумеркам. Уже совсем скоро, как хорошо знал Седрик, Перенель прикоснётся к портоключу и перенесётся в избушку своей возлюбленной, Зореславы Яги, преподавательницы боевой магии в Хогвартсе. А он сам, не желая ночевать в замке, отправится на ночлег в деревню на восточном берегу озера.
— Пешком? — спросила Перенель, когда они начали собираться в путь. — Ты пойдёшь в деревню пешком?
Седрик гасил костёр, а Перенель стояла, закутавшись в плащ и приготовившись к перемещению.
— Да. Почему бы нет?
— Ты можешь сделать портоключ.
— Могу, но не хочу. Если всё время пользоваться портоключами, чего доброго ходить разучишься. Деревня рядом.
— Не так уж и рядом. И спуск с хребта довольно крутой. Скоро совсем стемнеет, а местность у подножия холма болотистая.
— Я справлюсь, Нель, — мягко сказал Седрик. — Я хочу пройтись.
— Как знаешь.
— Спокойной ночи и привет профессору Яге.
— До завтра, Седрик.
Перенель исчезла, а Седрик похлопал рукой по ребристому камню и со словами «И тебе спокойной ночи, Спинорожек!» начал долгий спуск вниз, в долину. Сначала он пытался напевать весёлую песню собственного сочинения, но потом незаметно для себя прервался, погрузившись в тишину, окаймленную криками ночных птиц и шорохом его быстрых шагов.
*
На следующее утро Седрик появился в замке, как обычно, в девять утра. По дороге к палатам, отведённым для зельеварения, он привычно остановился у парадного портрета сэра Ричарда Гринграсса, ныне покойного владельца замка, последнего из Древнейшего и Благородного Дома Гринграссов. Сэр Ричард смотрел на Седрика с непередаваемым презрением, заставляя его в который раз поражаться тому, насколько прививавшееся ему с детства высокомерие магглов-аристократов уступает по напору отборной спеси чистокровных магов. Сэр Ричард на портрете сузил глаза, и Седрик немедленно вывел вперёд свою ипостась по имени Храбрец, спрятав двух остальных за стеной огня. Глупо, тут же подумал он. «Нелогично», как сказала бы Нель. Портрет никак не способен на легилименцию. Сэр Ричард тем временем с напускным равнодушием перевёл взгляд на вид за окном. Седрик поспешил дальше, кляня себя за то, что не может спокойно пройти мимо этого невыносимого портрета.
Растирая в порошок скорлупу драконьих яиц, Седрик поймал себя на том, что мысленно переходит на английский. После семи лет обучения в Хогвартсе ему легче было говорить и даже думать обо всём, что касалось академической магии, на этом невыразительном языке. Зато свои песни Седрик всегда сочинял на французском, радуясь свободе, которую ощущал при этом.
Пока он готовил ингредиенты, Седрик заставил себя перейти на французский и начал обдумывать формулу. Слова пришли быстро и легко, а вместе с ними явился и мотив, так что формула превратилась в песню. Перед добавлением в зелье крапивы Седрик тихо пропел её, помешивая варево в такт.
Уходи, Союзник Смерти, ни к чему надменный взгляд!
Над тобой смеются дети: не берёт уж их твой яд.
Не боимся волчьей спеси, не дадим терзать наш край.
Словно в саван, в смрад и плесень облачись и прочь ступай.
Сочиняя и напевая формулу, Седрик представлял себе лицо сэра Ричарда Гринграсса. Когда госпожа Магенильда Эвери, член Совета, проверявшая приготовленные зелья, подошла к его котлу и произнесла «Специалис Ревелио», она одобрительно покачала головой:
— Делаете успехи, мсье де Сен-Клер.
На обратном пути Седрик весело подмигнул портрету сэра Ричарда, и тот проводил его мрачным взглядом, сведя брови на переносице.
