…когда после утренних занятий Гертруда сидела в своём кабинете, с головой погрузившись в составление упражнений и тестов для первоклассников. Она даже не сразу услыхала стук в дверь. Не поднимая глаз, Гертруда сказала «Войдите». На пороге появилась Перенель. Гертруда отложила перо и воскликнула:

— Как я рада тебя видеть!

— Я тоже, профессор Госхок.

— Называй меня Гертрудой! Ну, как твои дела, что нового?

— Да вот, провела август дома с родителями, пытаясь объяснить им, что в наши дни у ведьмы могут быть и другие интересы в жизни, кроме замужества. Очень рада снова быть здесь. Столько дел! А как вы?

Гертруда жестом показала на горы свитков на её столе.

— Вот как раз предаюсь другим интересам в жизни.

— У меня к вам одно дело, Гертруда.

— Я тебя слушаю.

— Этьен ведь уже закончил своё обучение?

— Да. И под конец его ученичества непонятно было, кто из нас кого учил…

Перенель усмехнулась и вытащила из кармана какой-то свиток.

— Вы помните брата Серафины?

— Брата Серафины? Я и не знала, что у неё был брат.

— Хм, да, пожалуй, вы и не могли его знать: он начал учиться в Хогвартсе как раз после того, как вы выпустились. А когда вы начали преподавать — он уже закончил обучение и отправился странствовать на восток.

— У родителей-магглов — два ребёнка-мага? Как интересно! А ещё братья или сёстры у них были?

— Насколько я знаю, были, но умерли в младенчестве. Так вот, Седрик де Сен-Клер написал мне после гибели сестры и попросил рассказать всё, что мне известно о событиях в Хогвартсе. Зная, как Серафина была близка с братом, я не могла не выполнить его просьбу. И вот он мне ответил.

Перенель протянула Гертруде письмо. Пока та с недоумением скользила глазами по строчкам написанного на французском письма, Перенель продолжала:

— Седрик всегда был «огненным» и давно хотел найти наставника. Он был гриффиндорцем, кстати. То есть, был и будет — такое не излечивается. Ой, простите!

Гертруда только усмехнулась в ответ.

— В общем, он вернулся с востока, где кроме всего прочего изучал повадки китайских огнешаров. Сейчас он дома и…

— …хочет приехать сюда, чтобы стать моим учеником?

— Да.

Гертруда задумалась.

— А каков он вообще? Кроме того, что гриффиндорец. Если, конечно, тут можно ещё что-то добавить.

— Ну, он похож внешне на Серафину — такие же длинные рыжие волосы, как были у неё. Пожалуй, даже длиннее…

— Перенель, я же не про внешность спрашиваю. Что мне его волосы и их длина?

— Ну… я не знаю, если понадобится вдруг вплетать цветы и ленты, даже Капиллатус не нужен. Это же ценное качество в учениках.

Гертруда рассмеялась.

— Этот венок из одуванчиков на голове Этьена в Хогвартсе, наверное, ещё три года будут вспоминать.

— Нет, трёх лет слишком мало, чтобы стереть это из памяти. А что касается Седрика, то, насколько я его помню, он бывает разным — и весёлым, и мрачным. Но он однозначно умён и талантлив, и очень хочет стать вашим учеником. Что мне ему ответить?

Гертруда задумалась и снова углубилась в письмо Седрика.

— Он тут пишет, что нашёл способ ловить и хранить пламя дракона… Интересно. Ага, а вот тут добавляет, что готов помогать нам во всех начинаниях, связанных с Конфигурацией, бороться и с чумой, и даже с глупостью, при условии, что ему не запретят отпускать периодически глупые шутки. Что ж, напиши ему, что я буду рада с ним познакомиться.

Воспоминание оборвалось, и Гертруда таки принялась за окклюменцию.

— Три недели! — закричала Молния. — Три недели назад я говорила с Перенель и дала своё согласие. Я забыла об этом через день, конечно, но теперь понятно. Он с Перенель в Замке Гринграсс, и судя по запаху, усердно варит зелье от чумы со всеми остальными.

— Что похвально, — отметил Профессор.

— Что ещё как похвально, но почему за это время он не явился со мной хотя бы познакомиться?

— Вот же, явился нынче…

— Подсматривать за моим уроком?!

— Боится, видать.

— Неизлечимый гриффиндорец — боится?

— Может, излечился от гриффиндорства во время странствий на востоке?

