Дождь словно раззадорил игроков — голы посыпались чаще, а бладжер близнецов сбил с метлы одного из загонщиков Рейвенкло, который упал прямо в лужу. Ловцы кружили вокруг сестёр Уизли, и я вскоре поняла, почему: снитч словно играл с их бладжером в догонялки. Второй загонщик Рейвенкло направил бладжер в Сью, но та легко увернулась, припав к метле и сделав крутой вираж, встряхивая на лету мокрой шевелюрой. Гриффиндорки за нашими спинами закричали с новой силой. Эли шептал что-то на ухо Эйриан, и они тихо хихикали, а сестрёнка Эли задалась вопросом, почему Этьен решил, что старостой в новом учебном году назначат его — в Рейвенкло же учится мой брат! Эльфи вскинула голову, но спорить с Сестрёнкой не стала. Я посмотрела на Эли и его жену — оба они сейчас светились, как мой брат в тот день, когда он позировал для Тэгвен. Эли мне рассказал потом, что он задумал тогда. Только ему такое и могло прийти в голову.
«Вот если бы художник-чародей нарисовал портрет нашей прабабушки, Ида! Да такой, как она была в молодости! Если мы и наши родители поделимся воспоминаниями о ней, а портрет Томаса Лермонта опишет, какой она была тогда, то художник ведь сможет прочувствовать, какой она была, и уловить это в портрете! Тэгвен точно смогла бы! А там уж осталось использовать Грааль…» Но Эли тут слишком замечтался, как он мне потом объяснил. Грааль помогает лишь с целями Конфигурации, а создание портрета прабабушки, как ни крути, к ним не относится. «Хотя если подумать», никак не мог успокоиться мой брат. «Разве такой портрет не стал бы своеобразной победой над временем?» Вот и как такого Эли не сделать старостой Рейвенкло? Хотя, вставила девчонка из Кардроны, возможно старостами выбирают не мечтателей, а тех, кто может прикрикнуть на малышню. Может Эли прикрикнуть? Нет, этого я себе представить не могла.
— О нет, — услыхала я голос Айлин и посмотрела снова на игроков. Дуглас и Эрик преследовали Бенедикта, у которого был в руках квоффл, и, нагнав его, сжали с двух сторон.
— Ты же за Гриффиндор болеешь, — напомнила ей Мэгги. — Так что твоя реплика: «о да!»
Бенедикт тем временем словно рухнул вниз, вырываясь из «объятий» гриффиндорцев, и уронил квоффл, который подхватил другой охотник из Рейвенкло, летевший ниже. Ещё несколько стремительных перебрасываний — и квоффл снова у Бенедикта, и он забивает гол.
— О да, — тихо проговорила Айлин, а потом громко закричала «Гриффиндор, вперёд!» вместе с Хизер и её подругами.
— Если так пойдёт и дальше, то Рейвенкло наберёт достаточно очков, чтобы победить и без снитча, — сказал Этьен.
Но дальше всё пошло не так успешно для Рейвенкло: сёстры Уизли сбили и второго загонщика, а Сью с Адамом помчались за снитчем, что снова завертелся возле бладжера.
— Что у них там такое, у этого снитча с бладжером, — тоже роман? — проговорила Эйриан. — Эли, когда мы вкладывали цель увеличить количество любви в мире, мы случайно про квиддич не думали?
Сёстры Уизли принялись теперь гоняться за Адамом, лишая его возможности приблизиться к бладжеру. Он ловко уклонялся и умудрялся нагонять Сью, отталкивая её от снитча, но и она не уступала ему в проворности. И вот одна из близняшек — уж не знаю, какая именно — ударила по бладжеру, и он взмыл вверх, и за ним рванул золотой мячик. Сью находилась в этот момент выше в воздухе, чем Адам, и она уверенно полетела вверх. Адам же начал набирать скорость так стремительно, что я ахнула! Догонит?! Все вокруг взревели, и я услыхала, как профессор Маклеод кричит громче всех — «Гриффиндор!» И Сью опережает Адама на долю секунды, сжимая в кулаке снитч! Усиленный голос господина Йодля заорал о победе Гриффиндора, а от визга за спиной я чуть не оглохла. Затем со всех сторон начали вскакивать и бежать к профессору Маклеоду гриффиндорцы — они набрасывались на него с объятиями, восторженно крича. В воздухе завертелось несколько серебристых патронусов — словно просвет возник в затянутом тучами небе — и я подумала о том, каким будет мой патронус. Или матронус? Может, я тихонько опробую оба заклинания сегодня вечером?
