— Второй акт, — смущенно пролепетала она, — будет называться “Не Малиновский, а Пушкарева сошла с ума и связалась с…”
— Из-за тебя у меня стояк, — хрипнул он, не дав ей договорить.
В этот раз тишина навалилась густая, обволакивающая. Прерываемая теперь не только чечеткой дождя, но и сбитым, хриплым дыханием Малиновского. Неизвестно, то-ли отсутствие очков и затуманенное зрение на нее так подействовало, то-ли внезапная прямолинейность Романа, но все смущение куда-то улетучилось. Словно сама себя не слыша, Пушкарева вдруг подняла на него совершенно бесстыжий взгляд и ехидно спросила:
— Правда?
— Не веришь? — он взял ее за руку, и прижал ее ладошку к своим джинсам, чуть ниже ремня.
Впившись друг в друга голодными взглядами, они мелко задрожали. В салоне вдруг стало невыносимо душно. Как-то по инерции, их губы столкнулись в коротком, но очень влажном поцелуе, после чего Пушкарева отпрянула и севшим голосом сказала:
— Мне надо…
— Никуда тебе не надо, — задыхаясь, он притянул ее обратно и заткнул поцелуем.
— Нет… — шепотом взмолилась она, — Родители… Господи…
С невероятным превозмоганием, он заставил себя оторваться от наглого соблазнения беззащитной девушки и снял машину с ручника.
— Поехали.
— Сейчас?
— Сейчас.
Пушкарева обернулась к ручке двери, кинула взгляд на горящие окна своей квартиры. Затем на раскрасневшегося, растрепанного и запыхавшегося, качающего через ноздри кубометры воздуха, Малиновского. Смущенно закрыв пунцовое лицо ладошками, она выдавила:
— Поехали.
Комментарий к Глава 16.
* основательницей монашеской конгрегации сестер — миссионерок любви являлась мать Тереза.
Вот так девачьки.
========== Глава 17. Заключительная. ==========
Откинувшись на спину, Жданов переводил сбитое дыхание и считал плавающие перед глазами звездочки.
— Собираться надо, — пропыхтела Кира, сдувая кудри с мокрого лба.
— Да черт с ними, — махнул рукой Андрей, — Совет акционеров только в 12? А сейчас сколько? — он подлез рукой ей под талию и притянул к себе. Ощутив правой ногой ее горячие обнаженные бедра, сорвался в хриплый полустон, — Мы — начальство. Мы не опаздываем, а задерживаемся.
Кончиком пальца он убрал с ее лба мелкие прилипшие прядки, нежно провел, едва касаясь, по ее красной зацелованной шее и тепло улыбнулся.
— Какой же я идиот, — он осыпал ее лицо десятком поцелуев, — я ведь совсем забыл, какой ты можешь быть.
— Какой? — с азартом протянула Воропаева, прижимаясь еще теснее.
Он внимательно взглянул на нее. Солнечный свет, уже пару часов изо всех сил лупивший в окна ее квартиры, озолотил ее светлые кудряшки. Ее блаженная улыбка, дерзкий румянец, ее бездонные голубые глаза вдруг стали так очевидны, что в голове Жданова звучал только один вопрос. «Неужели все это было рядом столько времени?»
Горячие губы коснулись ее бархатного загорелого плеча. И как-то неважно вдруг стало, что позавчера утром он застал Пушкареву, украдкой целовавшуюся с Малиновским прямо в каморке. Наорал он на них тогда конечно. Сейчас, когда он об этом думал, скорее всего, больше был возмущен нарушением дисциплины. Да и то, что он таскает ей цветы, и даже то, как они шепчутся на заседаниях и давятся беззвучным смехом. После совета акционеров нужно будет обязательно их поблагодарить за то, что вымыли ему глаза с мылом.
— Ты очень красивая. — прошептал он ей на ухо. — Красивая, красивая…
Проведя рукой по внутренней стороне ее бедер, он резко подхватил ее под ягодицы и подмял под себя. Он схватил ее за запястья и вжал их в кровать над ее головой, заставив ее выронить звонкий стон и выгнуться тетивой. Кровать еще долго терпеливо сносила ритмичные раскачивания и удары спинки о стену, пока обессиленные и довольные, они не соизволили наконец вылезти и пойти в душ.
— Я одна пойду, Андрееей, — протянула она, смеясь и прижимая к груди простынь, в которую была завернута и за которую пытался ухватить Жданов, — Давай по очереди.
