Самый обычный магический портрет. Гертруда сняла чары с Шерли, которая, тем не менее, продолжила стоять неподвижно, глядя на своего покойного хозяина.

— Шерли, ты бы съела что-нибудь, а? Но если ты не голодна, возвращайся в замок. И можешь забрать туда портрет и вернуть его на законное место. Никто не справится с этой задачей лучше тебя.

— Он был так сладок, — сказал вдруг Ричард усталым голосом. — Тот мёд на твоих пальцах. И я согласен с тобой: тот августовский день был божественно прекрасен.

— Да, Ричард, — ответила Гертруда, ощущая ком в горле. — Именно его я и буду вспоминать, если в моих мыслях снова появишься ты. А сейчас — прощай.

*

После ужина Гертруда вышла из замка и направилась к хижине Макфасти, глядя на всё ещё светлое небо. День казался бесконечным. Из-за своего пикника с портретом Ричарда она пропустила обед и разговор с Меалланом отложила до ужина. Однако на ужине не было самого Меаллана, так что сейчас стоило что-то предпринять по этому поводу. Но она медлила. Сегодня весь день полосы нетерпения и бешеной энергии чередовались у Гертруды с моментами, когда она могла только смотреть на небо и медлить. Она вспомнила, как кружась перед зеркалом в своей спальне и любуясь мерцанием мантии, она увидала перед собой серебристого единорога. Кристина звала её в Комнату по Требованию — взглянуть на новый грааль. Она медлила, пока шла к Комнате, не спешила мысленно взывать к ней, замирая в знакомом коридоре на седьмом этаже, и, наконец, когда дверь распахнулась перед ней, и она ступила туда, где было светло, как в заснеженном лесу — и как это Комнате удаётся без окон? — она медлила, прежде чем взглянуть на новую хрустальную чашу…

— Чашу? — с улыбкой сказала тогда Кристина. — Ты ожидала увидеть чашу?

— Признаться, да, — отвечала Гертруда, глядя по все глаза на то, что стояло перед ней. — Что это?

— То, что вырастил круг невинных сердец. Видимо, Тэгвен восприняла слово «вырастить» буквально.

— А этот шар — это то, что думаю?

— Скорее всего. Один из наших юных творцов, Гордон Прюэтт, назвал его «Мировым Яблоком».

— У мальчика талант давать имена. Это нужно запомнить.

Если ты хочешь, чтобы вечерний ритуал состоялся, нужно найти Меаллана уже сейчас, напомнил ей Профессор. Гертруда с трудом оторвалась от мыслей о граале-который-оказался-не-чашей и о голосе Кристины, рассказывающей ей о ритуале. Надо будет ещё раз побыть с ним — уже наедине — чтобы нырнуть в шелест крыльев и песню ветра, которые хрустальное дерево, поддерживающее Мировое Яблоко, прятало в своих листьях. И тогда уже дать волю эмоциям и оплакать всё несбывшееся, окончательно простившись с ним. Она могла это сделать и при Кристине, но сегодня — не тот день. Не день слёз. Она сделает это завтра — до того, как Кристина отправится с граалем во Францию, чтобы передать его Улиссу Буассару. Пусть ей даже придётся пропустить для этого финальный матч по квиддичу. Ты тянешь время, напомнил ей Профессор.

Но Гертруда уже добралась до хижины, так что она отворила дверь и ступила внутрь. Тиффани подлетела к ней и села на плечо — такое случалось нечасто, и Гертруда с благодарностью провела рукой по её сверкающим крыльям. Зореслава и Айдан сидели за столом: Айдан кормил сову Мерри шортбредами из миски. Увидав Гертруду, оба переглянулись.

— А ты ведь мерцаешь, как и утром! — сказала Зореслава. — А глянь-ка на меня.

Она взмахнула рукавом мантии, и Гертруда с трудом различила остатки утреннего мерцания — то тут, то там робко мигали последние светлячки. Затем появилась и Кристина, и Зореслава немедленно вылила зелье из второй склянки на её белое блио. Остатками она освежила свою мантию, отчего светлячки запрыгали с новой силой. Кристина критично оглядела себя и остальных.

— Мы же будем гейсы снимать, а не заманивать его в Иной мир, я надеюсь?

— Ну, это уж как пойдёт, — ответила Зореслава.

— Где он сам, кстати?

И тут Гертруда в который раз вспомнила, что так и не сообщила Меаллану про ритуал. А дверь снова скрипнула, и в хижину вошёл Элиезер. Он замер на пороге, переводя поражённый взгляд с Кристины на Зореславу и на Гертруду.

