Когда она заходила в зал, совы как раз доставляли утреннюю почту, а в дверях Меаллан о чём-то оживлённо беседовал с Филлидой Спор. Когда Гертруда заняла своё место за учительским столом и принялась за овсянку (тоже без энтузиазма), он вскоре присоединился к ней и тут же по своему обыкновению завёл разговор.
— Что-то ты выглядишь уставшей, Гертруда.
— Ты прав, я сильно утомилась за неделю, — ответила она, перебирая письма. — Я думаю, что я зря так усердно взялась за танцы.
— Ну что ты, танцы — это святое. Судя по этой горе писем, ты переусердствовала с перепиской со всей Британией. Или в занятиях со своим учеником?
— Мне пишут желающие помочь в делах Конфигурации, Меаллан. А насчёт ученика ты, может быть, и прав.
— Так сделай с ним перерыв. К чему так часто с ним заниматься?
— Он делает успехи…
— Тем более — можно с чистой совестью сбавить темп.
— Уж не знаю. Я отменила пятничное занятие с ним, чтобы попасть на танцкласс. Но сегодня у меня и правда мало сил. Впрочем, можно же выпить укрепляющего.
— Гертруда, ну ты как дитё малое. Можно же и просто отдохнуть. А я помогу тебе.
— Да? Это ещё как?
— Не буду звать тебя сегодня ночью в поход за помётом лунного тельца.
— Что, тебя отправляют сегодня со студентами?
— Ну, не совсем. Отправляют профессора Спор, а она настояла, чтобы пошёл ещё хотя бы один преподаватель, и уговорила меня. И, видишь, я совершенно не пытаюсь уговорить тебя пойти с нами.
— Да уж, вижу, — рассмеялась в ответ Гертруда. — Так во сколько нужно быть готовыми?
— Нет-нет, я правда тебя не зову. Вот когда я пойду собирать дикий горный чабрец на благоуханных холмах в июльский полдень, я обязательно спрошу — пойдёшь ли ты со мной, Гертруда? А помёт лунного тельца холодной ноябрьской ночью — нет, мне бы и в голову не пришло тебя приглашать.
— Значит так, я отменю занятие с Седриком, высплюсь днём и вечером пойду с вами. Кто там из учеников провинился и отправляется сегодня на подвиги и во сколько выход?
— Через час после восхода луны. Как водится, идёт половина Гриффиндора, несколько хаффлпаффцев — сэр Тристан счёл их недостаточно прилежными в тонком искусстве трансфигурации, и, кажется, по одному игроку в квиддич от Слизерина и Рейвенкло, которые подрались во время совместной тренировки.
— Вот и отлично, значит, будет весело. Если честно, мне просто хотелось хоть раз последовать предсказанию «следуй за лунным тельцом» — в буквальном смысле. В метафорическом мы этот путь уже проделали, конечно. Но кто знает эти пророчества? Может, мне стоит хоть раз пройти его собственными ногами?
— Что ж, пройдёмся. И, благодаря нашим шестиклассникам, у нас отличные запасы согревающего зелья. Кстати, Седрик был популярным героем скороговорок про тепло. Чем только он не согревался…
— Они сварили для него адресное? — с удивлением сказала Гертруда.
— Нет, во-первых, они использовали английский вариант имени, во-вторых, его никто из них не знает лично. Ты же прячешь его от всех — разве что нескольким счастливцам в Самайн удалось лицезреть твоего пафосного француза.
— Даже не начинай! И вовсе я его не прячу. Вот хочешь, позову его с нами сегодня? Он, правда, откажется — ему сегодня зачем-то нужно в родительский замок. Но зато никто не будет мне говорить, что я его прячу.
— Гертруда, подожди…
Но она уже мысленно вышла на связь с Седриком.
— Доброе утро, Седрик. Прости меня — я так утомилась, что сегодня не наскребу сил на занятие. Но если ты настаиваешь, чтобы мы его провели, как планировали, я выпью укрепляющее и…
— Не надо, Гертруда. Не пейте укрепляющее. Я и сам… совсем устал. С радостью поленюсь и отправлюсь к родителям пораньше. И вообще не буду колдовать сегодня.
— Вот и правильно, отдохни. Я собираюсь поспать днём. А ночью меня зовут в поход за помётом лунного тельца. Я бы и тебя пригласила, но ты будешь во Франции.
— Я не собирался оставаться у родителей на ночь. Так что, если позовёте, я готов к вам присоединиться.