— И что мне делать с таким?

— Ну, ты же скучаешь по насыщенному общению с тем, кто хочет учиться.

— Незаметно, чтобы он горел желанием!

Огненный шар снова загорелся в руках у Молнии и улетел в сторону далёких холмов, заставив феникса сменить траекторию и кружить над безопасным дубом.

— Да, это было зажигательно, — прокомментировал Профессор. — Но вряд ли от этого загорится господин де Сен-Клер.

— Что ж, когда я буду снова в замке, я его найду сама и посмотрим, горит он или не горит.

— Так вспышка была из-за чудака Сен-Клера? — крикнул Профессор в сторону туманов.

Но они продолжали безмолвно клубиться и переливаться сиреневым.

— Провидение молчит на этот счёт, — вздохнула Молния, наблюдая за полётом феникса.

========== Глава четвёртая ==========

Из мемуаров французского мага Винсента Дюка де Трефл-Пика

(написано в конце XVIII века)

В старые добрые времена перед Революцией среди чародеев-аристократов снова обрело популярность забытое с Тёмных Веков заклинание Сенсибилитас, позволяющее повышать чувствительность всех пяти органов чувств. Поговаривали, что его вернул нам сам Джакомо Казанова, который раскопал его в описаниях Ритюэль Экосез 1347 года. Небезызвестный Этьен де Шатофор, в целях отслеживания всего пространства вокруг места, где происходил ритуал, отрастил себе волосы при помощи Капиллатуса и вплёл в них растения, являющиеся копиями тех, что росли вокруг, зачаровав их Протео. При помощи выпитого зелья, обостряющего интеллект, и усиленного Сенсибилитаса, он был в состоянии контролировать поток сведений, передаваемых ему копиями растений. Но Казанова, конечно, выдумал из тех же составляющих совсем другие варианты использования Сенсибилитаса. Дамы были в неизменном восторге. Эх, славные были времена — воспоминания о них согревают душу мою в проклятом изгнании…

Берна Макмиллан, сентябрь 1347 года

— У меня прозрение: нужно сходить в библиотеку и прочесть трактат про магические конфигурации, — бросила своим подругам Берна Макмиллан, шестиклассница из Слизерина, прославившаяся тем, что во время майских событий стала на сторону Горгоны Терции Блэк и Ричарда Гринграсса.

Вообще-то никакого прозрения у неё не случилось: просто нужно было побыть одной, а в это субботнее утро библиотека наверняка будет пустовать. Так что Берна быстро выбралась из слизеринского подземелья и направилась в сторону библиотечного коридора. В последнее время прозрения у неё случались нечасто, а вот необходимость побыть наедине со своими мыслями возникала постоянно.

В библиотеке из высоких окон струились косые лучи солнца, в которых плясала неистребимая книжная пыль, а архивариус, ветхий старик и, как теперь всем стало известно, бывший тамплиер Джон Бланкрадок, дремал в своём кресле. Берна ошиблась в том, что библиотека будет пустовать в этот час: один студент всё-таки уже сидел за столом рядом с внушительной стопкой фолиантов. Ну, конечно, Этьен де Шатофор, кто же ещё. Впрочем, Берна сделала вид, что не видит его, и он ответил ей тем же. Вежливо кашлянув, она привлекла внимание архивариуса и попросила трактат по конфигурациям. Господин Бланкрадок сонно выдал ей свиток с текстом, до недавнего времени находившегося в Хогвартсе под полным запретом. Хоть бы он там и оставался, угрюмо подумала Берна и уселась за ближайший стол, как можно дальше от Этьена.

Не хватает мне госпожи Блэк, эх, не хватает, думала Берна. Пусть она и зарвалась со своей попыткой подогнуть Конфигурацию под свои цели, но наставницей она была отличной. Слизерин при ней блистал, и она находила время для каждого студента. Не то, что этот сэр Тристан де Мимси-Порпингтон! Эх, ладно, что тут пишут, любопытно всё-таки.

Трактат о магических конфигурациях

Наблюдения за природой магических явлений неизменно наводят на мысль, что есть одна сфера воздействий, которая используется магами спонтанно и интуитивно. Между тем, потенциал её таков, что она требует скрупулёзного изучения, теоретического обоснования и проведения серии экспериментов для установления её практического значения. Цель данного трактата — обозначить данную проблему и собрать наблюдения, на основе которых можно будет строить дальнейшие выводы.