Шарль рассмеялся.
— А вы думаете, что нас подслушивают, или мадам Помфри не знает, кто я? Или вы полагаете, наивный мальчик, что я не потрудился поставить заглушающие чары?
Драко бы пожал плечами, да не мог. Зато беззаботная улыбка сказала о многом: и о том, что юноше уже безразлично своё будущее, и о том, что его вера безгранична, что если не он, то хотя бы крёстный спасётся, и что Министерство останется с носом. Что он всё просчитал, выверил до точности, и один Мерлин ведает, что задумал этот мальчишка.
Но точно было понятным одно: ему становилось худо.
Кто-то застучал в дверь, но ответа не получил. Шарль не сводил взгляда с искренней улыбки Малфоя.
— Да мне всё равно. Снейп чист, а ныне он ещё и жертва. Впрочем, как только вот эта, — Драко бросил угасающий взгляд на взлохмаченную спящую девушку, — проснётся, она так просто не оставит. К тому же обвинить в убийствах Северуса не удастся, ликвидировать меня — тоже. Все четыре факультета и гости с вашего фестиваля видели, как мертвец разгуливал по школе. Снейп чист…
Драко слабо усмехнулся, поглядывая на крёстного, укрытого белым одеялом, среди светлых подушек. Зрелище, однако, непривычное.
В дверь заколотили яростнее, но, к сожалению, сознание Драко вновь помутнело. Звуки доносились отдалённо, но, как ему верно показалось, и в этот раз никто не отреагировал. И колдомедик, и пресс-секретарь, и воскресший мертвец не желали, чтобы кто-либо тревожил их обособленный мир, в котором они то и дело сосуществовали. Мадам Помфри выполняла свой долг и властвовала в Больничном крыле, Драко всё ещё был свободен, а Шарль играл одну из своих любимых ролей — пиарщика, который обожал Хогвартс и каждого актёра. И даже себе Квентин вряд ли бы признался в причине своего молчания и внутренних терзаний.
Аврор спокойно встал, и разве что позвоночник его превратился в рельс, по которому мчались одноколёсные вагонетки мыслей. В дверь вновь забились, и Шарль сорвал заглушающие чары. Раздражающая болтовня из коридора, будто водой сквозь решето, влилась в больничный блок. Там зрел переполох.
— Мистер Шарль, это важно, крайне! Откройте! — раздалось за дверью.
— Подожди, — приказал он и ещё раз взглянул на бледнеющего юношу с радостной улыбкой и теплотой во взгляде, который адресовался крёстному. Шарль понимал, что совсем скоро и этот белокурый юнец лишится сознания и сил, а потому-то не имеет смысла надевать браслет, блокирующий магический потенциал.
«Возможно, мисс Грейнджер права», — подумалось ему. Шарль уже хотел было отступить, как в глаза бросилась чёрная метка, угасшая, но по-прежнему выделяющаяся на бледном, таком же угасающем теле. Драко тоже на неё посмотрел. Снова застучали.
— Именем закона, Драко Люциус Малфой, вы обвиняетесь в попытке побега и сокрытия от справедливого магического суда Министерства. В ближайшее время вас доставят для дальнейших разъяснений в Визенгамот.
Слова чеканились сухим тоном, как по метроному. Шарль закрепил браслет. Драко даже не сопротивлялся. Его улыбка померкла, но в глазах вспыхнула одна слабая радостная догадка.
— Пускай так, мистер Шарль, это справедливо. Я преступник, вы поймали меня, вот только я одного не могу понять.
Шарль молча направился к двери и отворил, чтобы прекратить эмоциональные постукивания. Там показался парнишка с ажиотажем, написанным на лице. Драко продолжил:
— Так вот, мистер Шарль, мисс Грейнджер добилась оправдания Снейпа тем, что сподвигла общественность и подписала петиции, а вы же меж тем создали из него чуть ли не культ, но во всяком случае известную романтическую и загадочную личность. Вы сделали из него персонажа, за жизнью которого люди хотят и будут наблюдать, что в принципе невозможно делать, находясь извне Азкабана. Вы показали его с другой стороны. Так вот, мистер Шарль, зачем вы сформировали к нему положительное отношение, когда в ваших руках были все инструменты, чтобы разрушить этот геройский образ. Для чего?
Шарль посмотрел на ассистента и, будто все реплики Драко обращались к стене, спросил:
— Чего тебе?
— Обыск дал результаты! Мы нашли ящик!
В эту минуту Шарлю казалось, что он и Драко поменялись местами, что это ему самое место лежать в больничном крыле и бледнеть.
Он сам не понимал себя.