— Тогда я тебя зову. Выход из Хогвартса через час после восхода луны.
— Отлично, у меня будет достаточно времени вернуться из Нормандии и отдохнуть после перемещения. Тогда до вечера. То есть до ночи.
— Отличного дня в родительском доме, Седрик.
— Спасибо, Гертруда.
Когда Гертруда снова вернулась к овсянке (остывшей и уже совсем не съедобной) и Меаллану, он смотрел на неё с не совсем понятным ей выражением лица.
— Дай угадаю — Седрик согласился пойти с нами.
— Как ни странно, да. Видимо, привлекательность ночных походов за помётом гораздо сильнее очарования июльского чабреца.
— И в самом деле, необъяснимая загадка мироздания.
— Что ж, попробуем её разгадать сегодня. До восхода луны, Меаллан.
— Сладких дневных снов, Гертруда.
Сладких дневных снов, повторила Жрица где-то в глубинах своих лиловых туманов. Гертруда остановилась на полпути к выходу из зала. Внезапная мысль заставила её найти взглядом Этьена де Шатофора. С тех пор, как она начала заниматься с Седриком, ей ни разу не довелось больше ощутить, что она скучает по своему предыдущему ученику. Но сейчас ей захотелось поговорить с ним. Этьен всё ещё сидел за столом Рейвенкло, доедая завтрак, и Гертруда направилась к нему. Старосты Рейвенкло, Мартин Фитцпатрик и Лавиния Олливандер, тут же поднялись со своих мест и подошли к ней, с готовностью спрашивая, могут ли они чем-то ей помочь. Гертруда вздохнула про себя — новые старосты, наслышанные о подвигах своих предшественников, явно ждут от нее призыва к новым приключениям. И это только Рейвенкло — к гриффиндорцам и подходить страшно! Но подвигов у неё в рукаве сегодня не оказалось, так что она поблагодарила их и сказала, что всего лишь хочет переговорить с Этьеном.
— Зайдёшь ко мне после завтрака, Этьен?
Тот молча кивнул, и Гертруда направилась в свой кабинет. Портрет Игнатии Уилдсмит мирно дремал в своей раме — да, сегодня определённо сонный день. Спустя несколько минут в дверь постучал Этьен.
— Заходи, Этьен. Рада тебя видеть.
— Я тоже. Как ваши дела?
— Их, как всегда, слишком много. Чувствую себя уставшей. Собственно, поэтому тебя и позвала.
Этьен удивлённо поднял брови.
— Впрочем, об этом чуть позже. Расскажи о себе — что у тебя нового?
— Главную новость вам уже сообщили, я полагаю. Про мой разговор с Кубком по просьбе Кристины.
— Я знаю лишь о результате. Но с радостью услышу об этом от тебя со всеми подробностями.
— Что ж, дело было так. Кристина сама не знала, что именно спрашивать — ей пришла в голову мысль, что превратить Иду Макгаффин в ведьму можно, передав ей часть витальности младшего Макгаффина — Саймона, который, как мы знаем, переполнен магической силой выше всякой меры. Мысль логична, я бы даже сказал, очевидна, но что именно спросить у Чаши Истины? Вопросы о конкретных личностях не представлялись мне осмысленными, ибо сейчас это Ида и Саймон, но в будущем, надеюсь, будут и другие люди. Итак, надо было вычленить общий принцип и задавать вопрос соответственно. Про добровольность и бескорыстность как необходимые условия передачи витальности через Чашу мы уже знаем из предыдущих сессий, так что теперь я видел проблему следующего характера: насколько ребёнок, не осознающий происходящее во всей полноте, может участвовать в подобном ритуале. Но из этого выводился и более общий принцип — насколько вообще важна осознанность: ведь в будущем речь может идти не о ребёнке, а, допустим, о человеке с ограниченными умственными способностями или ещё какой-нибудь вариант. В общем, я пришёл к выводу, что нужно спрашивать об осознанности. Необходима ли полная осознанность происходящего со стороны отдающего? Ответ от Чаши был: нет. Но озарение через огонь подсказало мне, что нужно пойти дальше, и тогда я спросил, нужно ли что-то, что его заменяет. Ответ был: да. Сформировавшихся версий, что это может быть, у меня на тот момент не было, а сил хватало лишь на один вопрос, поэтому я спросил по огненному наитию, поможет ли «общая осознанность» всех, кто принимает участие в Ритуале. Ответ был: да. В следующий сеанс я, пожалуй, попробую проработать эту последнюю мысль детальнее.