***
— Что ж, вердикт я могу вынести только один, — томно начал Павел Олегович и обвел всех присутствующих строгим взглядом.
Все, кроме развалившегося на стуле Александра Воропаева, затаив дыхания, ждали, что же скажет Жданов-старший. Катя нервно теребила пуговицы на рукаве Колиного пиджака, Жданов обмахивался папкой. Кира под столом сжала его руку, и когда он повернулся к ней, одними губами сказала: «я с тобой».
— Оправдания за то, что вы делали больше полугода, вам нет. Но найти в себе смелость открыто признаться в этом — дорогого стоит.
— Пал Олегыч, только не говорите, что… — отозвался скрипучим басом Воропаев.
— Да, Саша. Я даю ребятам еще один шанс. И я даже больше скажу, Андрей, — он перевел на него пытливый взгляд из-под очков, — Я еще никогда не гордился тобой так, как сегодня.
— Браво! — саркастично выплюнул Александр, — Давайте ему за липовые отчеты еще медаль на шею повесим. Молодец, Андрюша!
— Саш, — шикнула Кира и дернула его за рукав.
— И тебе, сестрица, я вижу, эта компашка мозги нехило промыла.
— Так или иначе, — громогласно прервал Жданов-старший, — Чтобы развеять все сомнения, предлагаю проголосовать. Я отдаю свой голос сыну.
— За Андрюшу, — улыбнулась Маргарита Рудольфовна и добродушно подмигнула Кате.
— Хоть я и хОчу набить тебе морду, Андрей, — отозвался Милко, — Но я за честность. За тебя.
— За Андрея, — пожала плечами Кира.
— За Сашеньку, — прилетело от Кристины.
— Палыч! — громко и торжественно, от Малиновского.
— Да вы издеваетесь, — вставил Воропаев, — Эти двум очкарикам, — указал на взъерошенных Пушкареву и Зорькина, — надо свою секту организовать.
— Хватит, — остановил Павел Олегович и встал со своего места, — четыре против одного. Вопрос я считаю закрытым. Все свободны!
***
Наблюдая, как акционеры разбредаются кто куда, Малиновский поднялся с места, и подойдя к все так же стоящим рядышком Коле и Кате, сгреб их в объятия и звонко рассмеялся.
— А пойдемте все с нами в бар? — раздался за их спинами неожиданный вопрос Андрея, — Отпразднуем.
Три пары удивленных глаз уставились на Жданова, обнимающего светящуюся от счастья Киру.
— Я угощаю! — добавил он и взмахнул рукой, — Вы все сегодня это заслужили.
— Вот это предложение мне нравится, — оживился Зорькин.
Роман и Катя неуверенно переглянулись, после чего синхронно выдали:
— А почему бы и нет?
На выходе из кабинета, Жданов задержал вице-президента, чтобы остаться с ним один на один. Он закрыл дверь и долгим, испытующим взглядом вытаращился в лукавые, искристые глаза Романа.
— Ну вот что ты на меня так смотришь? — просиял Малиновский.
— Ладно, давай, — вздохнул Андрей и протянул ему ладонь для рукопожатия.
Сквозь гулкое тиканье часов в кабинете раздался громкий хлопок их скрепленных рук. Обняв друг друга по-медвежьи, оба залились раскатистым смехом.
— Так ты теперь, выходит, с Катей?
— Как тебе сказать… — замялся он, — Не совсем. Давай я тебе позже все расскажу?
***
Год спустя.
— Ну, а потом?
— А потом? А то ты не знаешь, как это происходит, Малиновский, — передразнила Пушкарева, опрокидывая в себя очередной бокал виски, — Я проснулась, а этого придурка и след простыл. Добился чего хотел и сбежал.
— Вообще не понимаю, что ты в нем нашла, — нахмурившись, сказал Роман и уселся на кухонную стойку, плечом к плечу с Катей, — У него же отвратительное чувство юмора, да и он тебя не достоин! Хочешь, я его уволю?
— Ты так про всех моих парней говорил, — хохотнула она и стукнула его по плечу.
— Не про всех! — разлив по бокалам еще виски, он выставил вверх указательный палец, и с уморительно-важным видом заключил: — Был у тебя один отличный мужик.
— И кто же это?
— Ну, — задумчиво протянул он и направил сосредоточенный взгляд в потолок, — как зовут не помню, но смазливенький такой, кажется, в Зималетто до сих пор работает. Вице-президентом.
