Пока Тэгвен рисовала вертлявого Саймона, ей помогала совладать с ним сначала я, а потом — Эли. Когда меня сменил брат, мы с Кристиной отправились за покупками: в роскошное заведение мадам Амели, а затем в лавку Хэмиша О’Брайана. Мерять новые мантии под пристальным взглядом Кристины и мадам было немного неловко, зато в лавке ингредиентов я чувствовала себя как дома. Кристина придирчиво выбирала необходимые ей ингредиенты, а господин О’Брайан метался между ней и ещё одной покупательницей — круглощёкой светловолосой ведьмой, дотошно расспрашивающей хозяина про места сбора трав и способы их хранения. Кристина поздоровалась с ней, как со старой знакомой, а когда мы покинули лавку, она мне объяснила, что это преподавательница гербологии, профессор Спор. Моя будущая учительница, подумала я и ощутила прилив робости, а вслед за ним — уверенности в себе. Про травы и методы их сбора я могу ей порассказать больше, чем заикавшийся и красневший под её взглядом господин О’Брайан.

Под вечер у Кристины нашлись ещё дела в Хогвартсе, и я попросилась с ней, а Саймон и Эли остались играть в хижине профессора Макфасти. В новой мантии непривычно. Мадам Амели назвала её цвет «жонкиль», то есть «нарцисс» — «самый модный цвет сезона». Но к счастью, кроме этого жонкиля, Кристина подобрала мне ещё и повседневную мантию из плотной тёмной ткани, «благородного оттенка египетского мускатного ореха», словами мадам Амели. Главное, что в обеих — карманы для палочек. Я нащупала в который раз свою палочку и не сдержала улыбки.

Вслед за Кристиной я зашла в замок через главный вход и мысленно поздоровалась с ним, погладив стену. Мне показалось, что он в хорошем настроении сегодня, словно разыгравшийся с малышами кот, — или это просто моё собственное веселье отражается от его стен? Мы направляемся к подземельям — Кристине нужно переговорить с профессором О’Донованом, и мне не терпится увидеть хогвартский кабинет зельеваренья. Я сильно соскучилась по закипающим в котлах чарам, меняющимся с каждым новым ингредиентом. Будет ли профессор что-то готовить? Я заволновалась перед встречей с ещё одним будущим преподавателем.

Кабинет оказался на удивление просторным — сколько же тут одновременно учеников могут варить зелья? Полки были уставлены всевозможными банками, жестяными коробками, мешочками и флаконами, а в небольшой каменный бассейн лилась вода из пасти горгульи. Мне показалось, что она глянула в мою сторону, и струя стала на миг сильнее. За столом на подиуме стояло двое мужчин: я узнала профессора О’Донована, которого встречала ранее в Хогсмиде. Рядом с ним стоял незнакомый мне маг — высокий и худощавый, с заострёнными чертами лица, кого-то смутно мне напоминающий…

— Кристина, Ида, мы вас уже заждались с господином де Шатофором.

— Госпожа Кэррик, рад вас видеть. Думаю, с вашей помощью мы быстро разрешим загадку моего строптивого зелья. Ребёнку не будет скучно?

Господин де Шатофор? Так это отец Этьена? Я уставилась на него — да, брови вразлёт и тонкие губы, совсем как у Этьена, но движения нервные — словно его дергают за невидимые нити, и взгляд жёсткий и неприятный. Ребёнок — это он про меня, что ли? Интересно, Этьен будет таким же, когда вырастет?

— Ида с детства жила в семье опытного зельевара — думаю, ей будет интересно, — холодно сказала Кристина. — Предлагаю приступить немедленно.

— Ну вот, список ингредиентов «гармонизатора» и всех действий с ними, — говорил профессор Кристине, — всё именно так, как мсье де Шатофор делал в первый раз.

— Насколько я смог вспомнить, — вставил тот. — Можно, конечно, выпить зелье памяти, чтобы повторить всё до нюансов. Самому ужасно досадно, что я что-то упускаю.

Я принялась ходить вдоль стен, разглядывая содержимое банок и читая надписи на коробках, сделанные дюжиной разных почерков. Вот эти изящные крупные буквы — наверняка почерк Кристины: тут таких надписей много. А косой почерк, сильно падающий направо, не разобрать — ну кто ж так подписывает? О, а этот почерк мне знаком — я достала из кармана письмо от директрисы и сравнила: да, точно: слово «пухозёрна» было написано той же рукой. Интересно, госпожа Клэгг тоже преподавала когда-то зельеваренье?