В обеденном зале маги обсуждали новость дня: затевается приготовление того самого зелья против чумы, которое должно защищать от хвори заранее. В связи с этим вскоре в Гринграсский замок прибудет Кристина Кэррик («Как же нам её величать теперь — по-прежнему «профессором Кэррик» или «вашим высочеством»?» — громко интересовался кто-то из присутствующих.) И не только она: ждали ещё и профессора Ягу, поскольку чудотворные свойства растений, удобренных помётом лунного тельца, предполагалось закрепить Камнем перманентности. Седрик вопросительно взглянул на Перенель, и та кивнула в ответ. Быстро покончив с обедом, Седрик выскользнул из зала и отправился на кухню.
На кухне пылала огромная печь и клубились резкие ароматы, заставившие Седрика брезгливо поморщиться. Чёртова английская стряпня! подумал он. Если её ещё можно пережить на тарелке, то в месте её инфернального зарождения как бы не задохнуться! Он произнёс «Репелло!», уточняя заклинание так, чтобы отталкивались только запахи. Хлопотавшие на кухне эльфы-домовики заметили гостя, и тут же одна из них с заискиванием поинтересовалась, чем они могут служить господину.
— Я засмотрелся сегодня на портрет вашего бывшего хозяина, сэра Ричарда. Отменная работа.
— О да, господин, выполнена лучшим художником-чародеем.
— Я бы ещё взглянул на портрет вашей хозяйки. Но что-то не вижу его нигде. А ведь наверняка в замке он есть и не один.
— Бывшей хозяйки, — со странным выражением лица проговорила домовичка. Седрик догадался, что решение вдовы сэра Ричарда передать замок Совету магов не пришлось эльфам по душе.
— Да, госпожи Гринграсс. Где я могу его увидеть?
— В кабинете сэра Ричарда. Только нынче он заперт, и туда не пускают даже нас, прибраться, — обиженно сообщила домовичка.
Седрик хотел ещё узнать, где расположен этот кабинет, но осёкся. Вместо этого он сказал:
— Благодарю. Жаль, что его нельзя увидеть. Разрешите ли вы мне немного посидеть возле вашей замечательной печи? Сегодня дождливый день, и я что-то продрог.
— Как вам будет угодно, господин.
Домовичка раскланялась и удалилась, а двое других притащили к печи низкий табурет. Седрик сел на него и обратил взгляд к огню. Репелло по-прежнему не давало запахам кухни атаковать его ноздри, но жар огня в разбушевавшейся печи мгновенно наполнил его теплом. Седрик слегка прикрыл глаза и направил свои мысли вслед за дымом, что поднимался по широкому дымоходу к крыше. Рисунок огня, жар печи, движение дыма постепенно превратились в мысленную картину — портрет замка, а затем — в его карту, где тёплыми точками горели все камины: обеденный зал, зал совещаний, палаты зельеваренья… Сосредоточившись, Седрик «увидел» и погасшие камины, а также комнаты, в которых они располагались. Среди этих комнат несложно было узнать кабинет сэра Ричарда, превосходивший другие комнаты размерами и пышностью убранства. Второй этаж, галерея направо от лестницы, дверь в самом конце, мысленно повторил несколько раз Седрик, скользя внутренним взором по дымной карте замка, а потом распустил, наблюдая, как она распадается на кольца и завитки. Ещё раз учтиво поблагодарив эльфов, Седрик покинул кухню и отправился на второй этаж замка.
Пробираясь к кабинету, Седрик снял Репелло и на всякий случай наложил Силенсио на свои шаги. Нужная дверь была заперта на Коллопортус, и вдобавок кто-то наложил на кабинет Квиритатио. Седрик знал, что ведёт себя глупо («Нелогично», вставила его ипостась по имени Мудрец) и что на снятие и повторное выставление этих заклинаний у него уйдут практически все силы, он, тем не менее, не собирался отказываться от своего плана. Запомнив как можно лучше уточнение Квиритатио, он снял его, затем разделался с Коллопортусом и вошёл в тёмный кабинет.