Но вечером, лёжа в постели и сжимая в руке палочку, я всё-таки не решилась шепнуть волшебные слова. Зато, вспоминая события дня, я набрала несколько моментов, которые наполняли меня радостью, — и счастливый вид профессора Маклеода на праздничном обеде, когда ему вручили кубок первенства Домов, и смущённая улыбка Бенедикта, которому Айлин сказала, что таких красивых голов ей не доводилось видеть с тех пор, как Хогвартс закончила Мерида Маккормак, и всеобщее ликование учеников, для которых наступили летние каникулы. Видимо, студенткой Хогварста стоило стать лишь для того, чтобы переживать в конце каждого учебного года такие взрывы эмоций — от которых сам замок, этот огромный ласковый зверь, кажется, хотел упасть на спину и дать мне пощекотать себе живот. Только где у него спина и где живот? Я просто погладила тайком его стены и представила, как он щурится от удовольствия. Его что же — никто не гладит кроме меня?
А после обеда Кристина повела меня в Комнату по Требованию, чтобы показать новый грааль. Когда мы добрались до нужного коридора и прошлись по нему три раза, дверь возникла не сразу. Кристина даже замерла сначала в нерешительности, а потом попросила меня немного подождать в коридоре. Я принялась гладить стены замка, но она вскоре вышла за мной, объяснив, что в Комнате был некто, кому нужно было побыть в одиночестве, а теперь уже можно заходить. Внутри я ощутила отголосок чьей-то грусти — или это был всего лишь шум дождя снаружи?
Сон затягивал меня, когда я пыталась вспомнить Мировое Яблоко — удивительный прозрачный шар из хрусталя, похожего на корочку льда в Источнике желаний под старым боярышником. Хрустальное дерево, что поддерживает шар, нежно оплетая его до середины ветвями, не мешая свободно крутиться во все стороны. На поверхности шара — очертания морей и стран, и волшебный свет скользит по ним золотой полосой. На той части шара, где нет золотого света, зажигается менее яркий серебряный. Я смотрю на Западный океан, залитый золотым светом, и касаюсь его рукой.
Корочка хрустального льда от прикосновения тёплой ладони сразу трескается, и на поверхности появляется вода. Я наливаю воду в поильник для овец. Маленькие ягнята выбегают на лужайку перед стойлом и начинают скакать по молодой траве. Я скидываю надоевшие за зиму сапоги и ступаю по тёплой земле — шаг за шагом, пока не ощущаю под ногами мох. Он пружинит и подбрасывает меня вверх — я лечу и пытаюсь поймать золотой снитч, но он выскальзывает из рук, смеётся и манит за собой. Пока я его догоняю, снитч превращается в сверкающее золотое яблоко, а затем — в мерцающее серебряное. Яблоко катится по небу, оставляя за собой огненные буквы — я собираю их в чашу, стараясь не упустить ни одной. Начинает накрапывать ласковый дождь. Наполненная буквами чаша превращается в шар, вспыхивает малиновым огнём с фиолетовыми отблесками и падает в Источник желаний под старым боярышником. Я слышу шелест и оглядываюсь. Среди деревьев сияют два белоснежных силуэта — олень и олениха. Они зовут меня за ними, но я медлю, и они исчезают в окутанной сумерками чаще.
========== Глава шестнадцатая ==========
Отрывок из письма, адресованного Просперо Лансекуру (из архива фонда «Наследие Лансекура»). Датируется началом XVII века
«Кроме того, ты просто великолепен в гневе, дорогой Просперо, что и говорить. Я бы изменил тебе ещё раз только для того, чтобы снова лицезреть это поистине впечатляющее зрелище. Но, как мы оба прекрасно знаем, наша Смуглая Дама уже покинула Лондон. Я так и не разгадал её тайну — думал даже броситься за ней вслед, но потом вспомнил, что приглашён на бал-маскарад у графини Пемброк, и оставил эту затею. Надеюсь, твоя изощрённая ревность найдёт отражение в сонетах — давно они уже не выходили из-под твоего пера! Уже предвкушаю первую строку — «Мешать соединению ваших чар я не намерен…» Впрочем, не буду отбирать у тебя хлеб.
А в перерывах между стихосложением и постановками трагедий (третья трагедия подряд, Просперо? С тобой не напасёшься кружевных платков) отчего бы тебе не задуматься о рунах? Ты когда-то пытался выяснить, по каким признакам можно понять, что маг уже готов для прохождения нового ученичества и получения следующей руны. Так вот, я снова обошёл тебя на поворотах, дорогой мой бывший наставник (это всё трагедии — отнимают они у тебя запал для постижения тайн магии). Каждая новая руна, кроме самой первой, требует жертв (да-да, мой дорогой властитель дум, не только зрители требуют, чтобы лев на сцене растерзал девственницу). Чтобы выйти на новый виток своего чародейства, нужно пережить личную трагедию и лишиться чего-то важного для тебя. По-настоящему важного: тут не срежешь путь и не найдёшь лёгкой дороги. Так что, коль хочешь новую руну, изволь разыскать в себе девственницу, сорвать с неё покровы и выдать льву на растерзание. Я серьёзен, как никогда, дорогой Просперо.