— Что, хороши? — спросила Зореслава. — Да ты только не заглядывайся особо — ты теперь мужчина женатый.

Эли покраснел и сел на ближайший стул, и Айдан подвинул к нему миску с печеньем. Гертруда помедлила ещё самую малость, а затем обратилась к собравшимся.

— Знаете… в общем, я сегодня немного увлеклась разными делами, и с Меалланом так и не поговорила.

— Вот ведь незадача! — воскликнула Зореслава, и Гертруду сразу что-то насторожило в её тоне.

— Кто вызовет патронуса? — спросила Кристина, но тут в дверь застучали.

Айдан отворил дверь, и сердце Гертруды понеслось вскачь: на пороге стоял Меаллан. Иниго рванул к нему с радостным лаем.

— А я тут проходил мимо и подумал, — произнёс Меаллан. — Ты мне не подаришь своего пса, Айдан?

Сердце Гертруды пропустило удар. Она посмотрела на Зореславу — так вот к чему был этот тон!

— Ты всё-таки отправила то письмо! Как ты могла?!

— Что за письмо? — спросила Кристина, пока Айдан суетился вокруг Меаллана и оттягивал от него Иниго.

— Шедевр эпистолярного жанра, — ответил Меаллан, доставая свиток из кармана. — Хочешь прочесть, Кристина?

В этот раз Гертруда опередила Зореславу — отведя её Акцио, она выхватила письмо у Меаллана и отправила его в камин.

— И что же, мне теперь мучиться от любопытства? — сказала Кристина.

— Да мы там его всего лишь в гости позвали! — воскликнула Зореслава. — Ну, пошутили немного про гейсы…

— Извини, Меаллан, — сказала Гертруда. — Поверь, я им не разрешала это посылать.

— Жаль, — вздохнул он. — Весёлое было письмо. А ещё там меня вроде бы приглашали на какое-то действо, ссылаясь на твою волю. Ну, раз это не с твоего разрешения, то я пойду.

— Уж оставайся, раз пришёл, — сказала Зореслава. — А ты бы наконец объяснила всё человеку, Гертруда. А то я сейчас ещё одно письмо напишу!

Я же впервые с ним разговариваю после той беседы под Веритасерумом, осознала Гертруда. То есть, репликами по работе они порой обменивались, но не более того. Она сделала вдох и подняла на него глаза. И смотрит она на него вот так прямо впервые. Меаллан стоял у стола и смотрел на неё, не отрываясь. Мерлин всемогущий, подумала она, я же ещё и мерцаю ко всему. И Молния сжала эту мысль в руках, пока она не превратилась в камешек, и забросила в воды внутреннего озера. Озеро?! Соберись, крикнул Профессор. Сколько можно его изводить, в самом деле.

— Меаллан, — сказала она, наконец. — Я приняла решение. Извини, что тебе пришлось ждать так долго. Ты хотел приговор, и мой приговор таков: мы снимем с тебя сегодня гейсы, а далее — ты волен поступать, как считаешь нужным.

— Я говорил тебе, это опасно.

— Да, говорил. Но нас трое — я, Кристина и Зореслава. Каждая снимет по одному гейсу. А чтобы проклятие не переметнулось на нас — ты упоминал, что такое возможно — мы это совершим через Грааль при помощи Эли.

— Я не хотел бы, чтобы кто-то из вас пострадал…

— Я уже сказала, что решила. А все остальные участвуют добровольно. Ты же обещал принять любое моё решение. Поэтому хватит разговоров. Готовься.

— Да ты прям как викинг перед битвой! — сказала Зореслава. — Раскрасу только боевого на лице не хватает. Хотя нет: мерцание заместо него будет. Да присядь уже, Меаллан. Мне пока ещё разговоров не хватило.

Меаллан, не говоря ни слова, опустился на последний свободный стул. Иниго снова подбежал к нему ластиться, и он положил руки на стол, чтобы не погладить его ненароком.

— Не приласкать Иниго — это просто что-то запредельное. Нет, ну как можно его не погладить? — сказала Кристина, потянувшись к псу рукой, под которую он немедленно подставил лохматую голову. — Я сниму именно этот гейс, если никто не против.

— А я тогда займусь тем, что пить ему не даёт после заката, — сказала Зореслава. — А то меня раздражают трезвые головы, когда я сама хмелею. Коли Гертруда не против, конечно. Ты, кстати, отчего не наливаешь, хозяин?