— Итак, давайте пройдём список по пунктам, — говорила тем временем Кристина. Я слушала их разговор в пол-уха. — Откуда был взят хоркламп, который вы использовали?

— Из нашего сада в Йоркшире.

— Там у вас растут магические растения? Или, возможно, они питались флобберами, а не обычными червями?

— Растения есть, но они отгорожены — хорклампы до них не доберутся. Сильно сомневаюсь насчёт флобберов, госпожа Кэррик. Но я привёз на всякий случай хорклампа из нашего сада.

— Хоркламп проглотит флоббера, и нам об этом не доложит, — проговорил профессор О’Донован. — Но попробуем — что нам остаётся? Далее, гребешок акнерыса.

— Вы мариновали его сами или покупали в лавке ингредиентов? — спросила Кристина.

Я снова отвлеклась от их разговора, поскольку дошла до вязанок сушёных растений, висевших на веревках, спускающихся с самого потолка. Много крапивы, зверобой, чабрец, душица… Я принюхивалась и вспоминала бабку Макгаффин. Эльвиру Лермонт. Каждый запах вызывал в памяти её жесты, её слова, вереницы названий трав: душинка, чабрик, пчёлолюб, лебёдка, душмянка, костоломная трава… И всё это — душица. И всё это — память о ней.

— …огнетрав собирался на пустоши в Йоркшире моей женой. И сушила она же, на окне летом и у очага в дождливые дни. Она — маггл, знаете ли. Так что это был самый простой сушёный огнетрав, какой можно себе приставить.

— Когда я готовил то неудавшееся зелье, я сушил траву при помощи Фервеско, конечно, — сказал О’Донован. — А так — тоже простой огнетрав.

— Моя бабка не любила, когда ингредиенты зелья магичили до использования, — вырвалось у меня, и звук моего голоса показался мне слишком громким в гулком помещении кабинета. Все трое оторвали головы от своего списка и посмотрели на меня.

— Извините, — пробормотала я.

— Зелье-гармонизатор снимает побочные эффекты при чрезмерном использовании магии, — задумчиво произнесла Кристина. — Логично было бы предположить, что излишняя магия при его приготовлении тоже неуместна. Спасибо тебе, Ида. Эту версию стоит проверить. Вы не захватили случайно с собой также самый обычный йоркширский огнетрав, господин де Шатофор?

— Отчего же, захватил. Не думаю, правда, что дело в этом…

Теперь я уже внимательно слушала всё, что они говорили. Кажется, идея с «излишней магией» не пришлась по вкусу отцу Этьена. Но, просматривая список ещё раз, ингредиент за ингредиентом, тройка зельеваров, кажется, всё больше убеждалась, что она вполне может быть причиной неудачи.

— А слеза феникса? Как вы её замораживали первый раз и второй?

— Первый — положил на лёд. Точнее, я её купил в лавке уже на осколке льда. — И с неохотой добавил. — А второй раз — Фригусом.

— Меаллан, а ты?

— Фригусом, само собой.

— Что ж, я считаю, что мы на верном пути, — сказала Кристина. — Меаллан, ты готов опробовать рецепт ещё раз, на этот раз без лишней магии?

— Попробовать можно.

— Тогда, Ида, пойдём — проводим господина де Шатофора. У меня есть ещё несколько вопросов к вам, если вы не против.

— Конечно, госпожа Кэррик. Профессор О’Донован, я был бы признателен, если о результатах вы сообщите незамедлительно.

— Считайте, что сова уже летит в Йоркшир — готовьте ей угощение.

— А можно я останусь тут и посмотрю, как профессор О’Донован будет готовить зелье? — и снова мой голос прозвучал слишком гулко, и снова все трое уставились на меня.

— Если профессор не возражает…

— Отчего же, я буду рад компании.

— Тогда я вернусь за тобой через час, Ида.

Когда отец Этьена вышел из кабинета, я вздохнула с облегчением: как-то сразу стало спокойнее на душе. Я подошла поближе к учительскому подиуму и спросила, могу ли я чем-то помочь.

— Расскажи, что ли, каким ещё премудростям твоя бабушка тебя научила, — сказал профессор О’Донован, набирая воду в котёл и разводя огонь.