— Прекрасно, Этьен. Я рада, что ты мне это рассказал — есть о чем задуматься. И сразу приходит в голову, что и этот ритуал нужно будет проводить при помощи Нексус Ментиум.
— Несомненно. Кристина сейчас работает с Саймоном и Идой — готовит их к ритуалу. Мы планируем его на зимнее солнцестояние. Накануне, 20 декабря, пройдёт инициация Элиезера, а затем, в Солнцестояние, — сам ритуал. Кстати, есть ли сведения про эффективность магических действий, произведённых в день рождения чародея? Она увеличивается, снижается или тут нет никакой связи?
— Насколько мне известно, экспериментально это никто не проверял. Но многие убеждены, что эффективность возрастает. По крайней мере, инициация для Эли в день его рождения звучит хорошей идеей.
— Мне тоже так кажется, но я осознаю, что это чисто интуитивное умозаключение, ничем не подкреплённое, кроме wishful thinking[1]. Так что я был бы рад, если бы кто-то проверил это на практике. И тогда я бы был спокоен насчёт моего собственного участия в ритуале с Идой. Моя роль, конечно, там не ведущая, но не хочется, чтобы из-за такой мелочи, как мой день рождения, что-то пошло не так.
— Ну, мой день рождения летом — на себе я этого не испытаю в срок. Да и чтобы установить тут истину, нужно брать близнецов — с одним проводить эксперимент в день рождения, а с другим — аналогичное действо в обычный день, и сравнить результаты. Право же, легче спросить у Кубка.
— Может быть, и легче. Но обращение к нему — это процесс сложный.
— Да, Этьен, конечно, я помню об этом. Я как раз хотела спросить — не возникает ли у тебя что-либо похоже на привыкание?
— О такой возможности я уже и сам подумал, так что слежу за этим. Пока зависимости я не отмечаю, но характер работы с кубком постепенно меняется. Мне кажется, я начинаю лучше «понимать» его. Теперь я могу задавать более сложные и абстрактные вопросы, и ответы Кубка становятся чуть более конкретными, чем просто «да» или «нет». Это меня, конечно, радует, и, возможно, от этого желание «поговорить» с ним появляется чаще. И, кстати, помните, я говорил, что артефакты Конфигурации будут помогать только с её целями?
— Как же не помнить! Это было неожиданно.
— Так вот, свойство Кубка закреплять клятвы и выбирать участников состязаний можно по-прежнему использовать, вне зависимости от Конфигурации! Мне удалось это выяснить, когда я проинтерпретировал ответ «нет» как «не совсем».
— Уже легче! Ведь подходит время Триволшебного турнира — и как раз черёд Хогвартса принимать его у себя.
Этьен какое-то время молчал, словно обдумывая что-то. Затем произнёс:
— Впрочем, если по каким-то причинам турнир будет мешать целям Конфигурации… — он снова замолчал, а потом добавил, вздохнув, — В общем, есть о чём снова поговорить с Кубком.
— Чувствую, у тебя набирается материал для трактата о взаимодействии хранителя и артефакта, — усмехнулась Гертруда.
— Ну, только моих наблюдений как хранителя Кубка Огня будет мало для отслеживания общих моментов, — быстро ответил Этьен. — Но ведь можно подключить Эли…
— Значит, буду ждать трактат. А сама тем временем разузнаю, когда родились сёстры Уизли.
— Я тоже о них подумал. А теперь можно я спрошу о чём-то у вас?
— Конечно, Этьен.
— Как ваш новый ученик?
— О, у Седрика отлично идут дела. Он талантлив. Конечно, с тобой я сравнивать его не буду…
— Гертруда, я скорее о вас спрашиваю. Как вы? Довольны ли работой с ним? Вы сказали, что ощущаете усталость. Если он хоть вполовину настолько же дотошный, как я, то вам явно нужно сбавить обороты.
— Ты просто в один голос с профессором О’Донованом! И кстати, с Зореславой тоже — она мне велела пить укрепляющий отвар из огнетрава. Вы не сговорились все часом? Ох, лобалуговы мои мозги, я же забыла про этот отвар — уже где-то недели две не пью.
— Ну вот, забываете про отвар профессора Яги. И главное: вы сейчас сказали, что будете ждать трактат. Это меня и насторожило. От вас я ожидал скорее, что вы вытрясете из меня всё, что я знаю, и напишете его сами! Гертруда, похоже, вам таки надо отдохнуть!
