То было из-за него.

Виноват он. Останься Северус равнодушным к ней, участь миновала бы Грейнджер и Уизли получила бы долгожданную славу. Только лишь из-за того, что они общались раньше, из-за недопонимания и ссоры, из-за симпатии к ней, из-за того, что из всех он выделял невыносимую, прелестную всезнайку, теперь репутации мисс Грейнджер грозил разгром, а вместе с тем, и её образованию.

Как и все люди, Северус был склонен к расчёту на худшее, однако в отличии от остальных, умел ещё и просчитывать. Безусловно, во внимание он брал такую слабую надежду, как-то, что академии сделались либеральнее тех времён, когда поступал он. Рассчитывая на образовательные реформы и переоценку критериев отбора в студенты, Северус предлагал себе повременить.

Решение было близко. То, что гласили газеты о Малфое и Паркинсон, делало Северуса по-настоящему скользким. Теперь самая цепкая клешня Министерства не могла схватить и удержать его. Оставалось дело за выпускным, а дальше — свобода. Но так ли это будет в действительности? Он не знал.

Снейп любил, а любовь всегда оковы, лишение свободы в какой-то степени. Не той, что ныне извращена молодёжью, нет, Северус понимал иной смысл. Сейчас он, так же, как и Шарль, испытывал потрясение, стоял на распутье и не видел будущего за облаком чёрного тумана. Ему нужно выбирать, а он не хотел. Одна дорога вела к пути, которым он должен пойти, второй же был желанным. Один был правильным, другой — бесчестным. Первый очищал Гермиону Грейнджер, открывал дорогу к образованию, но оставлял с разбитым сердцем, второй — порочил, пути к науке затруднял, но давал счастье.

Советоваться с ней он не собирался. То, что больше всего бесит в гриффиндорцах — так это справедливость. Их нескончаемая тяга к правильности, достоинству и возвышенным чувствам заставляла насмехаться, но ценить. В детстве получившие от мира оплеуху несправедливости слизеринцы хоть и приспосабливаются, да платят в ответ той же монетой. На эмоциях и сентиментальных ценностях они выстраивают целую систему рычагов манипулирования. За это три факультета ненавидят их, и зря — большинство слизеринцев идут в политику, а политика строит мир.

Его гриффиндорка попала в сеть помасштабнее Хогвартской. И в чувствах, и в стремлениях она была очаровательно честной, но, увы, век гриффиндорства прошёл. Наступала эпоха слизеринства, и в этом времени она, как и многие терялась и жить по новым усмотрениям просто не могла.

Честность часть Гермионы. Шансом поступить в любую академию Британии лишь потому, что она героиня войны, Грейнджер не воспользовалась, пошла на повторный год. По этой причине очевидно, что идею Северуса она не оценит.

Ах, как он хотел остаться с ней, дать треклятой академии взятку и увидеть фамилию Гермионы в списке зачисленных! Решить проблему не напрямик, а в обход! Не раздумывать хотя бы об этом! Но она бы не позволила, а потому ничего не оставалось, как раздумывать дальше. Пока у него было два варианта: надеяться на реформы поступления или дать взятку тайком. Это и коррупцией не назовёшь. В чистом виде лоббизм**, не законный, но во благо. Какой потенциал заложен в Грейнджер! Сколько открытий сделает перо в её руке!

Северус прикрыл глаза. В голове представился список престижных академий и магических университетов Европы и Америки, которые были на слуху. Почти все они следили за репутацией, но и взятками не брезговали, если их делали аккуратно. Только к трём он не знал, как подступиться.

Донегальский университет был совершенно закрытым заведением, на территорию допускали только поступающих студентов, а профессора работали инкогнито и связаться с ними не представлялось возможным.

Американская академия Сардис, находящаяся вблизи Сардиского озера, имела специальную должность — заведующего поступлениями, которую уже как с век занимал один неподкупный волшебник, наверняка гриффиндорского склада ума. Если и говорить с ним, то только начистоту, как легилимент с легилиментом. Скорее всего, тот выслушает да ничего не предпримет — не по правилам это, принимать жертву пиара. Нет дыма без огня.

