Мальчишки начинают умолять его показать им коня — ну хоть одним глазком. За домом Барти Грина расположены конюшни — одна принадлежит кузнецу Смиту, и там обычные лошади, а вторая часто принимает магических животных. Когда-то вместе с Эли мы ходили туда взглянуть на гиппогрифа.

— Да смотрите — отчего ж нет? Там защита стоит: вреда не причините ни вы лошадке, ни она — вам. Через щёлки в двери и разглядите: там их предостаточно.

Я прошу его сходить с нами, на всякий случай, но господин Грин ждёт важных покупателей и отлучиться никак не может.

— Да не волнуйся — всё будет отлично. Говорю ж, защита там.

А Роджер с Робом уже выбегают через заднюю дверь на двор, и Саймон с радостным криком спешит за ними. Мне остаётся только догонять. Обычную конюшню, откуда доносится фырканье и ржание, они оббегают справа, чтобы не увязнуть в неистребимой луже с роскошной грязью, хлюпающей между двумя сараями в любую погоду и норовящей забраться в пустующие нынче собачьи будки. Дети пропадают из моего поля зрения. Когда же я настигаю их, они уже приклеились к щелям в двери конюшни слева и испускают восхищённые вздохи. Мне и самой становится любопытно: я нахожу ещё одну щель между досками, из которых сколочена грубая дверь, и заглядываю внутрь. Лоснящийся конь каштанового цвета перетаптывается с ноги на ногу, а потом, под радостные крики мальчишек, расправляет огромные крылья и поднимается на задние ноги. Я представляю себе, каково это, — полетать на таком. Перед мысленным взором появляются холмы вокруг Кардроны и изгиб быстро текущего Твида, а затем — голубоватые силуэты далёких гор. Вот так вскочить на коня и взмыть вверх, облететь по кругу Кардрону, а затем — на восток, минуя знаменитые Эйлдонские холмы, добраться до Северного моря… Я отрываюсь от щели и смотрю на небо: снежинки уже не падают, но туч всё больше, и выглядят они зловеще. Несмотря на то, что ещё день, вокруг уже сгущается серость сумерек. И тогда я замечаю, что у двери остался только Роджер, а Роберта и Саймона — уже нет.

Я отбегаю от двери, ища взглядом Саймона, и вскоре нахожу его вместе с Робертом между двумя конюшнями, где они со смехом залазят в одну из пустых собачьих конур. Роб с трудом протискивается в одну из них, пока маленький Саймон легко залазит в соседнюю, и они перекрикиваются, изображая звериные вой и рычание. Уж не знаю, какими животными они себя воображают. Лезть в грязь не хочется, поэтому я зову Саймона, но он не обращает на меня внимания. Тем временем Роб забирается в следующую будку, и внезапно его поддельное рычание переходит в самый настоящий испуганный крик. Он вылетает из будки, откуда за ним молча показывается голова огромной змеи. Роб с воем отлетает в центр лужи, и Саймон, который тоже уже начал орать, оказывается прямо перед змеёй — но это уже не змея, а лошадь со спутанной зелёной гривой и целым лесом обнажённых острых зубов. Она почти уже выбралась из будки, оскаливая клыки, когда я тоже начинаю кричать и бежать по грязи к Саймону, но тут будки загораются, одна за другой, вспыхивая, как факелы. Лошадь с оскаленной пастью исчезает в одной из вспышек, и Саймон падает в грязь рядом с Робом. Огонь перекидывается с будок на конюшню, из которой слышно тревожное ржание крылатого коня. Я добираюсь до Роба и Саймона и пытаюсь оттащить их к другой конюшне — подальше от пламени, и вижу, как к нам приближаются кузнец и фрау Урсула вместе с плачущим Роджером. Они оба кричат какое-то заклинание вдвоём, и дверь сарая распахивается — крылатый конь тут же появляется на пороге, раскрывает крылья и вскоре исчезает за тучами. Затем появляется и Барти Грин, и другие маги, которые общими усилиями тушат пожар, и потом прибегает и мама, которая уводит нас домой. Последнее, что я вижу — это небольшое странное тельце, похожее на обгоревшую крысу, которое обступают волшебники. Оно лежит на том месте, где была будка, из которой выползла змея-лошадь.