— Я ведь, заметь, даже не спорю. Вот, собственно, о чём я хотела тебя попросить…
Вскоре Этьен и Гертруда перебрались из кабинета в её комнату на шестом этаже. За окном снова шёл мелкий снег, который наверняка таял, не долетая до земли. Гертруда развела огонь и приготовила отвар из огнетрава. Разливая его в две чаши, она вспомнила про бутыль медовой настойки, прихваченную ею когда-то на кухне Хогвартса. Как раз сейчас уместно будет, подумала она и добавила немного в свою чашу. Этьен от настойки отказался и, извинившись перед Гертрудой, проверил свой отвар при помощи Специалис Ревелио.
— Не извиняйся — к чему-чему, а уж к этому я привыкла. Самой бы тоже завести такую привычку… Но не выходит никак.
— Её, как и многие другие полезные привычки, легко выработать при соответствующем настрое. Constant vigilance[2]. Но поддерживать его тяжело, особенно тем, у кого нет подходящего склада ума. Можете себе представить постоянно бдительную Мэгги? — Этьен печально улыбнулся. — Наверное, хорошо, что у вас он другой.
— Наверное. Ну, что ж, я готова. А ты?
— Готов, конечно. Расскажите подробно, какое вы хотите уточнение.
— Мне Меаллан навеял уже заманчивые образы — лето, тёплый полдень, солнечный свет. И вот я иду собирать дикий горный чабрец — с друзьями. Пусть там будут и Айдан, и Кристина. И Меаллан тоже. Мы смеёмся и радуемся теплу и ароматам вокруг нас. Ну, в общем, что-то в этом пасторальном духе.
— И никаких учеников в поле зрения, я полагаю?
— Конечно, — рассмеялась Гертруда. — Это же счастливый сон учителя, а не очередной кошмар.
— Я понял. Я думаю, что справлюсь. От себя добавлять штрихи можно?
— Нужно, Этьен, нужно. Удиви меня.
— Постараюсь, — и через минуту он добавил. — Я готов.
Гертруда отставила пустую чашу, легла, не раздеваясь, на постель и закрыла глаза.
— Спасибо, Этьен.
— Я всегда рад вам помочь. Сладких снов. Сомниум!
Гертруда стояла на вершине небольшой горы и смотрела на вид — тянущиеся во все стороны гряды холмов. На севере прорисовывались силуэты высоких гор, тонущих в синеве. Солнечный свет обволакивал её магическим теплом, наполнял доверху её внутренний сосуд, глубокую резную чашу из можжевельника, веселил и опьянял, как разлитый в воздухе медовый отвар. По склону холма стелились чабрец и вереск, а кое-где поднимались пышные заросли огнетрава. С громким лаем к ней подбежал Иниго - она упала на колени и стала гладить его лохматые бока. Айдан и Кристина поднялись на холм, держась за руки, а за ними — Меаллан, несущий большую плетёную корзину. Упав в траву рядом с Гертрудой, он сказал «Ну, всё, теперь ты собирай чабрец» и стал гладить пса. «Тебе же нельзя его гладить! Гейс!» воскликнула Гертруда, но он со смехом ответил: «В твоём сне мне можно всё». «Точно, это же сон от Этьена», осознала Гертруда, подхватила корзину и бегом бросилась вниз с горы. Её ноги отрывались от земли на всё более длинные отрезки времени — она словно взлетала и, мягко пружиня, снова касалась земли. Да я и сама могу в этом сне всё, что угодно, поражённо сказала она сама себе и увидела, как её друзья машут с вершины руками. Она помахала им в ответ и принялась срывать мягкий, испускающий от каждого её прикосновения волны аромата чабрец. Внезапно её накрыла тень — она подняла голову и увидала пролетающего над ней огромного дракона. Он скользил по воздуху, отражая солнечный свет каждой сверкающей чешуйкой на великолепном теле и рассекая синеву, как огромный корабль — море. Дракон сделал круг вокруг её друзей на холме и улетел в сторону синеющих гор. Гертруда упала на покрытый чабрецом склон, подставив лицо солнцу. Её внутренняя чаша внезапно начала меняться — резной узор превратился в острые грани, а можжевельник стал прозрачным и постепенно обернулся горным хрусталём. Грааль внутри неё медленно наполнялся солнечным светом, пока она не превратилась в свет целиком — Гертруда исчезла, став примятым чабрецом и каплей росы на его соцветии, лохматым белым псом и ветром, глядящим его шерсть, ослепительным драконом и его тенью на земле, слезами, вызванными ярким светом, и губами, целующими щёку с этими слезами…