Английская академия Матрикса не имела должности и не была тотально закрытой. Её сотрудники принадлежат старинному клану Матрикс, о котором сложилось немало легенд. Говорили, что в нём существуют свои законы и отдельный пункт о взяточничестве, за которое лишали магии. Северус припоминал пару скандалов, связанных с попыткой подкупа. Репутация пойманных оставляла желать лучшего. Двери академий закрылись не только для них, но и для их детей. И если с первыми двумя Северус мог хоть как-то взаимодействовать, с недружелюбным Матриксом обрубались все пути.

Репутация Матрикса была безупречной. Они давали качественное образование лучшим из лучших.

Они неподкупны.

Северус хмурился. Мысли его погружались в чёрную пучину. Он видел только один выход, но не переставал надеяться. В конце концов Гермиона, Гарри и Рон питают любовь к Шотландии и к собственной дружбе.

Утро наступало медленно. Оно подползало, как истерзанное насекомое, которому оторвали задние лапки. Когда луч солнца тронул веки Северуса, он распахнул глаза и уставился в потолок. За окном защебетали первые птицы. Было свежо и спокойно, но только не в голове Северуса.

Проснулась Гермиона. Они обменялись приветствием, позавтракали принесённой Тинки пищей и взялись за чтение. Вскоре она не выдержала. Столь длительное молчание добавляло тревог в её кипящие мысли. Она, захлопнув грубовато книгу, спросила:

— Да о чём же вы так думаете всё утро, профессор Снейп?!

Северус думал об этом и ночь. Он медленно перевёл опустошённые глаза на собеседницу, и на мгновенье позабыл обо всём.

— Я решаю одну сложную задачу, — ответил низкий голос после некоторой паузы.

— Какую?

— Это не так важно. Лучше возьмите листок и потренируйте ум в задачах на усиления свойств ингредиентов в зельях, вас впереди ожидают Т.Р.И.Т.О.Н.ы. Вы определились, куда собираетесь поступать?

У Гермионы загорелись глаза, будто внутри неё засияла звезда. Вопрос об академии мечты, что может быть лучше?

— Да, профессор Снейп! На факультет руноведения. Знаете, там есть кафедра артефактологии, а это как раз мой вариант! Я уже подготовила проект с хорошей теоретической базой исследования, и как мне думается, её оценят по достоинству, ведь эти три руны с неясным названием и смыслом, почти совсем не изучены и вместе с тем злободневны! Знаете, недавно я нашла книгу, утверждающую, что за этими тремя скрывается куда больше тайн, чем история двух подруг. Я жду не дождусь, когда же смогу познакомиться со своими научным руководителем и проконсультироваться с ним!

— Вы не сказали название, мисс Грейнджер.

— Разве?

— Именно.

— Ах, точно! «Матрикс», сэр.

— Это тот, что в Англии?

— Да-а-а! — восторженно закивала она и дополнила, — недалеко от Хедингтона! ***

Наступило молчание. Гермиона рассматривала его, наклонив голову, а Северус отвернулся к окну.

— Тогда вам следует усиленно готовиться, мисс Грейнджер, — протянул он с недоброжелательным строгим тоном, — записывайте условия задач. Не сомневаюсь, вы поступите.

Категоричный хриплый голос, взгляд чуть ли не замораживающий, и жуткая манера растягивать слова взбесили Гермиону Грейнджер. Если раньше кровь жгло смущение, то теперь куда сильнее она кипела от негодования. Прелесть женщин в том, что сколько они ангелы, столько же и демоницы — зависит от настроения. Сияние звезды в медовых глазах сменилось тьмой гнева. Она уставилась на него, склонив голову к плечу. Северус безэмоционально отзеркалил.

Смотрели друг на друга: эмоции её читались как на ладони, его — как всегда, никак. На удивление, Гермиона поняла всё: происхождение его отрешённости и молчания, а Северус разобрал причины каждой её эмоции. Меж ними пронеслось нечто страшное и полное — взаимопонимание.

Он не желал иметь с ней ничего общего, она — отдала бы всё, чтобы из общего с ним иметь хоть разговор, хоть нежный взгляд.