***
Когда Шарль ступил на аврорский путь, его грудь жгло беспринципное желание ловли упивающихся. Мерзкие трусы, гадкие по своей сути, нереализованные, ленивые твари, которые решили сорвать лёгкий куш, вступали в ряды Воландеморта лишь для того, чтобы обрести статус, власть и силу. Им доставались сектантские пляски, попойки и нежные, хрупкие девушки, над которыми они глумились. Упивающиеся удовлетворяли свои садистские и плотские желания, мучили малышек и кончали от вскриков и мольб. А затем новобранцы, получившие так легко метку, то ли под амбициозными желаниями, то ли под страхом смерти, останавливали пульс затравленных девушек навсегда. Заклятье попадало в сердце и зелёной магией выгоняло жизнь из куска мяса, которое ещё несколько дней тому назад даже не ведало о магическом мире.
К сожалению, Шарль не застал Воландеморта. Когда ему вручили значок, вовсю ходил слух о младенце со шрамом. Шарль отлавливал приспешников, отправлял в Азкабан без разбирательств. Метка доказывала без лишних слов, какие деяния совершил волшебник. Годы отточили мастерство и смекалку аврора, однако незадолго до возрождения Воландеморта заболела мать. Шарль перевёлся во Францию и помогал ей ровно до предыдущего года, пока она не скончалась. Он похоронил её рядом с сестрой и вернулся в Лондон.
В жизни Квентин перепробовал всё, чтобы отлавливать особо изощрённых преступников. Маски, тайна имени для него не становились проблемами, а потому, когда он узнал, что советника Тёмного Лорда, самого приближённого из всех, оправдали и сделали героем войны, он предложил чёртов план с фестивалем. Пока оформляли, пока готовили его к театральной сцене, скончался Люциус Малфой. Шарль почуял неладное. Поначалу ему даже показалось, что смерть была неслучайной. Но министерство и слышать не желало о догадках относительных, возвращая аврора к персоне Снейпа. Сначала нужно разобраться с ним, советником Воландеморта, первым убийцей после безносого.
Еще тогда у него загорелись сомнения, но всё же Шарль принял заказ, когда ему выдали, что Снейп был ещё и насильником. Это послужило затравой для такой ищейки, как он.
Шарль явился в Хогвартс, на кастинге заметил тончайшую связь меж Снейпом и Грейнджер, поначалу задумал, что та сообщница, поставил вместе их, и его как озарило. В девушке, которая волновалась, смущалась, путала строчки и гасла взглядом от потери надежды, он уловил сходство с сестрой. В последний раз, когда она вернулась домой, ей было девятнадцать.
Тогда Квентин прикинул, что связь здесь иная и типичная: садист и красивая, пугливая жертва. Стоит сделать её Клеопатрой, как зверь набросится и попадётся в сети. Шарль устраивал им индивидуальные репетиции, присматривался самым цепким взглядом, вылавливал малейшие признаки манипуляции и насилия и не находил. Вместо этого во всегда тяжёлом, холодном, непроницаемом взоре при появлении мисс Грейнджер он видел обезоруживающую нежность; замечал, как под дождём Снейп укрывал девицу, как отдавал свою мантию и промокал до нитки сам; как носился с её витражами, как защищал от обвинений в воровстве и как взял роль надзирателя. С каждым слежением Шарль проникал под скорлупу тиранства и наблюдал ядро благородства.
Ещё с Древности доказано, что любить позволено единицам и что неразвитые душонки алчны и жаждят обладать, в то время как возвышенные и светлые попросту отдают себя целиком. Снейп не был идеальным, но и мерзавцем, каким представляло его министерство, не являлся. Он любил.
Шарль испытал диссонанс. Впервые в жизни он смотрел на приверженца Воландеморта и с ужасом, и с бессилием. Тому причиной служило восхищение.
Пожиратель смерти любил.
Квентин осознавал, что всё, в чём виновен Снейп — в скрывании Люциуса и явно в будущем укрытии Драко. Северус не монстр и не насильник. Как такая характеристика подходила советнику Воландеморта, оставалось загадкой. Тогда, не зная, на кого направить свой праведный гнев, Шарль выслеживал Драко. Он знал, что скоро тот попытается сбежать, а потому-то во время пожара ринулся за двумя незнакомцами и ранил юного эгоиста. Он презирал труса и всей душой гневался на Снейпа за то, что тот пытался укрыть от закона мерзавца. Из-за этого Шарль разил их мощным заклятьем, от которого мало кто быстро оправлялся. Задержать их не удалось, но Шарлю и не нужно было. Он знал, что Снейп притащит раненого домой. Но всё пошло куда лучше. Приятным удивлением стало то, что мистер Малфой укрывался в Хогвартсе. По этой причине Шарль рыскал, закидывал домовиков на разведку, искал. Снейп не попадался. Он словно стал безупречным.