*

Вечер казался бесконечным: люди приходили к нам и уходили: мэр Хогсмида долго говорил что-то матери и отцу, который прибыл сразу после того, как ему сообщили, что случилось; а потом слышно было, как на улице мэр препирается с Барти Грином. Заходили и фрау Урсула, и господин Смит, а потом и профессор Макфасти из Хогвартса. Из их разговоров я узнала, что Роб и Саймон столкнулись с боггартом, которого Саймон убил своей огненной вспышкой. Также профессору Макфасти при помощи его племянницы Хизер удалось поймать и вернуть крылатого коня. Эли, конечно, тоже прибыл, как только узнал, и он носился между мной и Саймоном, утешая нас и рассказывая смешные истории про боггартов и про то, как его одноклассники учились изгонять их при помощи Риддикулуса. Но мне было не до смеха, когда я вспомнила то, что от него осталось. Внезапно Эли останавливается на полуслове и замирает. Я догадываюсь, что он говорит в голове со своей наставницей — Кристиной Кэррик. Так и есть, Эли через несколько минут сказал, что госпожа Кэррик пожаловала в Хогсмид и после разговора с мэром она заглянет и к нам. Последние горожане уже ушли, и мама, взволнованная вестью, начинает суетливо носиться по комнате, пытаясь что-то прибрать.

— Успокойся, мама, — увещевает её Эли и уговаривает выпить, наконец, и самой глоток умиротворяющего зелья.

— Скоро мы всей семьей будем пить его вместо воды, — мрачно говорит отец, устало облокачиваясь на каминную полку.

Когда же в дверь стучат, и в дом входит госпожа Кэррик, я забываю о своих тревогах. Как же так — Эли мне столько рассказывал про неё, но ни разу не упомянул, какая она красивая. Я смотрю во все глаза на высокую стройную фигуру, на её прекрасное лицо в обрамлении тёмных кос, идеально уложенных на голове, — из моего угла мне виден только её профиль, а когда она здоровается и обводит всех взглядом, у меня перехватывает дыхание, когда она смотрит на меня.

— Ида! — говорит она мне. — Я рада с тобой познакомиться. Эли мне столько рассказывал про тебя. И про тебя тоже, Саймон.

Этот голос очаровывает меня ещё сильнее, чем её краса: он успокаивает и призывает к действию одновременно. От его звуков хочется стать лучше, чем ты есть. Саймон, который ещё минуту назад был сонным и нахмуренным, каким он обычно бывает после своих «приключений», тоже смотрит на неё широко распахнутыми глазами и даже пытается сказать что-то вроде вежливого приветствия. Госпожа Кэррик ободряюще улыбается ему в ответ. Я тоже пытаюсь пролепетать что-то подобающее случаю.

— Вообще-то я тут для того, чтобы поговорить с вами. Но это только если ваши папа и мама мне разрешат.

Госпожа Кэррик подходит к родителям и говорит им что-то вполголоса. Они смотрят на неё с удивлением, но при этом изо всех сил кивают головами. И вот они накидывают плащи и выходят на улицу, а мы втроём остаёмся с нашей необыкновенной гостьей.

— Элиезер, — обращается она к брату. — Уже поздно, и тебе пора возвращаться в Хогвартс. Завтра у нас будет с тобой занятие, как обычно. А сегодня спроси, пожалуйста, Этьена, готов ли он говорить нынче с Кубком. Возможно, я попрошу его чуть позже задать ему один вопрос.

— Да, конечно, Кристина, я вам сообщу, — отвечает Эли, прощается со мной и Саймоном и тоже уходит.

Госпожа Кэррик садится за стол и подзывает нас к себе. Я, вспоминая про законы гостеприимства, убегаю на кухню за горячим травяным отваром и овсяными лепёшками. Когда я возвращаюсь, на столе перед Саймоном появилась целая дюжина миниатюрных фигурок разных животных. Брат смотрит на них с восторгом, не решаясь прикоснуться. Госпожа Кэррик придвигает к нему единорога.

— Знаешь, кто это?

— Да, знаю! Это единорог! Вот у него один рог, — деловито показывает Саймон.

— Точно, а я и не заметила. Думала, это конь. А это кто?

— Это же дракон! — смеётся Саймон и поднимает фигурку над столом. — Рррррр!

Пока Саймон играет с драконом, госпожа Кэррик благодарит меня за угощение и надкусывает лепёшку.

— Я уже и не вспомню, когда я ела сегодня в последний раз.

— У вас, наверное, столько дел, а тут ещё и мы…